У Васьки Гуденкова сперли артефакт. «Полярную звезду», за которой он четыре дня лазил по болоту. Сперли внаглую, при всем народе, да еще в такой день.
- Это что же получается!- орал Васька- Пришел, понимаешь, честный сталкер, отдохнуть культурно- так нет же- обокрали!

Сталкеры в баре озадаченно молчали, переглядываясь.

- Где эта крыса! Пусть выйдет, хочу ей в глаза поглядеть!- размахивал Васька своими здоровенными кулаками.

Ваське деликатно намекнули, чтобы не портил общий праздник. В ответ, потерпевший разошелся еще пуще, в запале обвинив бармена в покрывательстве воров. Такого уже Ваське не простили- бармен только глазом мигнул, как Ваську ловко скрутили и потащили на улицу - «остудить».

- «Полярную Звезду» мою захотели, с….!... А «Полярную п…у» вам не надо?!- орал обокраденный, пока его тащили за периметр лагеря, аккуратно навешивая ему по бокам.

У внешнего поста Ваську энергичным пинком выбросили на дорогу. Старший посоветовал:

- Ты вот чего, паря – остынь-ка да протрезвей. А как утром в башке прояснится- возвращайся, вещички твои сбережем.

- Ага, сбережете, как же. На смерть, гады, гоните- с обидой и злостью сказал Васька, потирая ребра.

- Там метров через двести мостик, под ним можешь переночевать.- сказал командир и бросил Ваське его нож и фонарик – от псов отмашешься, а крупный зверь здесь не ходит. А раньше утра- не появляйся.

Он со значением похлопал по «калашу», висевшему на шее.

Васька выразительно сплюнул на сторону, подобрал выданный набор для выживания и поплелся по дороге, светя фонарем.

- Да! – крикнули ему вслед- там у моста «карусель»! Слева!

- Премного благодарствую!- сквозь зубы огрызнулся Васька в ответ, вглядываясь в темноту по сторонам дороги и держа нож наготове.

Скоро луч фонарика выхватил в темноте пару бетонных плит, перекинутых через канаву. Васька на всякий случай посветил влево- командир не обманул- слева в канаве жила «карусель», крутя и поднимая мелкую пыль на уровень человеческого роста. Он матюкнулся и стал спускаться на правую сторону.

Бетонные плиты лежали на насыпи, через которую проходила дренажная труба метрового диаметра, даже не труба, а несколько соединенных бетонных колодезных колец. Внутри было пусто, если не считать мусора, нанесенного весенним паводком и осенними дождями- веток, сухих листьев, пустых консервных банок и ветоши. Васька, чертыхаясь пролез в середину трубы, потом пинками выбросил мусор наружу, освобождая себе место. В наступившей тишине, была лишь слышна далекая музыка в лагере, да «карусель» у другого конца трубы шелестела травой по краям аномалии. «Ну и черт с ней»- решил Васька- «по крайней мере с того конца трубы никто не сунется». Он выключил фонарик, чтобы не привлечь непрошеных гостей, поплотнее запахнулся в куртку, взял нож поудобней, и привалившись к стене трубы, начал потихоньку трезветь.

Собственно, он был не так уж и пьян- просто обидно стало: третий год в Зоне, а обчистили как простака. «Ловко работают, стревецы»- прицокнул и вздохнул Васька: когда водка за их столиком закончилась и он пошел «за добавкой», то на всякий случай пощупал камешек в кармане штанов- тот был на месте, а когда пробрался через толпу к стойке бара и полез в карман за деньгами- артефакта там уже не было.

«И ведь мало того, что обчистили»- размышлял он с досадой-«так ведь еще и растрезвонят об этом- до моего лагеря слух дойдет, засмеют ведь сволочи!». Васька с досадой стукнул кулаком по колену. День Сталкера справляли и у них в лагере, но в этот год Васька решил пойти на праздник в Лысый Яр. Считалось, что там День справляли с особенным размахом и шиком. Вот и сходил, называется!

