Здравствуй, брат! Знаю, пишу редко. Знаю, ты опять ходатайствовал насчет меня. Даже знаю результат. Извини, уехать к тебе не могу. Потому что не хочу, что бы меня искали всю мою жизнь. Так что, братишка, придется остаться здесь. Не кори себя, ты же не виноват, что рвануло здесь, а не в Харькове, где ты живешь. За меня не волнуйся, я нашел новую работу. Работаю помощником автомеханика. Машины, масло, карбюратор. Даже здесь нужны машины. Брат, и не надо приезжать ко мне. Пусть все остается, так как есть. Пройдет время, мы встретимся. Я обещаю тебе.

Твой брат!

Письмо закончено. Будем надеяться, что Шурик поймет все то, что я хотел сказать. Тем более что он прекрасно знает, как штудируется почта ОТСЮДА. Пора в путь. Только нужно позвонить Седому.

* * *

Автомат медленно остывал. Стаи бестбастеров сегодня Зона не досчитается. Впереди коридор Чести. Так, стимулятор. Перетянуть руку. Калаш в правую руку с ремнем на плече. Для долгого боя не годится, но для коридора пройдет. Не зря же меня зовут Палладином.

* * *

Сегодня я сопровождал в Зону очередного «Великого и Ужасного». Не уверен, что этот качек проживет дольше шести часов, но через блок-посты я его провел честно — как договаривались. Вряд ли он достал эти наркотики легальным путем, но справиться без допинга со спрутом для меня нереально, а делиться с парой-тройкой «сталкеров» хуже, чем выпить прокисшее пиво. Я даже рассказал ему о ближайшей мясорубке — парнишка явно нацелился протаранить ее насквозь, а я, несмотря на то, что знакомые, говоря обо мне, упоминают «синдром сволочи» забочусь о своих нервах и совести гораздо больше их. По крайней мере я не рассказывал новичкам сказки о Золотом Шаре, как Стервятник. Пусть это будет на его совести. Аминь.

* * *

Два шага. Блин, мне не хватило два шага. Коридор Чести заканчивался «мясорубкой». Для всех остальных! Да и коридор, впрочем, остальные называли смертолазкой. Все равно шли. Шли вдвоем, втроем и даже по одиночке. В центре хлопушки находился артефакт. Всегда разный, но всегда полезный. Оружие или медблок. Невидимость или неуязвимость на пять секунд. Разное было. Только о чем не знали остальные. В конце коридора, справа находилась дверь. Маленькая, незаметная. Она не давала этого артефакта. Но она давала большее. Понимание! Понимание того, что ты есть, чего тебе хочется. В первый раз я пошел в Зону. Тогда. Пошел, чтобы найти Золотой шар. Мне о нем говорили. Исполняет любое желание. Но мне повезло. Я попал в смертолазку и прошел ее. И попал не к хлопушке, а в этот незаметный коридор. Но дело не в этом. Мне оставалось два шага — пройти Петлю Неуязвимости и Признание Рыцаря. Неважно, что остальные называют это Удавилкой и Кувырком Через Левое Заднее Колено. Так вот, в моей, как всегда, включенной рации возник вызов. Кто-то кричал. Причем кричал не от боли, а от страха. Значит можно успеть. Я повернулся лицом к стене. Развел руки. И дверь открылась. Шаг. Выстрел. Еще на одну тварь меньше. В комнате лежал человек, судорожно сжимая в руках ручной гранатомет. Даже не «чайник» — «носик от чайника». Не зря меня зовут — Палладин.

