Это риторический вопрос и я вижу, как ученый подливает мне горячего кофе в кружку, даже не собираясь сейчас продолжать дискуссию или подготавливая достойный ответ… Не понятно… Потому как очертания лаборатории и зажатой в моей же руке кружки со свежим кофе неожиданно рассыпаются. Теперь меня окружают болота и я продираюсь сквозь толпы обезумевших снорков – этих мутировавших некогда людей. Они отдаленно напоминают род людской и, судя по ошметкам формы, некогда были военными.
Так вот теперь они ползают на четвереньках и являются примитивными хищниками. Зона лишила их разума и индивидуальности, но зато подарила сильные мышцы и молниеносную реакцию, для решительных прыжков на испуганную жертву. Я отстреливаюсь от этих тварей, силы на исходе, как и патроны. Мне еще далеко идти, но это важно и надо спешить. В голове звучат последние слова Ученого – «Отключи ПСИ-излучатель, он не дает пройти дальше Заброшенного города. Поспеши!» И я спешу. Тогда моя миссия увенчалась успехом, но почти до самого конца я сомневался, что выберусь живым. И значит - я вот выбрался, а он?
Не успевает невыносимая печаль от неизвестности того, что же произошло с Ученым, хоть немного осесть. Как возникают новые эпизоды и сердце заходится от разрывающей его тоски и боли. Лучше бы мне этого не вспоминать…

… Весенний день. Окраина Зоны. Необычно тихо. Вокруг, что тоже необычно – много людей. Я иду, слишком спокойно, слишком расслабленно. Слишком! Я отдыхаю. В своей неспешной прогулке я не одинок – у меня очаровательная спутница. Мы молчим, но молчание не становится гнетущим, как у чужих друг другу людей. Мы знаем друг друга уже больше года. И сегодняшнее молчание становится залогом большего – она догадывается о моих чувствах к ней. А меня же все это наполняет непонятной легкостью и какой-то дикой неуместной радостью. Я впервые чувствую, что кому-то нужен, что кому-то хорошо, когда я рядом. Это для меня ново и невероятно прекрасно. Хочется жить – а этого не было уже очень давно. Весь мир перекрашивается в идиллические оттенки и в нем исчезает все мирское. Она меня понимает – и это самое главное, что только может быть. Именно понимает – не осуждает или порицает, не поддерживает, а просто понимает. Черт! Я без нее не смогу больше жить. Совершенная глупость – но мне кажется истиной. Пытаюсь отмахнуться от навязчивой отвратительной мысли – что ни к кому нельзя привязываться в этом мире. Здесь запросто можно потерять и этого человека и свою жизнь.

Предчувствие пытается вразумить, но поздно – я жадно пью каждое мгновение, проведенное рядом с ней… Она лаборант в исследовательском институте у Ученого. И они сейчас выехали под вооруженным конвоем в начало Зоны, чтобы взять какие-то пробы. Она меня о чем-то просит. Я отказываюсь и мне больно видеть, как ее ранит мой отказ. Она умоляет, но я непреклонен. Я ухожу – так будет лучше… Мгновением позже я вижу жуткий эпизод… Вот стою я – в защитном костюме, весь в грязи, уставший, но довольный. Очевидно, что я выполнил ее просьбу, не смотря на обещание данное самим себе. Я перешагнул через свои принципы ради нее. И она это поняла.

Сейчас она отнесет в лабораторию мой трофей и вернется, чтобы весь вечер быть со мной. Все остальное в моем воображении размывается в радужной дымке отличного настроения. Но спустя мгновение жестокая реальность вновь ставит все на свои места… Чудовищный взрыв разрывает перекрытия первого этажа, приблизительно в той стороне, где находится ее лаборатория. Как завороженный я смотрю на деформирующиеся от воздействия невероятной мощности взрыва толстенные стены исследовательского комплекса. Чудовищным фейерверком по всей округе разлетаются куски бетона и железных перекрытий. Не обращая ни на что внимания, я как сумасшедший несусь по несуществующему уже коридору, что бы увидеть, что лаборатории и всех кто в ней находился – уже нет. Непонятно куда они пытались засунуть принесенный мною редкий артефакт «Антиграв», но, похоже, что они жестоко просчитались. Им не удалось нейтрализовать всю сумасшедшую мощь этого артефакта – она высвободилась и разнесла все вокруг. С нечеловеческим воем опускаюсь на колени, прямо в горящий от страшного жара пол. Дикая пронзающая боль в глубине сердца не дает мне дальше кричать и мозг отказывается поверить, что я своими руками убил ту, ради которой только и хотел продолжать жить… Я не могу дышать от невыносимого горя – жить мне не хочется… Пытаюсь встать и падаю в уже вовсю разбушевавшейся вокруг пожар – мне все равно… Не за чем больше жить…