«Чорта я тут лысого что ли не видал, в этом Лысом Яре!»- пенял он себе. Народу здесь и впрямь было больше, но никаких «легендарных» сталкеров Васька не приметил. «Праздничные» цены на водку были выше; было даже пиво, но глядя на ценник, страшно было даже подумать- сколько оно уже здесь лежит. Цена же на артефакты- напротив, упали из-за наплыва сталкеров; поэтому Васька и не стал продавать «Полярную Звезду»- сплавил только пару артефактов подешевле, на выпивку. И никаких захватывающих аттракционов и «гладиаторских боев» с тварями не было, а сидел на всеобщее обозрение в стальной клетке «упырь» – но такой задохлый, что никакого желания показывать с ним «удаль молодецкую» не хотелось, а хотелось просто пристрелить его, чтоб не мучали.

«Скажут: сходил Ерема, за двадцать верст от дома, хотел выпить чуток, да вернулся без порток.»- мучительно представлял Васька, - «Еще и прозвище какое-нибудь придумают, зубоскалы». Он шмыгнул носом- ночной холодок начал пробирать его- глубокая осень, как-никак.

«День Сталкера, блин, придумали!»- ругался Васька. Почему 3 ноября День Сталкера- никто точно не знал: кто говорил - что это день рожденья самого первого сталкера, кто уверял- что это день, когда нашли первый артефакт в Зоне- причем любой торговец или бармен клялся, что скупил его- именно он. Ну да, им-то любой лишний праздник- дополнительный навар и повод ободрать честного сталкера, как липку. Васька поклялся, что отныне для него единственным праздником в году будет Новый Год.

Он уже совсем пожалел- и что приперся в Лысый Яр, и что не продал «Полярную Звезду» сразу, и что поднял шум из-за кражи- сейчас бы сидел во хмеле и тепле. Вдруг послышался шорох- Васька замер, чуть выставив вперед нож, не дыша, широко открытыми глазами высматривая темноту. Сердце застучало как молоток. «Ну вот и началось...»- мелькнуло в голове.

Наверху послышались шаги, потом лязгнуло что-то железное и послышалась тихая речь. «Тьфу, ты!»- выругался сам на себя Васька. Просто какие-то опоздавшие сталкеры спешат на гулянье. Он хотел, было, по привычке окликнуть их, но вовремя сообразил, что придется рассказать, почему он тут сидит.

Сталкеры, похоже, остановились за мостиком- доносились неясные обрывки слов. «Ну какого лешего вам-то здесь надо?» - недовольно подумал Васька. Еще вздумают сюда спускаться, пальнут в него в темноте, не разобравшись.

Наверху послышалась возня, негромкий лязг железа о землю. «Копают, что-ли?... Ё-мое!»- догадался Васька- «Да ведь они же схрон тут делают! Или открывают!». Мелькнула дурацкая мысль- дождаться пока они уйдут и обчистить их тайник- в отместку за кражу артефакта, но тут же сам и застыдился- не они ведь крали. Потом подумал- что если кто-то обчистит их тайник- скажут им, что Васька тут «ночевал», стало быть- и его самого в ворюги запишут. Нет, ну что за день такой неудачный! Час от часу- все хуже и хуже! И выйти-то, объявится – тоже страшно: вдруг пристрелят, чтоб тайник сохранить, а потом скажут, мол, сам в темноте зашуршал – пальнули на всякий случай. Нет, уж лучше сидеть тихо.

Возня наверху стихла, но сталкеры не уходили- изредка переговаривались между собой. У входу в трубу что-то зашуршало- Васька снова напугался, но потом понял, что это сверху льется струя. «Облегчаются, что б вас!»- ругнулся он мысленно.

Прошло уж, наверное, минут двадцать, но сталкеры все не уходили. «Да что вы там, пикник что-ли устроили?!»- досадовал Васька. Наконец, любопытство одолело чувство страха, и Васька решил посмотреть- что там такое. Тихо, как мышь, он выбрался из трубы (благо- ни хабара, ни пожитков при нем не было) и осторожно полез наверх. Не долезая до края канавы, он приподнял голову и осторожно выглянул. Сразу за мостиком, лицом к лагерю сидели трое сталкеров- один на ящике, и двое- на корточках, около какой-то трубы.

- ...мля, говорил тебе- надо было в канаве засесть- торчим тут нах, как три тополя на Плющихе...

- Не ссы, ночка темная, никто тут нас не увидит. С поста из-за кустов нас не видать, сиди на жопе ровно.

- ... и приперлись почти на час раньше....

