Дождь. Первые капли забили по асфальту, заставляя меня ускорить шаг. Впереди ожил маленький смерч – это сухие листья попали в трамплин. Аномалия взволнованно затрепетала, но я уже свернул в сторону леса. Быстро темнело, хотя до наступления ночи оставалось еще несколько часов. Вспышка, треск. Небо загудело, будто колокол. Неужели Выброс? От этой мысли меня прошиб холодный пот. Я закинул голову, тщательно всматриваясь, но ничего такого, что могло бы подтвердить мою догадку, не заметил. Опять сверкнуло. Где-то очень далеко заклокотал низкий глухой рык, постепенно набирающий силу. Зона пока только предупреждала. Беги, сталкер, беги... Но я не поддался внезапному порыву. Вдох, выдох. Бросить болт. Подобрать его – и снова дуло автомата во тьму. Никого. Ускоряю шаг.
Уже близко. Деревья расступились, и я вышел на открытый участок. Остановился, внимательно разглядывая состав, навсегда замерший посреди железнодорожной колеи. Бесполезное в принципе занятие – дождь сводил видимость до той критической точки, когда идти можно было разве что наугад. А такая перспектива меня совсем не радовала.
Я без труда нашел нужный вагон. Фонарик включать не стал, просто сжал автомат и полез внутрь. Сердце встрепенулось и замерло на целую секунду. Секунду, которой было достаточно, чтобы понять – никто не поджидает меня во тьме. Я немного расслабился. Луч подствольного фонарика скользнул по стене, освещая мои скромные пожитки: котелок, выдавший виды матрас, одеяло. Я часто ночевал здесь. За вещи не боялся – а чего тут ценного? Не знаю уж, пользовался ли кто схроном в мое отсутствие, но так или иначе все оставалось нетронутым.
Я хотел было заняться костром, как вдруг в глубине вагона зашуршало. Я вскинул автомат, попятился. Это что еще за хрень? Одеяло зашевелилось, поползло – под ним явно кто-то прятался. Может, бюрер забрался? От этой мысли мне стало не по себе. Ладони взмокли от волнения, палец на курке дрогнул. Хотелось пальнуть несколько раз в подозрительный комок, сжавшийся в углу, а потом уже разбираться. Если, конечно, будет с кем. Но я не решился стрелять – это всегда успею. Вагон – не то место, чтобы устраивать игры в прятки. Тут либо ты врага, либо он тебя. И будь там мутант, он бы уже напал.
– Эй ты, вылезай с поднятыми руками, – страшным голосом сказал я. – Иначе на счет три я стреляю. Раз...
– Погодите! – панически вскрикнул незваный гость и тут же добавил, тихо и как-то обреченно:
– Не стреляйте…
Из-под одеяла показалась сначала макушка, а затем уже и голова сталкера, но вылезать полностью он не спешил. Так и замер, будто загипнотизированный, глядя на дуло моего автомата. Пальцы сжимают край одеяла, натянутого до груди, лицо белое, как мел. Парень был чем-то очень напуган – это видно. Мне даже стало жаль его, но автомат я опускать не спешил. Это Зона – и о правилах гостеприимства здесь вспоминать не принято.
– Руки покажи, – сказал я уже мягче. – Обе.
Он торопливо поднял руки. Я посмотрел ему в глаза, он заерзал, как угорь на сковородке, но взгляда не отвел. Уже хорошо. Значит, можно и поговорить.
– Ты кто? – осведомился я. – Да не трясись ты так, ничего я тебе не сделаю.
«Если не дашь повод».
– Я Оптимист.
– Кто-о? – я поморщился.
– Оптимист, – повторил он нерешительно, будто и сам уже понял, как нелепо звучит это прозвище.
Я посмотрел на него оценивающе. Покачал головой.
– Нет. Не похож ты на оптимиста. Скорее на молодого, глупого и напуганного сталкера.
Он все еще напряженно следил за дулом моего автомата. И я опустил оружие.
– Это мой схрон, парень. Поэтому я имею полное право задавать вопросы.
– П-простите, я не знал. Пожалуйста... только не выгоняйте меня, я...
Я поднял руку, прерывая его бессвязную речь.
– Мне все-равно, как ты здесь оказался. Можешь остаться, я не возражаю.
Мы сидели у костра. Снаружи все еще хлыстал дождь, а внутри вагона было тепло, даже уютно. Обстановка располагала к беседе, но мы молчали. Я чистил автомат, искоса наблюдая за парнишкой. Он поел, согрелся и выглядел теперь значительно лучше. При себе у него оказался только разряженный пистолет да фляга с водой. И больше ничего. Наверняка был отмычкой у какого-нибудь сталкера, а потом стандартный сценарий – смерть ведущего и, как результат, загубленные души тех парней, которых он взял в ходку.
