- Всё, чисто, больше ничего нет. Только вот это ещё, - одетый в униформу группировки «Монолит» боец показал на небольшой голубовато-зеленый камешек, болтающийся на простом шнурке на шее обыскиваемого. – Снять?
- Оставь. – Махнул барственно рукой старший группы. И обратился к застегивающему ворот потрепанного комбинезона сталкеру. – И вот с этим хламьем ты хотел пройти по Зоне? Как зовут?
- Крысолов. – Хмуро ответил окруженный десятком монолитовцев мужчина, тоскливо посмотрев на лежащие между ним и задавшим вопрос командиром, одетым в экзоскелет, старенькую двустволку и тощий вещмешок.
- Ну вот что, Крысолов, думаю, сам понимаешь, что пытаться убегать от нас не стоит. Мы тебе зла не хотим. Наоборот. Нам нужны бойцы. Ты нам подходишь. Получишь нормальную одежду, хорошее снаряжение и оружие. Придется, правда, немного вправить тебе мозги, всякую дурь из них слегка подчистить, но это не смертельно. Мы все через это прошли. И познали великий смысл Зоны, осознали величие Монолита! Только избранные удостаиваются этой чести! И сейчас тебе выпадает этот шанс! Тебе выпадает шанс увидеть Монолит, поговорить с Монолитом и слиться с ним в едином разуме! Так что тебе выбирать, или ты сейчас идешь с нами, или… - командир многозначительно прервал фразу, стоявший рядом с ним боец клацнул затвором автомата.
Сталкер вымученно улыбнулся, кивнул головой в знак согласия, и потянулся к лежащим на земле вещам, но, получив тычок приклада в спину, по инерции пробежал несколько метров, пытаясь удержать равновесие и не упасть в пыль. Его вещи подобрал один из бойцов, и, окруженный монолитовцами, Крысолов пошёл вслед за их командиром. Высоко над их головами с карканьем накручивала круги воронья стая.

Выщербленные бетонные ступеньки, ведущие вниз, закончились подвальным помещением с несколькими дверями, обитыми железными листами. По центру каждой из них выделялся квадрат пищеприемника, над которым, снаружи двери, болтался металлический кругляш защиты глазка. Конвоировавший Крысолова монолитовец открыл одну из дверей, и кивком головы предложил ему проследовать внутрь.
- Как тебя там? Крысолов? Заходи давай. До утра посидишь тут. Матрац есть, встряхни только хорошенько. А то кто его знает, что за живность в нем завелась. По нужде если приспичит – ведро в углу. Выводить до утра не стану. Жрачку и воду сейчас принесу. Ночью спи осторожнее, а то гости наведаться могут, отгрызут еще чего-нибудь. Хотя, ты ж сам Крысолов. Но, если что – кричи.
С этими словами, заканчивая свой монолог, боец еще раз одобрительно осмотрел поджарую фигуру молчаливого пленника, которому завтра предстояло пополнить их ряды в качестве равноправного боевого товарищи, и захлопнул дверь камеры. Лязгнул засов. Послышались глухие удаляющиеся шаги. Сталкер сделал пару шагов от двери в центр камеры, и огляделся. Маленькое оконце под потолком, в которое могла пролезть разве что кошка, почти не давало света. Тусклая лампочка в зарешеченном плафоне над дверью тоже не особо разгоняла темноту в углах камеры. Под оконцем возле стены валялся старый полосатый матрац, цвет полос, особенно учитывая освещение, угадать было уже невозможно. В углу, у двери, пристроилось ярко-красное пластмассовое ведро, накрытое синей пластмассовой же крышкой. Единственное цветное пятно в серых бетонных стенах. В другом углу сталкер заметил заткнутую тряпьем крысиную нору.

За дверью вновь послышались шаги, с бряцанием откинулся квадрат кормушки. На полу камеры свет из коридора обрисовал, словно на площадке летнего кинотеатра, экран, по которому, как будто на представлении театра теней, замельтешили и заскакали причудливые тени-актеры, разыгрывая свою, понятную только им пьесу.
- Вот, принимай, твой ужин. Воды должно хватить и попить и умыться.
С этими словами в окошечко Крысолову передали пятилитровую пластиковую бутыль с водой, одноразовую пластмассовую тарелку, в которой горкой была наложена знаменитая армейская сечка, политая сверху густой серо-коричневой подливой с прожилками тушенки. По центру горки торчала белая пластмассовая ложка, с краю тарелки примостилась пара кусков хлеба. Сталкер поставил бутыль с водой на пол возле двери, взял в руки прогибающуюся тарелку, машинально покрутил головой, выискивая место, куда её можно поставить. После чего аккуратно поставил посудину рядом с бутылью, стараясь не уронить хлеб. И принял протянутый в окошечко пластиковый одноразовый стаканчик с парящим чаем. Обжигаясь, и перехватывая его из руки в руку, быстро составил его на пол.
- На вот еще сигареты и спички, - на край окошечка легла сине-белая запечатанная пачка сигарет «LM», и дешевая одноразовая зажигалка. – Только, не вздумай дурить и пожар устраивать. Я за тобой присматривать буду. Так что, если что – не обижайся потом.
Крысолов было помотал головой, отказываясь, но, после секундной заминки, взял предложенные сигареты и сунул в карман комбеза.
- Ну а это, так сказать, призовой бонус, - и рука конвоира протянула через окошечко пластиковый, на две трети заполненный, одноразовый стаканчик. В замкнутом пространстве камеры явственно запахло спиртным. – Приятного тебе, сталкер.
- Спасибо, - ответил Крысолов в захлопнувшееся окошко. И посмотрел на стаканчик в руке.

