Рин шел по коридору мужского общежития, когда из-за угла показался Бон, вытирающий белым полотенцем волосы. Проколотые стальными сережками в нескольких местах уши, выкрашенная светлым макушка с челкой, и даже просто черты лица, мимика — многое во внешности Бона выдавало его внутренних чертей. Такой талантливый ученик, будущий экзорцист, на самом деле имел и темную, порочную сторону. Заметив демона, Бон расплылся в улыбке.
— Утречка, демоненок.
Рин в ответ лишь промолчал, поджав губы. Подойдя к умывальнику и выдавливая зубную пасту на щетку, сунул в рот, начиная водить щетинкой по зубам. Он казался уставшим, тихим, не таким, как обычно. Лишь подергивания хвоста выдавали его волнение. Демон сплюнул пасту и вздрогнул, почувствовав теплую ладонь на своем животе, дернулся назад, тут же натыкаясь на такое же теплое тело. Разум и чувства бунтовали, в то время, как тело предавало его.
Горячий шепот на ушко:
— Игнорируешь? Вчера ты был более разговорчив, — вторую руку Бон опускает на ягодицы демоненыша, тут же подаваясь бедрами слегка вперед, вжимая Рина в столешницу умывальника, налегает на него. Карие глаза горели опасным огоньком, разглядывая покрасневшего демона, кусающего в смятении клычками свои губы.
Все внутри Рина кричало «Нет!», бушевало вихрем протеста. Щеки залились стыдливым румянцем, а из губ вырывался стон не то желания, не то обиды, когда к его ягодицам прижались чужие бедра, приходилось чуть ли не разрывать губы острыми зубами, пытаясь сдержаться. Тело помнило боль, но еще ярче запомнилось удовольствие подчинения, унижения, когда чужие пальцы скользили в его дырочке, растягивая, подготавливая к чему-то большему. Острое наслаждение, пробивающееся сквозь боль, когда эти пальцы задевали внутри какую-то точку. Воспоминания проносились быстро, ярко, и оставляли след противоречия. Рин пообещал себе, что больше никогда не будет пить наедине с Сугуро. С одной стороны было невероятное чувство облегчения, что до конца Бон так и не дошел, не запачкал Рина еще больше. А с другой постовал вопрос, почему...он не дошел до конца? Почему заставил чувствовать этот сжигающий стыд, а потом не закончил начатое? Рин надеялся, что все это было наваждением по пьяни, но все было совсем иначе...
— Сегодня я возьму с тебя должок за вчера, приготовься, малыш... Ты будешь моим.
Рин приоткрыл зажмуренные глаза, не сразу осознав, что тепло покинуло его. Сжатые до побеления пальцы разжались, руки свободно повисли вдоль тела. Дыхание все еще было неровным, сбивчивым.
Почему без него становилось так холодно?
Почему?!
По стеклу пошли трещины, когда Рин впечатал в него кулак. Он смотрел в свое искаженное отражение, смотрел на кровь, тонкими струйками стекающую по глади. Распрямился и ушел по направлению к своей комнате.

***

Рин сидел на стуле, лицом утыкаясь в гору учебников. Последние лучи солнца померкли на горизонте — наступила ночь. Черныш подбежал к нему, запрыгнув на стол, виляя двумя хвостиками.
«Рин, Рин давай играть! Рин!» — котенок забавно выгибал спину, вздыбливая шерсть. Рин устало улыбнулся и потрепал Черныша по мордочке, тот лишь цеплялся лапами за его руку, игриво царапаясь и кусаясь.
— Не сегодня, Черныш. Иди поиграй с Укобаком.
Черныш недовольно мотнул хвостами, но все же выбежал из комнаты.
И Юкио на каком-то срочном задании, тупой далматинец!
Рин подорвался и с тихим рычанием залез под одеяло, накрываясь с головой. Многие люди ведь верят, что одеяло спасет их от чудовищ. Вдруг и от насильников оно спасает...? Насильников ли...?
Рин тщетно пытался бороться со сном, но глаза сами по себе закрывались, затягивая его в пучину сна.