- Е..твою... заткнешься ты, б..., или я тебя счас заткну! Барон сказал, в двенадцать- значит в двенадцать. Ты что ли, пошел бы ему объяснять, если бы мы опоздали?! В канаву тебе надо? Так пи...уй, провешивай! Вон, с той стороны начни, там тебя аттракцион, мля, бесплатный дожидается!

- Да тихо вам, пацаны. Пост, нах, близко...

Васька приник к траве, еще осторожней спустился и снова спрятался в трубе. Закусил губу – все было гораздо хуже, чем он предполагал. Эти трое, судя по всему – братки из бригады Барона- есть тут такой местный бандюган, обкладывающий данью лагеря и стоянки сталкеров. Лысый Яр, до сей поры держался, давая ему отпор. И видать Барон решил наказать упрямцев: та труба у них - это миномет, а в ящике стало быть – мины. И ждут они полночи, чтобы устроить сталкерам «праздничный салют».

Что же делать, что же делать? Васька прикинул, что будет дальше: братки пальнут из миномета раз пять- потом их засекут, по ним начнут пальбу посты, и те, кто уцелеют. Братки смотаются, Васька тут в трубе тоже в относительной безопасности- шальной пулей не зацепят. Тем более бежать некуда. Вперед по дороге- ночью, без оружия? Назад в Лысый Яр- подойти, издалека крикнуть чтоб не стреляли, объяснить ситуацию- опять же надо в темноте дать крюк по полю, да если при этом братки услышат, поймут или заподозрят что их «раскрыли» и начнут пальбу?

Значит- сидеть здесь. Сидеть и ждать, когда начнется пальба, потом подождать утра и вернуться в Лысый Яр за своими вещами- если они уцелеют. Искать их среди развалин и трупов... Эх, жалко пацанов... «Да ни фига не жалко!»- оборвал сам себя Васька- «они ж меня ночью, безоружного из лагеря выкинули! Так им и надо!...».

Он тихонько вздохнул. «Выкинули...да ведь они мне жизнь этим спасли! Получил бы через полчаса «гостинец от Барона», вместе с ними... Ну один крысеныш у меня артефакт стырил- остальные-то в чем виноваты? Я с ними два часа назад водку пил, песни пел... Вернусь утром, спросят- где отсиделся, брат? Да прямо у бандюков под боком- сидел, слушал как они вас порешить готовятся, как стреляют по вам...».

Нехорошо у Васьки на душе стало, прямо скажем, - хреново. По совести- выручать бы надо пацанов- да вот как? С ножом против троих братков, которые как пить дать – с «калашами»? Не, не такой Васька герой, чтоб справиться. Дать кругом по полю, предупредить? Был уже такой вариант- отклонили. Спугнуть их, зарычать в темноте, «упырем»? Да нет, троих вряд ли спугнешь- скорее очередь автоматную получишь, или того лучше - гранату…

«Может все-таки с ножом? Против троих. А если хорошенько все продумать? Подбежать, первого, который на ящике сидит спиной ко мне - в горло... Второй отскочит- влево, надо думать, отскочит,... ага, ногой в живот его пнуть, чтоб в канаву слетел, в «карусель», ну а третьего... А от третьего мне выходит уже- или пуля, или нож в спину... Нет, не ладно выходит...»- соображал Васька.

«Стоп, мне ж главное- помешать им! Тогда так- отвлекаю их... скажем фонарик на ту сторону брошу, подбегаю, первого гопника- пинком с ящика сшибаю, и ящик с минами- в «карусель»- сколько он там весит?... А вот дальше что? Дальше меня в три ствола порешат... Зато ребят спасу…». У Васьки навернулись слезы- эх, как не хотелось умирать! Да еще так безвестно -хоть бы записку оставить, что мол, так и так дело было, за вас, ребята, свою голову сложил. А потом подумал, что память человеческая - недолгая, памятник ему не поставят, да и погоревать-то о нем будет некому.

И уж чуть было не пополз он, навстречу верной, а может и геройской смерти, как вдруг пришла ему в голову одна мысль.