... Разрывая на куски сознание и давя любые попытки этому противостоять, вся вереница событий развивалась дальше, ни на мгновение, не прекращая своего неотвратимого ужасного действа...

.. Слова утешения. Пустые ничего не значащие слова для мертвой души. Не понимаю, не стремлюсь понять, что мне говорят. Это не важно... Слова доносятся, словно сквозь вату. Еще совсем немного и я перестану замечать, что происходит вокруг меня. Но, пока еще, одним краешком сознания, я отмечаю, что нахожусь в какой-то тесной комнатенке и лежу в кровати. Рядом со мной, в этой же комнате, кто-то есть. Кто-то, кому, очевидно, не безразлично мое состояние. А мне уже все равно. Мерными волнами накатывают отчаяние и безысходность. Сквозь них доносятся лишь обрывки, произносимых в мой адрес, слов. "- ... Они сами виноваты... Не надо было даже замахиваться на нечто подобное... ".

Я не соглашаюсь с ним, но ничего не пытаюсь возразить. Когда-то мы уже пытались выяснить наши отношения с этим человеком. И мне было непривычно видеть его сейчас и здесь. Ведь он, похоже, и спас меня в разразившемся пожарище на месте уничтоженной лаборатории. Спас, а мог бы и добить. Пожалуй, в последнем случае я был бы меньше удивлен, чем сейчас. "- ... Не надо было им приносить артефакт...". Как будто я уже и так не казнил себя за это каждую секунду своей проклятой теперь жизни… Она была идеалисткой. Хотелось ей открыть и полезные стороны в порождениях Зоны и уменьшить негативные. Хотелось, а я не соглашался. Теперь все кончено…

 "- ...Зона все время увеличивается. Вырастает мощность Выбросов и сила аномалий, ведь ты же знаешь…". Когда-то знал и уже пытался не раз помочь Ученому выяснить это. Пытался, рискуя жизнью и, похоже, что я начинал догадываться, как все это изменить… Но какова же роль этого человека, что находится рядом со мной в этом трагическом спектакле? На секунду умолкнув, пожилой и немного сутулый мужчина, что сидел на табуретке у моей кровати, устало поднимается и отходит к стоящему около стенки столу. Он берет лежащий там шприц с прозрачной мутновато-белой жидкостью и направляется ко мне. Стиснув зубы, я медленно останавливаю его кивком головы. Боль мне уже не страшна, она стала моей сущностью.