* * *

Сегодня хуже. Да я вывел какого-то придурка. Вышел сам. Улова должно хватить или на пол года или на скафандр. Б@#. Ну откуда я мог знать о Вспышке. Не мог. Никак не мог. Но парень сдох. Сдох как собака, скуля и визжа от боли. А я видел это. Видел и не помог. Ну и хрен с ним, что не мог. А пошли вы… кто из вас лежал пластом сутки под туманом, не имея возможности не то, что встать — голову оторвать от асфальта, ставшего вдруг тепловатой липкой жижей. А я лежал. И больше не хочу. Смог, а не хочу. И тому, кто спросит об этом — отобью все желание спрашивать. Сволочи. Гады. Ненавижу. Я пьян. Дайте мне проспаться, и я снова стану Соловьем, тем, кто шутит и поет о Зоне, кто смеется над ней, выживает там, где невозможно и не бывает там, где нельзя. Наверное, в этом и есть разница между мной и остальными — я знаю, где нельзя. Мне завидуют, мной восхищаются, но Очкарик ушел туда, куда я считал, что нельзя — ушел и вернулся. Гад. А я с тех пор лезу куда не попадя. Не знаю, кому и что я хочу доказать. Очкарик не вернулся год назад, а я все лезу. Сволочь, ни до ни после я ведь не ошибался, но какая теперь разница… Не обращайте внимания, я выпил, так бывает, так бывает всегда, когда я возвращаюсь из Зоны. Я говорю, нет, я кричу об этом, но остальные предпочитают создавать вокруг меня легенду — так безопаснее. А ученые, кажется, они меня изучают, как Зону. Ну и хрен с ними. Дамы извините, я пьян, пусть это и не оправдание. Но джен…

* * *

Парень оказался даже не новичком. А именно «носиком от чайника». Его сопроводил в Зону кто-то из Ищущих или из сталкеров, как они себя называют. Пришлось его успокаивать, поднимать на ноги, вести обратно и обстоятельно советовать сдаться на блок-посту, сетуя на дурость и молодость. Таких даже не задерживают. А потом мне пришлось возвращаться обратно. Возвращаться обычным путем, ибо ДВЕРИ открываются только тогда, когда сам, интуитивно считаешь это необходимым. Пройдя две мухобойки и одну паутинку, я уловил присутствие Псов. Свист, особый свист, и вожак подметает пыль своим хвостом у моих ног. Не зря меня зовут Палладином…

* * *

Сначала комариная плешь, там где ее точно не было, затем туман и под конец сеть. На дорогу, занимающую пять часов ползком, я потратил двое суток. Да здравствует «Мивина», но пива мне не хватало, как некоторым не хватает воды. Шторм в этот раз подкрался незаметно, и мне пришлось укрыться в старой трансформаторной будке. Двое суток. Пищи хватало, но вот все остальное, особенно запах… На вторые сутки выйдя наружу расстрелял стаю Слепых Псов. Уложил всех как на линейке, но патронов к калашу не осталось. Вру, остался один — застрелиться. Шучу. Не смешно, да. Мне тоже.

Наверно впервые в жизни поблагодарил Стерятника — с паяльной лампой прошел почти всю теплотрассу до Припяти. И это от плаката «Атом-Миру». Если вернусь и расскажу в «Сталкере» — не поверят, схарчат заживо. А вот баллон с газом теперь будет в моей экипировке обязательным. И пусть смеются — прав тот, кто выжил. Прав тот, кто вернулся. А мне здесь уже ТРИ года. Я Соловей.

Зона, ползу на пузе,

Двое паршивых суток.

Но я благодарен музе —

А то бы сошел с катушек.

Приполз и заснул как мертвый

Мне ничего не снится.

Для вас я наверно первый,

Плюнуть, и застрелиться.

Ну вот и закончен стих,

Свеча догорает воском.

Ты женщина — значит жизнь,

А жизнь, это так не просто…

Не знаю до сих пор, почему я так нравлюсь женщинам, но без них я бы загнулся уже после первого своего выхода. Да будут они святы. Аминь.