В следующие пять минут, он лихорадочно срезал с одежды все металлические пуговицы, застежки и пряжки – даже молнию с ширинки спорол. Добавил к ним разобранный фонарик и часы. Потом тихонько выгреб из кармана все гайки. Теперь нужно было все это во что-то завязать. Мысленно обругав себя «чингачгуком немытым» за отсутствие носового платка, он решил пожертвовать наименее нужной частью одежды- трусами- разрезав их по бокам, вытащил наружу. Аккуратно завязал в них всю эту мелочевку, но не туго. Потом, махнув рукой, просунул под узел и свое единственное оружие- нож.

Кратко шепотом помолился – «Ну, с Богом!», и примерившись, бросил этот узелок в «карусель». Узелок упал вниз и пропал. «Недокинул!»- застонал Васька.

Но тут узелок появился в поле зрения, туго, как бы с поволокой, двигаясь по кругу – «карусель» словно брезговала как следует захватить васькино нижнее белье . «Неужели не осилит поднять?»- испугался он и попятился к другому концу трубы. Но трусы мелькнули в темноте раз, потом другой, потом еще- поднимаясь все выше и выше- «карусель» уже вытащила из узелка нож и он отдельно рассекал край воронки, мелькая в темноте светлой рыбкой.

Васька вжался в стену трубы, и приготовился, весь обратясь в слух. Послышался треск, и следом – металлическое постукиванье, свист стал гуще и мощность его стала быстро нарастать. Послышались сдавленные вскрики братков: «Мля, это что еще?... Пацаны, атас!... Ложись!... Не, рвем!...». Потом раздался громовой раскат- аномалия «разрядилась»- выстреливая во все стороны своим содержимым. Но Васька не успел даже двинуться наружу - сразу же вслед за этим, васькино убежище, его самого и все вокруг сотряс взрыв. Видимо, одна из гаек попала в мину и весь боезапас детонировал. Ваську оглушило и бросило на дно туннеля, засыпав кусочками бетона. «Карусель» еще раз «хлопнула» мусором, который успела захватить…

Через некоторое время Васька очнулся, выполз наружу и вылез к дороге: бетонные плиты сдвинуло в сторону, перед мостиком дымилась глубокая воронка, рядом горели кусты и придорожная трава, бандитов не было видно. Шатаясь, и поддерживая рукой спадающие штаны, он поплелся к лагерю. За воротник и в правый ботинок набился мусор, но Васька не останавливался чтобы его вытряхнуть, а прихрамывая, торопился назад по дороге. Вокруг стояла звенящая тишина. Еще издалека увидел, как у внешнего поста забегали сталкеры с оружием, деловито, молча, без единого крика- и вдруг сообразил, что это он – ничего не слышит. Замахал рукой и хрипло закричал : «Эй! Не стреляйте! Это я! Не стреляйте!...».

В свете прожектора он доковылял до поста, устало сел на мешок с песком, и глядя на давешнего командира сталкеров, невпопад ответил: «Да не слышу я ничего- оглушило… Там три братка из банды… банды Барона… с минометом ... «салют» вам хотели...Я их того…«каруселью»… а мины как рванут!». Потом замолчал и попросил воды- кто-то передал ему свою фляжку- он сделал несколько глотков, а остаток вылил на голову- звон в ушах вроде стал стихать, но начала бить дрожь- то ли от холода, то ли от стресса. Сталкеры снова засуетились- нашли ему стакан с водкой и ремень для штанов, потом похлопали по плечу и показали- «пойдем!».

Его, теперь уже с почетом, проводили в бар- он так и вошел туда: хромая, перепачканный, весь нараспашку, все еще держась рукой за пояс штанов. Но никто не засмеялся- все молча глядели на него: кто с удивлением, кто с уважением. Василию пододвинули стул- он сел, и не зная что сказать, начал разуваться, чтобы наконец вытряхнуть мусор из ботинка- но вместо мусора, из ботинка на пол выкатился бело-бирюзовый камешек, размером с большую горошину- и тут же засиял белым светом.

Вася недоуменно поднял «Полярную звезду», потом, внезапно догадавшись, вывернул карман штанов наружу- на его конце бахромой лохматилась небольшая дырочка. И тут грянул такой громовой раскат хохота, что стаканы запрыгали на столах! Смеялись все: и сам Васька, и сталкеры, и даже бармен трясся, молотя ладонью по стойке. А командир, наклонившись к нему, проорал в самое ухо:

- Ты его не продавай, сбереги- он тебе удачу приносит!