— Что за несносный мальчишка?! Пресвятая дева Мария, за что мне такое проклятье небес?! Это не ученик, а кара небесная!
Эцио влетел в кабинет, на ходу энергично размахивая руками и клеймя пятнадцатилетнего пацана, на чем свет стоит. Причем делал он это как обычно крайне громогласно, да так, что сидящий за столом Да Винчи испуганно хватался руками за стоящие на столе хрупкие склянки. Леонардо реально боялся, что голос его друга, доведенный до "кипения", когда-нибудь просто разорвет ни в чем неповинные бутыльки.
Вот и в этот раз Лео испуганно хватился за мензурки, как только громовая поступь хозяина обрушилась на доски кабинета.
— И зачем я его учу?... Нет, как меня вообще уговорили взять на обучение мальчишку? А??! Тем более, воришку! Рыночного карманника!
Удар пришелся по крепкому дубовому столу де Фиренце. Но Леонардо показалось, что и его стол тоже подпрыгнул на месте. 
— Ты же знаешь, твой дядя умеет быть настойчивым...
Конечно, вопрос ассасина не требовал ответа, но Леонардо втайне надеялся, что его голос несколько отвлечет экспрессивного флорентинца от избивания стола.
— Нет, ты представляешь, — Эцио действительно отвлекся на Леонардо, и теперь нависал над молодым гением, пытаясь пылающим взглядом, видимо, передать переполнявшие его эмоции. — Ты представляешь, что учудил этот малолетний умник?!
Долго в состоянии покоя находиться мужчина не мог, поэтому он откинулся от стола и уже вышагивал посередине кабинета.
— О, пресвятая богородица, ну как... КАК можно было догадаться проверять свои полученные час назад навыки в метании ножей, во-первых, в городе! — Он снова повысил голос, срываясь на рычание. — Во-вторых, на голубях!!
Леонардо, зачарованный львиной мощью голоса и непередаваемой жестикуляцией... А еще этот акцент... э-эх, он бы душу продал, чтоб услышать, как эти губы шепчут его имя с этим невероятным акцентом...
От странных мечт оторвал его тот факт, что предмет мечтаний опять навис над ним и с хмуро сведенными на переносице бровями выискивал что-то на лице Леонардо. Тому почему-то внезапно ужасно захотелось чем-то прикрыться.
— Ну, голуби... — художник захлопал ресницами. Голос показался самому себе отвратительно писклявым. "Как кролик перед удавом, чес слово". — Что такого в голубях-то? Их же сотни...
— Да были бы просто голуби! — Эцио хлопнул ладонью по столу. Лео подпрыгнул. Еле слышно клацнули зубы. — Так он подстреливал почтовых голубей! Мама миа! Я не вынесу этого больше!
Голова грозного убийцы безвольно опустилась. Чтобы практически сразу взлететь снова наверх — Эцио выпрямился, и устало потер пальцами закрытые глаза. 
В этот же момент в открытую дверь кабинета всунулась голова, перемотанная банданой на манер горных разбойников — дядины служаки.
— Сеньор Аудиторе, куда поставить эти письма?
В дверь был также продемонстрирован ящик. Видимо, для пущей надежности, чтобы сеньор Эцио не подумал ничего такого... Но молодой сеньор не был склонен к размышлениям на данный момент, а его личный гений уже начал тихо похихикивать за своим столом, прикрываясь чертежами очередной гениальной разработки. Посему в дверь пролез весь посланник с ящиком и, глядя в разгорающееся пламя в глазах молодого господина, медленно и очень медленно поставил ящик на пол. Быстро склонился и спиной к выходу за считанные мгновенья испарился за дверьми. Не забыв их прикрыть, конечно же.
Эцио прорычал про себя еще десяток отборных ругательств, поставил на первое место в список дел выпороть собственного ученика, взял ящик и перенес его на стол. 
— А этот малыш талантливый.
Эцио обернулся — под руку уже влез Леонардо, с любопытством разглядывая содержимое ящика. Другим концом кисточки, он поддел крыло одного из нанизанных на тонкие метательные ножи голубей. 
— Прямо в сердце. — Констатировал он. — Никогда не думал, что скажу тебе это, но ты, оказывается, еще и неплохой учитель.
Голубые глаза смеялись над смутившимся от комплимента ассасином, в уголках глаз, в этих тонких мимических морщинках засели бесенята, делая лицо художника похожим на хитрющего, но очень милого зверька. 
— Да этот мальчишка, только и умеет, что ножи кидать и в войнушки играть... — Эцио оттолкнул ящик, скрывая смущение, и понимая, что Лео просто над ним издевается. Какой из него учитель? Объяснения и воспитание никогда не были его сильными сторонами. Повезло, что мальчишка схватывает на лету. Или даже точнее "на виду" — учитель показал, ученик повторил. Всегда трудно рассказать другому, как делать то, что получается у тебя естественно как дыхание... А в задачи Эцио как раз и входило научить мальчишку чувствовать. Чувствовать город, чувствовать себя тенью и занесенным клинком, быть в толпе незаметным, бесшумным, быть ассасином. Но как научить другого, дышать? Или ходить? Это все как-то само. — Я в его возрасте был другим!...
— Конечно! Ты в его возрасте уже гулял на папины деньги и не пропускал ни одной юбки.
— И, считаю, что правильно делал! Как видишь, — Леонардо ощутил над собой склонившегося Эцио и его шепот обжег горячим дыханием ухо художника, — это на мне и моих способностях не сказалось пагубно...
Да Винчи прикрыл глаза. Он уже знал эту фирменную шуточку сеньора Де Фиренце — сейчас этот слащавый ловелас стоит, прищурившись, и ожидает, как обычно насладиться видом смущенного и закрасневшегося художника. Но гений решил, что сегодня он не доставит ему такого удовольствие, хотя от шепота все равно бросало в жар и щеки вспыхивали алыми розами.
Леонардо, все так же, не оборачиваясь, поставил локти на стол и, подперев одной рукой подбородок, а другой кисточкой ковыряя в ящике, нарочито лениво поинтересовался:
— Кстати, Эцио, милый друг, скажи, а кто будет доставлять эти письма?...
Очередной рык, грозный топот и крик, уже где-то на задворках виллы: «Анжело! Ты, где маленький подлец?!" — был ему ответом.