Завтра Зона будет недоступна. Почему не знаю, но ученые от этого прыгают на задних лапках, а Сталкеры следят, когда я покину городок. Смешно, они не знают, что я просто хочу выспаться. А то, что в это время кто-то умирает в Зоне, ну так там постоянно кто-то умирает. Все, хочу спать. Баю-бай… черт, кто это? А, это ты, Вера. Давай обсудим это утром. Спок ночи. Не раздевай меня, не люблю чувствовать себя голым… Ты знаешь, я это уже не раз говорил? Я пьян, я всегда пьян, когда возвращаюсь в город. Ты меня за это любишь? Странно. Никогда не пойму женщин. Особенно Веру.

* * *

Опасность! Я почувствовал. Сейчас в Зоне произойдет Чистка. Я видел это пару раз. Первый — когда шел в Зону и увидел, как перед глазами мелькнул сиреневый купол. Второй раз, когда выходил из зоны, таща на себе очередного героя-недоучку. Но теперь я был в центре. До границы я не успел бы при всем желании. А передо мной находился Карлик. Один из тех, кого оставили в Зоне. Его можно было спасти. Пусть даже он будет меня материть нечеловеческими словами всю дорогу и все лечение. Но Седой мне сказал спасибо. Поэтому этого карлика тоже надо спасти. Один вопрос, как? И я рванулся к Золотому Шару. Карлик на горбу, его руки, смотанные изолентой, врезались в кадык, калаш в двух руках. Вторая обойма примотана к первой для ускорения перезарядки. Коридор Крови! Впереди стоят двое Баньши. Короткая очередь. Одна захлебывается своей зеленой кровью. Вторая, выпустив ручные и крыльевые когти, рванулась ко мне. Приклад в челюсть. Удар в колено. Она упала, пытаясь клыками вцепиться в мое мужское достоинство. Я же Палладин, а не монах. Удар в… ну что там у нее там. Выстрел в висок. Мозги на стене. Не мои. И то хорошо. Обернулся. У Карлика круглые глаза: « Это была Баньши». «Была» — Пусть ты не человек. Пока! Но ты будешь им. «ПОЕХАЛИ! Дальше Зал презрения. Всего лишь уйти от семнадцати падающих лезвий. Нормально. Но время поджимало. И я остановился. «Господи, позволишь ли ты мне приказать?…"

Очнулся я около Золотого Шара. Рядом лежала девушка. Не очень красивая, но безумно симпатичная. Интересно, это награда или наказание?

* * *

Лежу у здания ДК. Прямо передо мной в метре над дорогой серебрится примостившаяся к столбу паутина. На этом расстоянии она безопасна, но все равно вид ее вызывает дрожь. Это не объяснить человеку не бывавшему в зоне — чувство, когда знаешь, что сейчас все безопасно, но волосы на загривке встают дыбом и ощущение — то, на что ты сейчас смотришь, это вызов тебе. Вызов как человеку, как охотнику, как тому, кто прямо здесь и сейчас. Стоп. Я увлекся. Из-за угла здания появляется стая Слепых Псов — та самая, что укрывалась на пустыре, и меня срывает из укрытия, как осень срывает кленовый лист. Бегу вниз по улице, забросив калаш за спину и дергая левой рукой из-за пояса ТТ. Меня догонят. Я это чувствую. Блин, ну зачем я не остался у стены — они ведь точно проскочили бы мимо, но наверно именно поэтому меня сорвало с места. Если я прав — я должен умереть, а вот если нет — тогда достаточно успеть к выходу теплотрассы на перекрестке. Собаки туда не сунуться. Бегу. И даже не спиной — всей кожей чувствую, что не успеваю. Мчусь, натянув обеими руками лямки рюкзака. Даже успев к спуску я вполне могу зацепится рюкзаком прыгая вниз, и тогда финита ля… Люк, точнее круглый проем в асфальте. Прыгаю вниз, разворачиваясь в воздухе лицом к стае — солдатиком у меня есть шанс войти в проем, а рюкзак смягчит удар о стенку колодца.

Стая в пяти метрах от меня, а, значит, она не успевает. Но где же вожак — я не видел его, и это было не просто странно — он должен был меня догнать. Для него я готовил ТТ. Уже проваливаясь вниз, я выстрелил в молодого пса — по моим прикидкам именно он должен был разделить стаю. Выстрелил скорее из врожденной вредности и ведь попал. Интересно, скажет ли мне спасибо тот сенбернар?