Сталкер, сидя на матрасе, пристроил на сгибе колена тарелку, слегка придерживая ее под дно левой рукой, и неторопливо перемешивал норовившей выгнуться дугой ложкой кашу. За свои тридцать четыре года он не раз попадал в переделки, порой очень серьезные. Но итогом этой могла стать не смерть, а нечто пострашнее, на его взгляд. Потеря своего «я» и себя, как личности. Перспектива стать фанатиком Монолита с промытыми мозгами радовала его не больше перспективы попасть в свиту контролера, став зомби. Крысолов через силу, просто понимая, что поесть необходимо, ополовинил тарелку, потом выпил остывший за время раздумий чай. К спиртному он не притронулся. За все это время лишь один раз за дверью раздались тихие шаги, и звякнул кругляш дверного глазка, сообщая, что в камеру заглядывали. Видимо, поведение пленника успокоило охранника.

Крысолов поднялся, прихватив тарелку с остатками каши, прошел в угол, вытащил из крысиной норы набитые туда тряпки, и уселся на пол рядом с темным провалом отверстия, прислонившись спиной к стене. Кашу он поставил напротив норы, а на край тарелки пристроил, сняв с шеи, камешек-талисман, который в темноте камерного угла засветился, словно маленький светлячок, голубовато-зеленым мягким светом. И замер.

Медленно текло время. Еще раз бряцал кругляш глазка, но на этот раз второго звякания, означавшего, что глазок снова закрыли, пришлось дожидаться дольше. Видимо, не увидев ожидаемо на матрасе сталкера, охранник рассматривал полутемную камеру, пока не увидел его, сидящего у стены. То, что Крысолов не стал спать на матрасе, монолитовца не удивило и не насторожило. Мало ли какие причуды могут быть у человека? Да и он сам тоже предпочел бы переждать ночь, перекемарив сидя у стены, как его пленник, чем рисковать подцепить вшей или блох на старом матрасе. Стихли шаги за дверью, и сталкер прикрыл глаза, забываясь чутким сном.

Прошло что-то около часа по его внутренним часам, когда шебуршание заставило сталкера открыть глаза. Из норы, осторожно принюхиваясь, высунулась острая крысиная мордочка. Крысолов замер, стараясь дышать как можно тише. Крыса, приподняв мордочку вверх и продолжая принюхиваться, поводя носом из стороны в сторону, медленно выползала из норы. Это была не просто серая крыса, соседствующая с человеком во всех местах его проживания, а чернобыльская крыса-мутант, размерами не уступавшая обычной кошке. Более крупная, более агрессивная, вооруженная резцами бритвенной остроты, с одинаковой легкостью прогрызающими бетон, шкуры сородичей, да и шкуру чернобыльского кабана, эти твари были истинными хозяевами АЭС, и устойчиво заняли свою экологическую нишу жестокого чернобыльского мира. В обычной среде обитания крысы сами по себе довольно умные и хитрые животные, но чернобыльские по хитрости, уму и жестокости превосходят их в разы. В отличие от своих простых товарок, мутировавшие крысы научились убивать просто так, для развлечения, устраивая порою настоящие гладиаторские бои, когда пара-тройка крыс нападала на выбранную жертву, а остальные их сородичи, облепив окрестные возвышенности, подобно римским патрициям в Колизее, наблюдали за кровавым действом. Крысы-мутанты провели тотальную зачистку территории АЭС, в результате чего всех тех, кого не смогли убить радиация и аномалии, убили крысы. Или люди. И теперь, оспаривая друг у друга пальму первенства в кровожадности, эту территорию поделили между собою люди и крысы. И сверху за этой борьбой наблюдали вороны. Полноценной войны между ними не получилось, но стычки за обладание подвалами и другими помещениями возникали периодически

Не обнаружив явной опасности, крыса продолжала медленно, крутя головой по сторонам, выбираться из норы. Пока взгляд ее не упал на светящийся камешек, лежащий на краю пластиковой тарелки с остатками каши. С этого момента крыса начала двигаться целенаправленно в строну местонахождения пищи, которую она чуяла по запаху, и источника голубовато-зеленоватого свечения, который она смогла увидеть, и который ее крайне заинтересовал. Крысы, в основном, видят всё в сером цвете, и яркое красное ведро в противоположном углу камеры воспринималось ею как черный предмет. Но, привыкнув в основном доверяться информации, которую в их мозг передают вибриссы, постоянно живя в сером мире, голубовато-зеленую часть спектра крысы воспринимают отчетливо. Природа порою творит со своими созданиями странные вещи. И теперь крыса двигалась в направлении вещи, не укладывающейся в ее обыденное сознание.