Пробуждение было странным, и неожиданным со сна. Сначала стало слишком душно, было тяжело дышать под какой-то тяжестью, а потом по коже прошелся неприятный холодок.
— Просыпайся,- горячий шепот и укус за острое ушко.
Рин вздрогнул и распахнул глаза, дернулся, впечатываясь спиной в тело Бона, и осознав, тут же вжался обратно в простыни, испепеляя парня взглядом через плечо.
— Не злись, я же вижу, что ты боишься,- его взгляд был серьезным, успокаивающим, ему хотелось довериться...
— Но я все равно сделаю тебя своим.
Снова эти противоречия, от которых все внутри замирало. Рин не отвечал, но и не протестовал прикосновениям.
Бон провел ладонью по пояснице демона, задирая его футболку выше, к лопаткам. Прикоснулся губами к выпирающим позвонкам, второй рукой придерживая Рина под живот, поглаживая шероховатой ладонью нежную кожу. Лицо Рина снова запылало, а жар распространился по телу от тех мест, где он соприкасался с Сугуро. Демон приоткрыл губы и зажмурился, выгибая спину, вздыбил хвост.
— Прекрати, прошу... Пожалуйста... Хватит... Я...- тихие молбы Рина заглушил поцелуй. Бон нависал над ним, придерживая ладонью его под шею, впивался поцелуем в мягкие губы Окумуры, медленно скользил языком вдоль язычка Рина, давая время распробовать, привыкнуть к новым ощущениям, ведь вчера было не до поцелуев, и это Сугуро считал большим упущением.
Дыхание стало сбиваться, последние слабые протесты затихли, и Рин отпустил себя, позволил раствориться в этих сильных объятиях. А что будет после... Сейчас не до этого.
Влажно причмокнув, парень оторвался от губ Рина, напоследок слегка прикусив, мягко перевернул его на спину. В глазах темнело от возбуждения. Беззащитность — когда боишься чего-то, когда сталкиваешься с чем то новым и не знаешь, как себя вести, не знаешь, что делать. Рин был именно таким — беззащитным. Сугуро с тихим рыком стянул с него футболку, отбросил на пол и провел ладонью от его шеи вниз, лаская подушечками пальцев соски, слегка выпирающие ребра. Спустил ладонь ниже, обводя пальцами ямочку пупка. Демон втянул живот, мотая головой из стороны в сторону. Он выгибался от сладкой пытки, извивался, сминая ладонями простыни, кусал губы, мутно смотря на парня из под прикрытых век.
Такой сладкий, податливый, гибкий, горячий. Эта власть над другим созданием пьянила, поджигала кровь и выбивала воздух из легких. Он полностью в его руках, в руках Бона. От него зависит, будет Рину приятно или больно, он может заставить его биться в судоргах от наслаждения, либо сдерживать слезы от унижения.
Легкий поцелуй в плечо, и Бон приспускает штаны вместе с нижним бельем с бедер Рина.
Рин на секунду приходит в себя, выбираясь из сладкой пелены возбуждения, плотно сдвигает ноги, пытается прикрыться. Ему больно подпускать к себе на столько близко, его всегда предавали, никогда не принимали как равного. «Чудовище», «Дьявол», «Демон» — вот его клеймо.
Он не боится физической боли, но как же страшно сознательно позволять касаться своего тела, оголять свою душу кому-то.
— Я не предам, не бойся, верь мне. — Сугуро касается его лба своим, гладит ладонью его по щеке, стирая влажные дорожки слез. — Смотри на меня, смотри только на меня.
И Рин приоткрывает глаза, позволяет, плененный этим грубоватым, но в то же время мягким голосом, расслабляет ноги, и Бон тут же разводит их ладонями, вжимаясь бедрами в его промежность, вдавливая в кровать. С губ Окумуры срывается стон, а Сугуро в это время снимает одежду и с себя. Хочется быть еще ближе, касаться обнаженной кожей.
Бон обнимает его за поясницу, слегка приподнимая, выгибая, трется своей плотью о плоть Рина, жарко выдыхая в изгиб плеча... А Рин прогибается сильнее, цепляясь за сильные плечи, стонет беспрерывно, сжимает коленями бедра парня, пытается прижаться к Бону теснее.
