Мальффато уже ненавидел этот город.
Он пробыл здесь всего пару дней, но уже стало предельно ясно, что ничего хорошего в Константинополе его не ждёт. Ему был необходим один редкий яд; помощник Мальффато не преуспел в доставке этого яда. Каким-то образом – может быть, образец не был герметичен, возможно, сам юноша сделал глупость – к моменту его прибытия в Рим, от яда ничего не осталось, а сам неудачник оказался мёртв. Его тело страшно распухло, глаза почти вывалились, ногти отвалились. Моряки свидетельствовали, что он умирал медленно и мучительно и ни разу за всё время не потерял сознания. Это было хорошо – значит, яд действует именно так, как необходимо. С другой стороны, это значило, что с этим веществом необходимо предельно аккуратное обращение - и врач-убийца не мог себе позволить второй раз впустую потратить такую сумму денег из-за того, что посыльный окажется туп или неаккуратен. Именно по этим причинам он, справившись с очередным заданием Ордена, отправился в Османскую империю. Чезаре, узнав об этой затее, искренне заинтересовался ядом и даже предложил Мальффато выбрать попутчика из других агентов – но врач отказался, предпочтя работать в одиночку.
Первое, что понял откровенно измотанный месячным плаванием Мальффато – ему не удастся утолить свою жажду крови так просто, как в Риме. Там никому не было дела до куртизанок – и он мог чуть ли не каждую ночь уменьшать население Италии на пару жизней. Хотя обычно, конечно, он был куда умереннее. Здесь же, в Константинополе, тоже наверняка были какие-то возможности безнаказанного убийства – однако в этом было необходимо разбираться, а у доктора не было ни времени, ни желания. Кроме того, оказалось, что его корабль обратно на родину задерживается: какие-то бюрократические проблемы. Ему предстояло провести здесь не три дня, как планировалось – а целых две недели как минимум. Всё это значило, что найти себе забаву было просто необходимо.
Варианты у Мальффато были. Самый простой, который он практиковал ещё в молодости, когда он был куда осторожнее и терпеливее – похитить жителя и медленно убивать его, наблюдать, как жизнь по капле утекает из его тела. Однако это уже давно не доставляло ему удовольствия, теперь он предпочитал количество, а не качество. Другой – уничтожать цыганок. Однако у них была мощная диаспора, они редко ходили поодиночке и многие неплохо владели оружием – всё это вместе значило, что без шума не обойдётся. Он наблюдал несколько столкновений оттоманов с цыганами, и в каждом из них обе стороны страдали. Безусловно, он мог сработать куда быстрее и аккуратнее обычных солдат, однако определённый риск всё же присутствовал – и это останавливало доктора. Он всегда больше всего заботился о своей жизни, а здесь поддержке неоткуда было взяться. Он был один в незнакомом городе, без всякой связи со своим Орденом. А значит, если его сумеют поймать – он проведёт остаток дней своих, гния в местной тюрьме. И он терпел. Бродил по городу ночами, ожидая подходящего случая. Несколько ядов – в том числе, и новоприобретённый – он всегда носил с собой. Может быть, Фортуна всё-таки повернётся к нему лицом?
И он дождался подходящего случая. Ищущий – найдёт.

Это произошло ночью. Он бродил по району Галаты. Сегодня он зашёл далеко от своего временного жилища. Мальффато слышал, что где-то здесь было Убежище ассасинов – однако тогда он заметил бы патрули или дозорных. Но он был лишь один в ночном Константинополе. На улицах было абсолютно пусто. За несколько часов своей прогулки, он видел лишь пару пьяниц – и столь явственно представил их расчленёнными на части, разбросанные по его жилищу, что ему захотелось немедленно спуститься к потенциальным жертвам. Однако он сдерживал себя, ибо знал – если начнёт, не сможет остановиться, а это уже чревато последствиями.
Но мимо кое-кого он пройти не смог.
Она была одна.
Столь знакомое платье – открытая спина и плечи, разрез посередине, сквозь который видно длинные и красивые ноги.
Высокая грудь.
Мягкий веер на поясе.
Кокетливые сапожки.