Оптимист протянул раскрытые ладони к огню.
– Нас было четверо, – неожиданно сказал он ломким голосом. – Сухой загнулся первым. Глупо так, в аномалии. Потом снорк... он за грузовиком поджидал. Гриве больше всех досталось. Но убил его Грэй. Сказал, что он уже не жилец. И пристрелил. Как собаку...
Я смотрел на него, не отрываясь, но в то же время четко представлял, как парень стискивает сейчас кулаки. Знал я Грэя, это вполне в его стиле. Тот еще ублюдок.
Молчание затянулось. Так и не дождавшись продолжения истории, я начал готовится ко сну. Оптимист по-прежнему сидел на матрасе, и сгонять его я не собирался. Придется спать на полу. Я подложил под голову рюкзак, но удобнее не стало. Ничего, потерплю.
– Грэя пристрелили бандиты, – пробормотал сталкер таким тоном, словно анализировал ситуацию.
Я старался не слушать. Его голос шелестел и почему-то убаюкивал, хотя рассказывал Оптимист совсем не веселую историю. Наверно, я настолько привык ко всему этому, что уже перестал замечать. Забыл тот ужас, через который прошел, отрекся от него. Теперь было только инстинктивное желание выжить. Тупое, механическое. И неоспоримое, как потребность дышать. Каждый сталкер в Зоне однажды умирал. Это словно крещение огнем – кто-то сгорит, станет безымянной горсткой пепла, а кто-то только обожжется. А потом, обжигаясь снова и снова, постепенно научится, как избегать боли.
Я лежал с закрытыми глазами и видел, как молодой сталкер срывается на бег. Ему вбивали в голову, кулаком вбивали, прикладом автомата, что бегать в Зоне нельзя. Но ведь никто не узнает, никто не увидит... они все мертвы. И страх гонит его прочь, подальше от проклятого места. Сталкер спотыкается, едва не падает на землю. И мне почему-то очень хочется, чтобы псы, воющие позади, его не настигли. Будет много крови, а я ее с детства не переношу. Все ближе и ближе, он тоже это чувствует. Вдруг замирает, поворачивается навстречу своей смерти. И я с удивлением понимаю, что этот сталкер – я сам. В горло впиваются клыки. Земля уходит из под ног, реальность вспыхивает, мерцает, как перегорающая лампа. И меркнет.
Я резко сел, хватая автомат. Дыхание сбилось, словно после быстрого бега. Сон... это был просто сон. Я привалился к стене, прикрыл глаза. Кошмары снились каждую ночь. Я привык к ним точно так же, как привык стрелять в людей. Но иногда наступают моменты, когда даже у самого хладнокровного сталкера сдают нервы. Щемит сердце у всех. Главное, чтобы оно было.
Уже было утро. Пора уходить.
Оптимист мирно посапывал в углу. Я подошел к нему, присел на корточки. Жаль его, загубит Зона парня. И уже никуда не отпустит. Я положил рядом с ним три магазина к пистолету, нож, детектор аномалий. У него есть один шанс. Всего один. Это как в компьютерной игре. Слишком мало, чтобы рисковать, слишком щедро, чтобы не воспользоваться. И если он не совсем дурак, то выжить сумеет.
– Да будет легка твоя доля, – тихонько сказал я, касаясь его плеча.
Потом выпрямился, подхватил рюкзак и медленно пошел к выходу
– Ты собираешься бросить меня здесь? – раздался голос за спиной.
Какой догадливый.
– Ты не можешь со мной так поступить! Я же погибну один.
– Еще как могу.
Я обернулся. Оптимист приподнялся на локте, откидывая одеяло, но что-то в моем взгляде остановило его. Он замер, открыл было рот, но спорить не решился.
– Раньше надо было думать, когда в Зону шел, – жестко сказал я. – Прощай, сталкер.
И вышел. Пожалуй, я немного перегнул палку. Зато теперь он отдается себе отчет в том, что остался один, и полагаться будет только на собственные силы. Полезное умение в Зоне. Хочет жить – пусть учится.

* * *

Я поднялся на пригорок. Если не знать, никогда и не догадаешься, что здесь чья-то могила. Вместо креста – камень, под ним я спрятал любимый пистолет Бульдозера и его талисман. Надетую на шнурок пулю. Помню, он всегда носил ее с собой, в кармашке на груди. Последняя пуля... для себя. Жаль, она так и не пригодилась. Ведь это я его убил...
Я упал на колени, прижимаясь лбом к холодному граниту, обнял камень. И замер. Кто мы мог подумать, что у меня – человека, который с одинаковым выражением лица и ел, и убивал, будут струиться слезы лишь от одной мысли о том, что я предал. Предал друга.