* * *

Девчонку я вывел. Она не говорила ничего, лишь куталась в подаренную ей мою куртку. Да, прям как с барского плеча. Девчонку сдал Седому. Сам был Карликом, пусть теперь расхлебывает. И я вернулся обратно. Там что-то нужно было сделать. Когда мне подарили жизнь, я понял, что рано или поздно мне придется вернуть этот долг. Так что я опять здесь. Забрался на крышу одного из жилых зданий и отщелкнул крышку оптического прицела. Зачем же меня звали? Я прильнул к прицелу как привлекают любимую женщину. Прости, любимая, я не хотел. В прицеле мелькнула бегущая фигурка. Я добавил приближение и навел прицел. И кого же я увидел? Иванушка-дурачек. Остальные, правда, звали его Соловьем, я звал так. Во-первых, по жизни его звали Иваном, а во-вторых, только дуракам может так везти как ему. За ним неслась стая бестбастеров. И вожак уже был готов вонзить клыки ему в горло. Пол секунды я боролся с искушением выстрелить, не различая, кто у меня в прицеле, но я смог перебороть это недостойное чувство. Палец плавно утопил курок. Вожака отбросило на асфальт, без малейшей надежды подняться. Иванушка успевал спрятаться в один из Подкопов Тактика. Поэтому пусть дальше разбирается сам. И я почувствовал, что сюда я пришел только ради этого выстрела. Может, меня зря зовут Палладином…

* * *

«Любите родину — мать вашу».

Не знаю, как этот кусок плаката попал сюда, но приземлился я точно на лицо родины… или матери, кто их разберет.

Родина — это двор,

Двор, в котором я вырос.

И пусть надо мной топор,

Я и не такое вынес.

Родина — это род,

Родители, дети, други.

А если кто не поймет,

Несите факелы, слуги.

Родина — ты душа,

Я от тебя пьянею.

Много ведь было зла,

А мне так хотелось неба.

Я заблудился. Знаю это даже не глупо — смешно. Заблудиться в теплотрассе, но, кажется, я умудрился это сделать. Уже несколько часов не показывались карлики, и, что самое странное, даже не чувствовалось их присутствия. Почему-то вспомнилась старая пословица — чем легче вход, тем дороже выход. Начали трястись поджилки, и в голову стали лезть страшилки сталкеров — о невидимой вдове, машинках из квартала смертников, Старике и тополином пухе. Хотя пух я видел. Слава Богу, со стороны. Крыс я не замечал уже часа два. Странно все это. Когда я наткнулся на колодец, мне уже спать хотелось до несхочу. Сверху он оброс мочалом, зато снизу все было чисто. И так мне захотелось наверх…

* * *

Дурацкое путешествие. Во-первых, мне явилась Наташа. Моя жена. Бывшая. Сука нувориш рвущийся на своем Пежо. Я убил его. А потом ушел в Зону. Вернулся, что странно. Но дело не в этом. Я шел на выход. И мне явился силуэт. Силуэт, образ, тень, — какая разница. Наташа! Та, которую я даже не добивался. Мы посмотрели друг другу в глаза и ПОНЯЛИ! Мы были в месте. Долго! Два месяца. Вы не можете понять как это много? Вы не поймете. Но дело не в этом. Она появилась:

— Здравствуй, Палладин.

— Здравствуй, Наташа, давно ты меня зовешь так?

— Только после смерти, Палладин. Тебе нужно выжить. Ты знаешь об этом?

— Знаю, Наташа.

— Ты знаешь, что ты должен сделать?

— Знаю…

— Прощай

— Прощай

Я пошел вперед. Я все понял. Впереди была цель. Одна. И я шел к ней. Так было надо.