Длинные тёмные волосы, украшенные цветком.
Проститутка. Здесь, в Константиньи!
Это было сильнее его. Это был животный инстинкт, на уровне подсознания. Хищно оскалившись – жаль, маска скрывала этот оскал - он бесшумно понёсся вперёд. Разбег, всё быстрее, до цели оставалось всего пара шагов… Прыжок. Удар об землю, Мальффато перекатывается вперёд – шприц наготове, уже в его руке – но остриё иглы не достаёт до столь заманчивого оголённого кусочка плоти на её спине всего чуть-чуть; куртизанка слышит его и бросается вперёд, одновременно опуская руку к поясу. Явно профессиональным движением она срывает с пояса веер, бросается на землю, пропуская над собой руку доктора – ещё одна бесплодная попытка поразить цель – и поворачивается к охотнику.
- Ты?! – в её голосе удивление и страх.
- Фиора, - доктор всего лишь констатирует факт.
- Тебя прислали за мной?
Он слышал эту историю; Фиора Каваццо, предавшая Орден и переметнувшаяся на сторону Братства. За её голову была объявлена награда, однако она сумела быстро убежать из Италии. Никто не сумел поймать её, и постепенно о ней забыли. Значит… он привезёт с собой в Рим ещё один сувенир.
Секунда на размышления. И снова удар. Доктор подсекает девушку – та оказывается на земле – и выбрасывает руку вперёд в стремлении воткнуть шприц глубоко в шею. Но та оказывается проворнее, уворачивается от острой иглы и перекатывается вбок. Шприц втыкается глубоко в землю, и Мальффато автоматически спускает его. Чёрт! Его рука снова на поясе; пальцы нащупывают шприц с новоприобретённым ядом, и доктор оскаливается. Куртизанка уже снова на ногах, в её руках – острый веер. Она бросается вперёд. Он быстр, и легко избегает её ударов; однако она всё же прорывает ткань на его рукаве. Он чувствует подходящий момент для атаки – и рука со шприцом летит вперёд. Она скользит влево, и игла - вместо того, чтобы воткнуться в грудь и немедленно поставить точку в жизни Фиоры Каваццо – всего лишь проникает в бок, входит совсем неглубоко под кожу. Но этого достаточно. Если это вещество проникло в кровь человека, дело сделано. Он улыбается. Но она… она вырывает из его рук шприц, пользуясь мимолётным отвлечением, пинает его - он летит к стене – и он чувствует тонкую иглу уже в своей руке. Его рука поднимается, чтобы вытащить шприц, но в этот момент он чувствует, что её руки ложатся на его лоб – и в следующий момент затылок пронзает острая боль. Последнее, что он видит, прежде чем провалиться в небытие – её усмешку.

Он приходит в сознание от ощущения чьих-то губ на своих. Второе его ощущение – напряжение внизу живота. Он возбуждён. Он открывает глаза – и видит перед собой лицо самой прекрасной девушки на свете. Высокий лоб, глубокие зелёные глаза – сейчас в них бесконечные возбуждение и похоть – правильный прямой нос, пухлые губки сердечком, аккуратный подбородок… Он судорожно вздыхает. Что-то не так, он не может вспомнить, что предшествовало этому, но… Какая к чёрту разница? Его рука поднимается, пальцы нежно ложатся на её подбородок – и на этот раз ведущий в поцелуе он. Его язык проникает в её рот, и он слышит приглушенный стон. Вторая рука медленно поднимается и ложится на её бедра. Платье – почему-то грязное и немного мокрое – мешает, но развязывать корсет времени нет. Он протягивает руку вправо – и обнаруживает свой клюв. Аккуратно, стараясь не повредить её нежную кожу, он разрывает корсет. Теперь под его пальцами тёплая плоть. Его рука спускается вниз, на бёдра – она привстаёт и помогает ему избавиться от остатков платья. Теперь одна его рука на спине, прижимает её плотнее к себе - это делает поцелуй глубже - а вторая – проникает между бедёр. Как только самые кончики его пальцев касаются её влажной плоти, возбуждение усиливается. Она чувствует тоже самое – прижимается плотнее к его телу, и он чувствует её ладонь на своём паху. Однако у него другие планы: сверху должен быть он. Поэтому он поднимается – это требует некоторых усилий, столь сильно её давление и прижимает Фиору… Фиору к стене. Она его рука всё также дразнит её половые губки, другая – на груди. Большой палец ложится на возбуждённый сосок, и с её уст срывается стон, второй – когда он двумя пальцами таки входит во влагалище и нащупывает напряжённый комок плоти. Он отстраняется – всего на пару секунд, чтобы избавиться от явно мешающих остатков костюма – и хочет возвратиться к своему занятия – однако Фиора на коленях. Он тихо охает, когда его член оказывается в её цепких пальцах, а затем – в плену её мягкого и умелого рта.