Где-то рядом раздался едва различимый, на грани слышимости звук. Я вздрогнул. Не выдержал и обернулся. Навстречу смерти, как сталкер из моего сна. Ах да, ведь то был я. Только бежать уже некогда. Слишком поздно. Все произошло так быстро, что я даже вскрикнуть не успел. Когтистая лапа подхватила меня, рванула, отбрасывая в сторону. Так легко и небрежно, словно я был тряпичной куклой, а не здоровым мужиком. Я перекатился через плечо – только это и спасло меня от смертельных объятий кровососа. Взгляд метнулся в сторону, туда, где возле камня остался лежать мой автомат. Не успею. К моему удивлению, я был спокоен. Так, словно заранее знал, что сегодня – последний день моей никчемной жизни. А пусть даже и последний. Я ухмыльнулся, доставая гранату. Умирать, так с песней.
– Жги, музыка! – выкрикнул я, как безумный.
Кровосос метнулся ко мне, схватил за горло. Дышать стало нечем, ноги оторвались от земли. Холодное скользкое щупальце коснулось моей щеки, обжигая.
– Потанцуем? – прохрипел я.
Но разжать пальцы не успел. Хватка твари ослабла. Это было так неожиданно, что я кулем осел на землю. Кровосос попятился, горестно взвыл, но удивляться было некогда. Я выбросил вперед руку, и под ноги ему покатилась граната. Сайонара, мразь.
Я инстинктивно бросился в сторону. И полетел вниз с холма.
Приземление было жестким. Я прокатился несколько метров, ломая ветки кустов, да так и остался лежать. Когда я снова открыл глаза, было тихо. Так тихо, что даже страшно. Я попытался встать, но боль, пронзившая плечо, пригвоздила меня к земле, будто лапа огромного зверя. Да что ж сегодня за день такой? Я застонал, перевернулся на спину. Уже легче, намного легче. В небе кружила целая стая ворон. Или это небо кружилось? К горлу подкатила тошнота, мир как-то странно зарябил. Ох, не к добру это...

– Не к добру это, – сказал Бульдозер, глядя на черных птиц, кружащих в небе.
Я только усмехнулся, перехватив удобней автомат.
– Ты что, веришь в приметы?
Он не поддался на провокацию. Остановился, сверяясь с датчиком аномалий.
– Слушай, Чина, может, вернемся? Не нравится мне все это.
– Да брось, из-за птиц возвращаться что ли? Брат, ты меня пугаешь.
Я хлопнул его по плечу и пошел вперед.
– Не из-за птиц, – он догнал меня, но не поравнялся, а пошел сзади. – Нам еще с утра не везет – то на псов нарвались, то в аномальную рощу забрели.
– Совпадение, – отмахнулся я.
– Совпадение? – хмыкнул Бульдозер. – Это в Зоне-то совпадение?
Я обернулся. Поймал его взволнованный взгляд.
– Все будет хорошо, – сказал я серьезно. – Ты мне веришь?
– Конечно верю... брат.
Его лицо меркнет, будто на экране телевизора.
Я двигаюсь, словно в бреду, к зарослям впереди. Кто-то зовет меня, но я лишь раздраженно махаю рукой. Вспышка, будто щелчок фотоаппарата, и вслед за ней – внезапная догадка.
– Зомбированные! – ору я и стреляю в фигуру, возникшую из тумана.
Туман отчего-то становится все плотнее. И мертвецы прут из него со всех сторон, хрипят, жадно тянут к нам руки. Опять вляпались в какое-то дерьмо, предупреждал ведь Бульдозер...
Алая вспышка режет глаза. Я стреляю наугад, слышу стук падающего тела. И вдруг понимаю, что автомат Бульдозера молчит. На плечо ложится тяжелая рука, сжимает, тянет к себе. Я оборачиваюсь. Зомби смотрит на меня пустым голодным взглядом, изо рта его вырывается хриплое смрадное дыхание.
– Пусти, сука!
Тычу ему в живот дуло автомата и жму на курок... Зомби падает, раскинув руки.
Вспышка. Тьма.
Я лежу на земле. Висок болит от удара прикладом.
– Ты как, парень?
Мне кажется, что я падаю в небо. Ну и пусть... Но чьи-то руки вовремя хватают меня, не дают оторваться от земли.
– А где трупы? – тупо спрашиваю я, глядя на одно единственное тело.
Зомби все еще корчился, пытаясь встать. Я вырываюсь, подхожу ближе. Это же не зомби, это...
– Бульдозер, – выдыхаю я, падаю возле него на колени.
