"Леонардо?! Что он здесь делает?" — думал про себя Эцио. Но, осмотрев комнату, он понял, что находится не у себя дома, а в доме у Леонардо. Он поспешно вышел в соседнюю комнату, оделся там, вернулся в спальню, чтобы забрать клинок и ему показалось, что никакого Леонардо в кровати и нет. Но он хотел сейчас только побыстрее выйти на улицу, а уже там попытаться вспомнить, что к чему. Стоило ему только выйти из комнаты, как он заметил Леонардо на кухне. "Значит не показалось" — подумал Эцио: "Незамеченным мне не уйти...". Тогда он направился к обеденному столу, который был завален какими-то чертежами, рисунками, расчётами и пергаментами. Пока Эцио отвлёкся на весь этот творческий беспорядок, в комнату зашёл Лео и запыхавшись произнёс "О, ты уже проснулся, Эцио. Benalzato!"(прим. с ит. — Доброе утро), и стал поспешно убирать свои работы со стола. Он очень быстро перемещался из комнаты в комнату, что ещё больше сбивало Эцио с мыслей.
— Эцио, ты же не откажешься от завтрака? — с довольной улыбкой спросил Леонардо.
— Не откажусь, — отвечал Эцио, облокотившись на стол и подперев рукой голову.
Леонардо быстренько приготовил завтрак, поставил поднос перед Эцио и, усмехнувшись, спросил:
— Ты такой подавленный. Наверное, голова болит после вчерашнего пьянства?
— Пьянства? 
— Ох, так ты ещё ничего не помнишь. Давай я напомню. Ты вчера залез в винный погреб и выпил три бутылки красного вина. И ещё шесть разбил. Но я тебя прощаю, друг мой!
Эцио потихоньку вспоминал вчерашний вечер. Он действительно много выпил, но почему он проснулся в одной постели с Да Винчи, ещё и без одежды, понять так и не смог.
— Лео... — начал Эцио — Что ты делал, пока я опустошал твой погреб?
— Я расшифровывал текст на пергаменте, который ты мне принёс.
— Допустим... А потом?
— Потом я закончил и хотел сказать об этом тебе, но ты был так пьян, — тут Леонардо снова усмехнулся.
Эцио сделал вид, что ничего не заметил. Но де Ференце настораживало его поведение. Леонардо как будто летал от радости и говорил с таким воодушевлением, которого у него давно не наблюдалось. Но спрашивать напрямую он не захотел. Аудиторе хотел вытащить из Лео правду. Но чтобы он ни спрашивал, Леонардо на всё находил ответы и продолжал улыбаться и посмеиваться. План не сработал.
— В конце концов, почему я проснулся с тобой в постели и абсолютно голый?!
С лица изобретателя сошла улыбка, и ответить он ничего не смог, а надо было. Эцио буквально сверлил его взглядом. 
— Это была твоя инициатива.
— Что?! Ха-ха, всю жизнь мечтал переспать с мужчиной! Не придумывай! — Аудиторе рассмеялся.
— Ты был пьян...
— Это ничего не объясняет.
Леонардо вздохнул, прикрыл глаза рукою, затем сел напротив Эцио и продолжил свои объяснения:
— Прошлым вечером я закончил перевод страницы кодекса. Она очень воодушевила меня, там были просто потрясающие философские рассуждения. Поэтому я хотел ими поделиться. Было уже темно, и я даже не заметил, как ты пьян. Я начал рассказывать о прочитанном, но потом заметил, что ты не особо понимаешь о чём я. Но я продолжил рассказ, ты попросил меня и даже сказал, что тебе интересно. И минут через десять я заметил твой взгляд, обращённый в мою сторону... — тут Леонардо замолчал и даже покраснел.
Пока ещё Эцио относился к услышанному скептически, но всё же попросил Лео продолжить.
— И?
— И... 
***
Вечер прошлого дня. Комната Леонардо.
Эцио сидит на подоконнике, а Леонардо всё так же увлечённо пересказывает содержание старого пергамента. Аудиторе обращает свой взгляд на вдохновлённого Леонардо и берёт его за руку. Изобретатель в очередной раз опешил, ассасин подтянул его к себе за руку и, хитро улыбнувшись, проговорил: "Продолжай". И только Леонардо заговорил, как Эцио впился в его губы.
"Что с тобой, Эцио?" — пробормотал Лео, отталкивая от себя пьяного ассасина. Он правда не хотел ему поддаваться, но не смог. Он был очень слаб, а Эцио настойчив.
— А как же все эти красавицы, которых ты водишь к себе? — продолжил он.
— Они так много говорят... И не по делу. Бесит! А ты так слаб и невинен... — усмехнулся Эцио, толкнув Лео на кровать.
"Боже, в нём заговорил алкоголь!" — думал Леонардо, который был не в силах сопротивляться. Сейчас он думал о том, что Эцио его друг, лучший друг. И в его голове никак не могло уложиться то, что он вытворял. Да Винчи лежал уже раздетый на собственной постели и никак не мог смириться с происходящим. А тем временем Эцио покрывал его тело поцелуями и шептал ему на ухо: "А ты так мил, Лео...". Тут в голове Леонардо, наверное, что-то щёлкнуло и всё встало на свои места в его разуме. Ему всегда нравился Эцио, только об этом никто не знал.
Тело Эцио своим весом вдавливало Леонардо в весьма жёсткую кровать. Да Винчи тяжело дышал, но не смел ничего говорить, его тело вздрагивало практически от любых прикосновений Эцио, который продолжал шептать на ухо всякие фразочки. "А ты так мил и хрупок, Лео..." — эта фраза не покидала разум Леонардо.
***
Леонардо уже стоял у окна и изо всех сил старался не смотреть на Эцио, который встал из-за стола и подходил к нему. Да, Лео был стеснителен. Аудиторе подошёл к нему сзади и обнял: "Прости меня". "Снова его шёпот и его тепло..." — думал Леонардо. Эцио тем временем целовал его шею и запускал руку под рубашку Лео, в которой тот обычно спал.
— Эцио… — вдруг заговорил Леонардо с улыбкой на лице.
— М?
— Тебе ведь нужно к полудню быть на месте.
Эцио с трудом оторвался от его тела и поспешно направился к выходу, остановившись в последний момент:
— Я приду к тебе потом? Ну, с новыми пергаментами?
Леонардо лишь улыбнулся и утвердительно кивнул.