Хочется овладеть им как можно скорее, трахать, трахать до изнеможения, показать всю свою любовь его телу, а после показать и его душе. Но Бон сдерживается и вовремя вспоминает, что для Рина это впервые. Он приподнимается, придерживая демона, сидя, прижимает его к себе еще ближе, заставляя коленями обхватить его бедра, начиная покрывать поцелуями его личико. На минуту останавливается, смотря в синие мутные глаза. Рюдзи пытается совладать с похотью, но все же проводит большим пальцем по чуть приоткрытым, покрасневшим губам Окумуры. Рин краснеет еще сильнее, он понимает, что хочет Бон... Он чуть отодвигается, наклоняясь ниже, а Сугуро возбужденно выдыхает, кладет ладонь на темноволосый затылок, направляя.
Рину ужасно стыдно, он боится сделать что-то не так, ведь он не умеет... Он аккуратно касается язычком головки, слышит шумный выдох, и, приоткрыв рот шире, обхватывает губами. Слишком непривычно, неправильно...
— Сожми губы сильнее...- хриплый шепот совсем сбивает его, он перестает соображать, но делает то, что ему сказали... Плотнее обхватывает губами, стараясь не задеть зубами нежную плоть, и начинает водит язычком, лаская головку и ствол. На всю длину взять в рот не получается, и он шумно вдыхает, посасывая и облизывая член Бона.
В какой-то момент все прекращается, Рюдзи просто валит его на кровать, переворачивает на живот и обхватывает ладонью его член, надавливая большим пальцем на головку и подрачивая.
Рин стонет, виляя задницей, толкаясь бедрами на встречу руке любовника. Хвост демона постоянно мельтешит перед лицом Сугуро, и он зажимает хвост на основании, пытаясь придержать, и тут же слышит хриплый, надрывный крик. Рина всего трясло, он извивался, кончая в ладонь Бона, оргазм накрыл его с головой, заставил забыться.
Пока Рин приходил в себя и был максимально расслаблен, Бон, растерев сперму на пальцах, раздвинул ноги демона пошире, приподнимая его бедра, провел пальцами по дырочке, слегка нажимая, заставляя Рина тихонько постанывать. Парень ввел аккуратно пальцы, растягивая тугие стеночки. Перед глазами сразу мелькнули воспоминания вчерашнего дня, но он отбросил их, ведь сейчас было все намного лучше.
Бон нежно поцеловал висок Рина, потерся щекой о влажные пряди синеватых волос, раздвигая ладонями его ягодицы, плавно толкнулся, вводя член в девственную дырочку. Рин заскулил, кусая губы до крови, на глаза снова навернулись слезы.
— Рюдзи... — с губ сорвался болезненный стон, когда Бон вошел до основания.
Парень на жалких каплях самоконтроля смотрел, как капли пота капают с него на тело Рина.
— Дыши глубже, вот так... Расслабься, — его голос дрожал от возбуждения, и он начал медленно двигаться, придерживая демона за бедра, натягивая тугую дырочку на свой член.
Боль вспышками разрасталась от поясницы по всему телу, Рин так же болезненно стонал, сжимая до боли в пальцах простыни, но очередной толчок вдруг заставил его прогнуться, удивленно распахнуть глаза, и тут же зажмурить их вновь.
Бон ухмыльнулся и снова резко двинул бедрами, входя под нужным углом, срывая с губ Рина уже не вскрики боли, а стоны наслаждения. Сладкая дрожь проходила от копчика вверх, по позвоночнику, заставляя извиваться, прерывисто выдыхать и постанывать. Как что-то, что приносит боль, может дарить такое извращенное наслаждение?
— Рюдзи! — срывалось с губ Рина, в перемешку со сладкими стонами. Бон провел ладонью по мягким губам демоненка, проталкивая пальцы внутрь горячего ротика, сжал между пальцами язычок.
Толчки набирали обороты, становясь глубже, сильнее, ощутимее.. Хотелось слиться в этом бешеном акте.
Одно прикосновение к горячей плоти Рина, и он снова судорожно выгибается, хрипло крича, сжимает дырочкой член парня. Пара толчков, и Рюдзи тоже кончает, сжимая до боли ладонями бедра демона, откидывает голову, рвано постанывая, налегая на Рина сильнее.
Темнота открывает свои холодные объятия.

Лунный свет пробивался сквозь окно, хорошо освещая синеватым светом комнату. Рюдзи сидел на кровати, запустив руку в волосы, слегка покраснев, рассматривал спящего рядом демоненка. Растрепанные волосы, мило торчащие остренькие ушки, бледная спина, на половину прикрытая простыней. Бон покраснел еще сильнее, мысленно представляя, какой вид открывается дальше. Он придвигается ближе, обнимая Рина со спины, накрывает их одеялом. Ладошка Рина сжимает его руку, а Бон переплетает пальцы и утыкается в нежную шейку теперь уже Его Рина.

— Я люблю тебя.