* * *

Я шел вниз. Спускался по вмурованным в стену скобам и тихо матерился об оставшемся где-то наверху выходе на поверхность ну и что, что мочало, зря что ли я тащил за спиной баллон для паяльной лампы? Выжег бы все к чертовой матери и прошел бы, так нет, испугался, пожалел газ и полез вниз. А-а-а… пропади оно все пропадом, зачем-то ведь я сюда полез. И так осталось лишь долезть и посмотреть на это что-то. И очень надеюсь, что унести его, а не убить. Итак, левая рука — правая нога, правая рука — левая нога, и так сто восемнадцать раз. Ни одной ловушки, на одного карлика, ни одной аномалии, но под конец спуска я вдруг остановился и полез в рюкзак за наркотиками. В голове пронеслась суматошная мысль — неужели спрут, а левая рука уже всаживала в вену шприц. И как только умудрился попасть? Аккуратно, с подчеркнутой осторожностью, упаковав шприц обратно в рюкзак (хотя зачем — он ведь одноразовый), я подождал, когда пальцы перестали дрожать, и картинно спрыгнул с высоты пол метра. Вопрос о том, стоило ли колоться, вися на лестнице, если до пола оставались понты, так и остался без ответа. С другой стороны, перекладина, упирающаяся в сгиб локтя перекрыла нормальный кровоток и обозначила вены. Интересно, это подсознание, или то самое дурацкое везение. В Зоне я дурак, в городе пьяный, а в те нечастые промежутки, когда еще не успел старательно изображаю то ли пророка, то ли юродивого. На Руси испокон веков везло дуракам и пьяным, а юродивых уважали и боялись. В общем, живем по классике. Пока живем. А вот и дверь. Как в каптерке у моего ротного под Ташкентом. Осторожно толкаю ее стволом калаша, держа палец на спуске подствольника. Хотя, когда дверь распахивается, мелькает на задворках нелепая мысль — если сейчас я осторожен и дверь бьется об косяк. Что же будет дальше. Интересная вещь наркотики… Опаньки…

* * *

В чем роль Палладина? Вытаскивать всяких уродов, которых привели сюда так называемые сталкеры, или что-то другое? Бороться за артефактами? Убивать Зону? Не знаю… Но я шел вперед. Автомат выдавал звонкие трели. Твари ложились под ноги. Я шел тем же путем, которым меня послал Стервятник. Тогда, в первый раз. Я шел к Золотому Шару. С тем желанием, что было единственным. Наташа. Говорят, что зона способна оживлять. И я решил, что хватит быть Палладином. Очередь! Два трупа. Впереди коридор Откровения. За ним Золотой Шар. Пусть даже в него не верит Иванушка. Прошел все ловушки. Впереди десять метров безопасного пути. И вдруг мелькнула тень. Человеческая тенью Я не смог… Огонь и грохот. Может, меня зря звали Палладином?

* * *

Я вышел в изгиб коридора. Старый, окрашенный в нижней половине зеленой краской, с высокими, «сталинскими» потолками. Впереди шел какой-то сталкер. Шел красиво, сметая все на своем пути. До тех пор, пока впереди не мелькнула фигура девушки. Сталкер замер, а я, я мягко спустил курок. После того как я видел того, кого легенды прозвали Стариком, я могу спустить курок даже в девушку, даже в ребенка, если я в Зоне. Тело, неестественно вывернув голову, на перебитой пулей шее сползало по стене. Скрип наманикюреных ногтей по бетону стены вывел сталкера из ступора. Он обернулся, и я скривился — не удержался. Это был Палладин — то ли дурак, то ли альтруист, не знамо каким боком выжившем в Зоне и являющем собой вечный упрек тем, кто не обладал ангельским терпением, и хоть раз нарушившим Заповеди Господни. Что касается заповеди «Не убий», то он, по-моему, не относил жителей Зоны даже к зверям. Но я отвлекся. Зря. Вспышка накрыла нас обоих. Прощай Вера. Интересно, есть ли жизнь после смерти?