Понимая это, человек откладывает в сторону обезболивающее и начинает обрабатывать ожоги на ногах и ладонях прямо так. Иногда спасительная телесная боль вырывает меня из водоворота самоуничижительных мыслей. Зачем он старается, какой смысл бороться за мою жизнь? Месть, кому? Я же сам во всем виноват! Надежда... Покрутив немного это слово в своем сознании, я все же решаю, что не я его произнес. Так и есть... - "…только ты способен дать им надежду...". Угу, надежду. И именно я... И это будет мне говорить он, который и сам во многом заблуждается. Чего стоят только его мотивы появления в преддверии Зоны. Идиотизм - так бы я охарактеризовал их, но он говорит, что должен мне...
Я не могу с ним спорить сейчас, не мог и тогда, когда впервые увидел его воочию неподалеку от Кордона. Я был уже довольно опытным и явно не рядовым сталкером, когда и до меня дошли слухи о каком-то докторе, что безвозмездно лечит сталкеров и пытается спасти их, измочаленные Зоной, тела. Тогда я в это не поверил, с трудом верю в это и сейчас...
Чертов доктор. Как сейчас вижу: он изумленно смотрит на меня широко раскрытыми от страха глазами и шепчет мое имя, что давно умерло еще в том мире, который для меня теперь не существует. Он пятится от меня, как от приведения и по всему его виду, я понимаю, что он не ожидал моего такого позднего непредвиденного визита. Немного времени спустя, мы сидели в тесной убогой комнатенке, и пили отвратительный зеленый чай. Может, этот чай и помогал здоровью, как мне говорил Доктор, но вот настроение он мне точно не поднимал. Но, не за хорошим чаем и гостеприимным приемом я сюда пришел. Нет. Я пришел выяснить, зачем он появился около Зоны, и что его привело сюда. И почему он, как мне рассказали, иногда наводил справки обо мне. Его рассказ был сбивчивым и немного путанным, но я практически уловил смысл...
Получается, известный теперь на всю Зону доктор, мучался угрызениями совести. Именно совести, хотя ее наличие, именно у него, у меня много лет вызывало сомнения. До сих пор, а теперь я смотрел на его изможденное лицо и верил ему. Не соглашался с ним, но в чем-то понимал. Просто, оказывается, годика два спустя, после моего "ухода" из исследовательского института, в котором я работал в прошлой жизни, нашлись все-таки мои работы и выкладки про возможную опасность, исходящую из Зоны. Нашлись все эти документы и очень кое-кого из правительства заинтересовали. Они напрямую обратились к руководству института с указанием провести дополнительные исследования в этом направлении. Они говорили, что выделят все необходимые средства для того человека, который все это предвидел (меня то есть). А когда узнали, как восприняли мою работу руководители Института, то страшно разозлились. Был закрыт и сам Институт и разогнан весь штат сотрудников. Власть предержащие гневались очень долго, - ведь, оказывается, был все же один гениальный человек, который мог бы многое из происшедшего предотвратить, но ему не дали. И вот, тех, кто не дал, правительство люто возненавидело...
Но не это главное, меня все это не интересовало. Я смотрел на Доктора, который мне все это сбивчиво рассказывал и удивлялся. Что же привело, бывшего моего заведующего Институтом, в эти места? Помнилось мне, что он прямо таки мечтал увидеть, как нас разделяет как можно большее количество километров. Когда именно он подписывал мне "уволен по собственному желанию" в принудительном порядке. Нелепо звучали и его объяснения про приезд сюда. Оказывается, у него был беспутный сын моего примерно возраста. Ему он вроде не дал жить, как тому хотелось, и тот погиб в одном из военных конфликтов, куда отправился добровольцем по контракту.
По словам Доктора, он пытался спасти хоть одну искореженную ним жизнь - мою то есть. Он узнал, куда привели меня мои скитания и мучимый угрызениями совести, по поводу загубленной моей судьбы молодого талантливого ученого, приехал сюда. Более безумным звучало его заявление, что он не собирается ни переубеждать меня бросить сталкерство, ни уезжать отсюда. Просто он хочет поддержать меня и помочь, если он в силах, исправляя тем самым то старое зло. Я тогда пожал плечами и сказал, что происшедшее до Зоны, меня теперь совершенно не волнует и он мне, соответственно, ничего не должен. И значит, может валить отсюда, куда ему будет угодно. Доктор не мог произнести ни слова, но я и так все понял - у него не было больше цели в жизни, и, прогоняя его, я отбирал у него последнюю надежду. И так бывает... И вот сейчас я лежу рассыпанным на куски, если не в прямом, то переносном смысле, на кровати в его тесной комнатенке и он борется за мою жизнь. А ведь для меня теперь нет никакой надежды... Но он продолжает говорить и до меня постепенно доходит, что говорит он не обо мне...
Волевым движением Меченый открыл глаза и с удивлением и страхом увидел вокруг себя все тот же влажный и густой туман. Он все еще сидел спиной к дереву, обугленному от удара молнии. Все тело затекло и он не мог сказать, сколько именно времени прошло с тех пор, когда он присел здесь. Пара часов или дней? Над волнующимися клубами тумана таяло последнее видение - его провожает Доктор. Провожает в последний путь, ни у кого из них нет иллюзий на тот счет, что они больше не увидятся. Порывы ветра треплют одежду и шерсть на прирученном любимце Доктора - псевдособаке "Злобном". Вот только глаза и у любимца, и у его хозяина сейчас полны печали, они смотрят вслед удаляющемуся Меченому...
Помотав головой и пару раз, открыв и закрыв глаза, Меченый, наконец-то, избавляется от остатков видений, делает первых несколько неуверенных шагов. Нужно идти. Нужно спешить. Много еще предстоит.