Ее продвижение было прервано самым неожиданным образом. Дождавшись, пока крыса полностью вылезет из норы, Крысолов резко выбросил правую руку, схватил ее за ухо, и поднял на вытянутой руке, второй слегка поглаживая пойманного зверька вдоль спины. Крыса оцепенела, но глаза ее оставались открытыми. Помня то, что у крыс низкая чувствительность к гипнозу, и его добыча может в любой момент очнуться и пустить в ход свои страшные зубы, сталкер быстро и очень аккуратно положил ее на животом на пол, стараясь, чтобы она легла в максимально ровном вытянутом состоянии. Большим и указательным пальцем левой руки он прижал ее голову к полу, а правой, отпустив ухо, придавил таз крысы. Убедившись, что его добыча лежит спокойно, он правой рукой слегка сдавил ее нос. Закрыв глаза, крыса оцепенела. Сталкер отпустил ее, и встряхнул напряженные руки. Крысы сами по себе необычайно живучие существа, чернобыльские мутанты – вдвойне, а то и втройне. Поэтому Крысолов не стал пытаться убить добычу ударом ноги, или об бетонную стену. Вместо этого он вновь большим и указательным пальцем левой руки зажал кожу крысы между ушами, крепко фиксируя животное, а затем резко и сильно потянул правой рукой за хвост. Крыса, даже мутировавшая, остается крысой. Еле слышно хрупнул позвоночник, коротко дернулась в агонии тушка, крыса умерла, в прямом смысле этого слова даже не пискнув.

Крысолов тыльной стороной ладони вытер пот со лба. Теперь предстояла самая неприятная и грязная часть работы. Используя в качестве терки-наждака острый угол бетонного дверного косяка, он принялся отделять голову крысы от туловища, перетирая прочную шкуру и мышцы. Еще теплая кровь забрызгала руки, одежду, стену, дверь и порог на метр вокруг. Когда, наконец, он добился задуманного, то своим внешним видом сильно напоминал главного персонажа-маньяка добротного фильма ужасов. Утерев лоб рукавом комбинезона, и еще более размазав кровавые брызги по лицу, превратив красные точки в широкие полосы, усугубляя сходство с маньяком, Крысолов чертыхнулся вполголоса, и подумал, что комбез всё-таки нужно было снять. Обернув челюсти полосками ткани, вырванными из матраса, чтобы не поранить о зубы пальцы, сталкер резко потянул, выворачивая нижнюю челюсть. И в его распоряжении оказался превосходный природный скальпель. Потом этим скальпелем он осторожно, стараясь не зацепить брюхо и не вывалить его содержимое, прорезал шкуру с внутренней стороны бедер на задних лапах, и, отсекая мышцы и связки, принялся высвобождать бедренные кости. Всю эту процедуру приходилось делать при тусклом свете лампы над входной дверью, прислушиваясь, не раздадутся ли за дверью шаги. Сталкер работал сноровисто, по всему было видно, что ранее он уже проделывал нечто подобное. Извлеченные кости Крысолов принялся обрабатывать, используя шершавую поверхность стен и пола в качестве точильного камня, крысиные зубы в качестве резца, а снятый, расправленный и сплющенный ударом каблука, переломанный вдоль, согнутый и заточенный о стену металлический верх одноразовой зажигалки – в качестве сверла-перки.

Когда в окошке под потолком камеры посветлело, Крысолов дремал, сидя на матрасе напротив двери. Лязгнул засов, и вошедший охранник ошарашено замер на пороге, рассматривая забрызганную кровью камеру, растерзанную обезглавленную крысиную тушку, сталкера с едва застиранными пятнами крови на одежде.
- Ты… Тебе чего, жратвы не хватило? Ты крысу тут, что ли, жрал? Я же тебе сказал – если что кричи!
Крысолов открыл глаза, поднялся на ноги, подмигнул монолитовцу, и поднес к губам маленькую, немногим длиннее сигареты, дудочку, составленную из двух крысиных косточек. От привкуса водки, которой он вымыл свое изделие, во рту набежала слюна, Крысолов сглотнул ее, и легонько подул в мундштук, зажимая поочередно прорезанные по всей длине отверстия. Высокий, на грани ультразвука, звук заполнил помещение.

По выщербленной асфальтовой дороге от четвертого энергоблока в сторону Припяти спиной вперед, периодически оборачиваясь чтобы посмотреть дорогу, шел человек в грязном сталкерском комбинезоне и играл на маленькой костяной дудочке. За его плечами болтались тощий вещмешок и старая двустволка. А за ним, не обращая внимания на падающее оружие, попадающих в аномалии, в которые их старательно заводил поводырь, людей, двигалась одетая в униформу группировки «Монолит» толпа.