Я сидел на верхней площадке полосатой трубы, на самом краю, свесив ноги. Над головой громыхнуло, пошел мелкий снег. Ветер сразу уносил его дальше, не позволяя мне рассмотреть снежинки. Я вздохнул и посмотрел вниз, туда, где лежат сотни мертвых тел. А среди них... Эх...

Две тысячи шестой год, настало начало.
Сколько здесь я - не помню. Давно и немало...
Только странно другое. За несколько лет
Всем сердцем поверил, что снега тут нет.
Ведь не жалует чудо зараженных мест.
Но сейчас он спускается с серых небес,
Мне на плечи садится, покрывает ЧАЭС
И поле битвы кровавое, гремевшее здесь.
Может быть, это в честь горестной даты?
В память о тех, с кем боролся когда-то
Бок о бок. Да, был поход очень тяжел...
Из десяти человек лишь один я дошел.
Сколько себя помню, я мечтал побывать
На трубе черной станции, тому ликовать.
А сейчас... Понял полностью смысл теперь,
Что не стоит мечта моя стольких потерь.
Мы шли сюда вместе, сильной дружиной,
Сплоченною силой, ведь мы были едины.
Как крепкие пальцы на жесткой ладони
В кулак соберутся, да погань отгонят.
Бродяга, Зулус, Дядька Яр, Зверобой,
Кремень, Вано, Спартак, Дзот и Ной.
Сразили вас пули в сраженьи не равном,
Пусть вам этот снег станет белым саваном...
А он всё летит, в потоках ветра кружится,
Утешает горечь, не давая молча забыться
Там, где нет ни копейки комизма -
В пропасти главных утрат моей жизни.
Как тяжко мне знать, что есть семьи дома
У двух человек из погубленных Зоной.
В одном дневнике я читаю ту строчку:
"Сегодня уже десять лет моей дочке".
А рядом есть фото. Ноль-восемь на дате,
Девочка схожа с отцом... Эх, не знать бы
Было бы лучше для моей острой совести.
Вновь я буду их среди моих снов вести
Туда, где мечта высоко на трубе, под ногами
Полторы сотни метров и тучи стадами
Над отчужденной природой, но не людьми,
Землею слезы роняют по смертным они...
Я вспоминаю года, гляжу в сторону юга
И глаза застилает моей памяти вьюга...
Вот меня Дядька Яр угощает тушёнкой,
Веселый Вано людям шутит вдогонку,
В баре Ной и Зулус обнимаются спьяну,
Спартак про профессию - всё про охрану,
Приемник сломался и Дзот матом хлещет,
Бродяга тихонько о космосе шепчет,
Зверобой выпивает, мол, время всё лечит.
А мы с Кремнем тихие - вместе все, да...
Я знаю, что делать. Вы мертвы - не беда,
Все скоро вернетесь, уже навсегда.
Ну, что ж, Монолит. Жди меня в гости.
И я если не честен - сотрешь мои кости:
Одну мечту воплотил сам, наперёд.
Знаю, ты слышишь. Теперь твой черёд!

- ...и тут я слышу вкрадчивый голос этого прилавочного паразита: "Яр! А щто у мене есть?" Я даже молоток выронил, беру...
- Друг, с тобой всё в порядке? - рука легла на моё плечо. По монотонному говору я узнал Бродягу.
С удивлением оглядевшись, понял, что мы сидим в северном крыле Янова на деревянных скамьях. Справа от меня расположились Дядька Яр с Кремнем, о чём-то довольно радостно беседующие, за столиком перед нами стоял Спартак. Посмотрев налево, я встретился с внимательным взглядом бывшего монолитовца. Он моргнул и снова проговорил:
- Нормально себя чувствуешь? Ты словно постарел на пять лет разом.
Я слабо ему кивнул и прислушался к происходящему в баре.
Хриплые от выпитого голоса Ноя и Зулуса. Наперебой друг другу что-то обещают, клянутся в дружбе, обычная тема "Ты меня уважаешь?" тоже вот только что началась... Через слабенький громкоговоритель на нейтральной зоне слышится отборный мат Дзота, кажется, у него что-то поломалось. Недавно он от нечего делать устроил "матюгальник" в баре и оповещал с его помощью сталкеров, чьи стволы он успел починить. Можно было и через КПК, как обычно, но "матюгальником" пользоваться было веселее.
- ...а я ему отвечаю: "Да у тебя даже бабам смотреть нечего! Заходи, у меня посмотрим. Или тебе отсюда показать?" А он мне заявил, что у него микроскопа нету! Вот торгаш! - с задором рассказывал Дядька Яр Кремню и Спартаку. Те смеялись и утирали слезы с глаз - Дядька умел рассказывать истории.
Спартак отсмеялся и вдруг поведал с улыбкой:
- Сегодня моей дочке десять лет исполнилось!
- Ооо, с этим надо поздравить! - свободовец подошел к сталкеру и обнял его. Не забывая про мощь экзоскелета, конечно, поэтому обошлось без переломомов.
Дядька Яр тем временем вышел в бар и объявил:
- Мужики, у дочки Спартака юбилей!
- Вах, дарагой, что же ти сразу не предупредил, да?! Ми би ей падарок приготовили и с отцом отправили! - от души обрадовался Вано, спеша к счастливому папаше. Ему наперерез зигзагом топали поддерживающие друг друга Зулус и Ной, что-то лепечущие заплетающимися языками.
Я вышел за Дядькой. За столиком справа стоял молчащий, но улыбающийся Зверобой. Из-за стены вышел довольный Дзот:
- Мужики, починил я его!.. А что такое? - и спустя пару секунд присоединился к общей куче поздравителей.
А я стоял и смотрел на своих лучших друзей. Вернувшихся друзей. Вот моя мечта. А труба... Труба - это всё мелочь, главное, чтобы они были живы-здоровы...

Дзот - Это Азот. Переделал для удобства.