Он дышит тяжело и порывисто, рука прижата к животу, но кровь выплескивается сквозь пальцы, течет, ее все больше и больше, уже целая лужа натекла. Я накрываю его ладони своими.
– Ему уже не поможешь.
Бульдозер хватает меня за руку, впивается ногтями.
– З-за... – булькает он, – з-з... Чина...
Наклоняюсь к нему. И губы возле уха тихо шепчут едва различимое: «За что?»
– Кто...
Поворачиваюсь к сталкерам. Те переглядываются.
– Кто это сделал?
– Вы на контролера нарвались...
– Я спрашиваю: кто–это–сделал?
И ответ, короткий, многозначительный, как пуля в лоб:
– Ты.

Мне наконец удалось подняться. Я заметил его сразу. Он стоял возле дерева, чуть левее меня. И ждал. Меня ждал. Мое возмездие, мои ночные кошмары, мое предательство.
– Так вот чьей игрушкой был кровосос, – криво усмехнулся я. – Умно, даже очень.
Контролер смотрел на меня. И я почему-то был уверен, что он – тот самый, из-за которого погиб Бульдозер. Я медленно потянулся к пистолету, достал его, сжал в ладони. Теперь не так страшно будет умирать.
Подул легкий ветерок, трава у моих ног зашелестела. Я прислушался. И похолодел. Ветер принес обрывок фразы, знакомой до боли:
«За что?»
Мы лежим в мягкой зеленой траве и смотрим в небо. Трава шепчет.
– Не к добру это, – говорит Бульдозер, глядя на черных птиц. – Слушай, Чина...
Я приподнимаюсь на локте, вопросительно вскидываю брови.
– За что ты меня убил?
Мне становится смешно.
– Ты меня пугаешь, брат, – я беспечно хлопаю его по плечу.
Из уголка его губ течет алая струйка.
– Все будет хорошо, ты мне веришь?

«Верю...»
Я вздрогнул, судорожно вытирая губы. Посмотрел на свою ладонь. Нет, это не кровь. Это всего лишь слезы.
– Хватит, – прошептал я. – Хватит уже меня мучать!
Мысли путались, но я уверенно поднял руку с пистолетом. Прижал дуло к виску, закрыл глаза.
Выстрел.

Кто-то бил меня по щекам.
– Отвали, – буркнул я, дернув подбородком.
– Давай, ну же, – не унимался Бульдозер. – Очнись.
– Пошел к черту, дай поспать.
– Открой глаза... ну пожалуйста.
Снова удар. Этого я уже стерпеть не мог. Он замахнулся, но я мгновенно открыл глаза, перехватил его запястье. И заморгал удивленно.
– Ты?
– А я уж испугался, что опоздал – Оптимист хлопком вогнал мне иглу в плечо, ловко сделал инъекцию.
– Что случилось? Как я здесь... как ты здесь...
– Тсс... – он приложил палец к губам. – Лучше молчи. Ты потерял много крови.
– Но...
– Потом все вопросы, – раздраженно отмахнулся он, вываливая на землю содержимое моего рюкзака. Критически взвесил его на руке.
– Так не пойдет, – пробормотал Оптимист. – Слишком тяжело будет.
И отшвырнул его в кусты. Мой автомат полетел следом. Сталкер наклонился, обхватил меня руками. Я не сразу понял, что он делает. И вдруг до меня дошло.
– Ты с ума сошел? – вяло поинтересовался я, борясь с внезапно нахлынувшим сном. – Ты меня и десяти метров не протащишь.
Он не ответил, только выдохнул тяжело. Я помогал ему, как мог, стараясь не бередить перевязанную рану. В первую секунду мне вообще показалось, что ноги сталкера подкосятся и мы упадем на землю. Но он сделал шаг, затем следующий.
– Зачем ты это делаешь?
– Ну не могу же я тебя здесь бросить.
«Но я же смог бросить тебя», – подумал я.
Больше я ничего не спрашивал. Оптимист протащил меня десять метров, двадцать. И не было сил удивляться, откуда в этом человеке, который и сам едва-едва оправился от пощечины Зоны, такое стремление помогать другим. Он спасал меня, меня – незнакомого человека, бросившего его на произвол судьбы. Спасал самоотверженно. Не зная, заслуживаю ли я таких усилий, и ничего не спрашивая, не требуя взамен.
Уже проваливаясь в забытье, я вдруг вспомнил кое-что. Без дрожи, без страха... просто как плохой сон, приснившийся очень давно.
– А что случилось с контролером?
– Если ты про урода в кустах... – выдохнул он, наклоняясь вперед, чтобы держать равновесие, – то я его застрелил.
Я улыбнулся. И впервые за столько дней уснул без сновидений.