Она же проводит языком по всей длине, отодвинув крайнюю плоть, дразнит головку, чмокает губками, стараясь не сводить глаз с его лица – она-то знает, что нравится мужчинам. Но она сама жутко возбуждена, ей нужен не простой минет – и Мальффато понимает это. Через несколько минут сладкой пытки он поднимает её на ноги, оглядывается, толкает к низенькому столику в уголке – Фиора понимает этот жест, и ложится, раздвигая ноги – он входит в неё. Её рот раскрывается в беззвучном стоне. Сразу же темп увеличивается; Мальффато не осторожничает и не медлит. Возбуждённый член легко раскрывает губки влагалища и проникает внутрь полностью, мошонка доктора бьётся о её бедра. Её красные соски возбуждённо торчат, и он не упускает случая подразнить их языком. Она обвила ногами его талию – и иногда она останавливает его, не даёт ему выйти, дабы лучше, дольше, сильнее прочувствовать его напряженный, пульсирующий орган внутри. Чувствуя, что пик наслаждения близок, он увеличивает амплитуду колебаний. Его руки ложатся на её бедра, и он начинает буквально насаживать её гибкое тело на свой член. Она чуть привстаёт и обвивает его шею – чтобы смотреть в его глаза во время оргазма. Член почти полностью выходит из столь заманчивых, блестящих от смазки и покрасневших от возбуждения губ; с толчком обратно они всё также плотно обхватывают ствол, как будто бы не давая возможности ускользнуть из своего плена. С последним толчком он прижимается к ней вплотную, её ногти проделывают борозды на его спине; она выгибается в наслаждении, чувствуя, как внутри сперма толчками бьётся в стенки влагалища, а он глухо стонет… Однако вместе с оргазмом приходит и осознание того, что случилось. Пелена возбуждения спадает – не сразу и ненадолго, но этого хватает.
Мальффато оказывается быстрее. Он прижимает её руку, метнувшуюся к вееру, к столику, а затем наваливается всем телом, не давая шевельнуться. Его член, ещё не опавший, пока в ней, и это почему-то кажется ей извращённым и неправильным. Он что-то ищёт над её головой – и преуспевает в этом. В его руках оказываются верёвки. Он осторожно поднимается – его рука на её горле, не душит, но даёт понять: лишнее движение, и позвонки будут сломаны – и быстро обводит комнату взглядом. Он находит нужное – в углу стоит широкая кровать. Он поднимает куртизанку за руку, крепко сжимая запястье - и через секунду обе её руки плотно привязаны к кровати, Мальффато делает это быстро и профессионально. Столько же занимают и ноги. Теперь она вся перед ним. Разметавшиеся по простыне волосы, глаза – в них хладнокровность и спокойствие, но Мальффато знает, что глубоко внутри - жуткий страх того, что её ждет впереди - чуть приоткрытый ротик, предательски торчащие соски и раскрытые, растянутые его членом половые губки. Его лицо искажается оскалом.
- Фиора Каваццо…
Несколько секунд на мыслительный процесс.
- Нам повезло. Может быть, я перепутал шприцы, может быть, меня обманули, хотя и то, и то в равней степени почти невозможно, но вместо того, чтобы сейчас корчиться в муках, мы всего-то лишь дико возбуждены. Очевидно, необходимо некоторое время, чтобы возбуждение спало. И ты… - Он наклонился к ней. – Станешь моей игрушкой.
Он отвернулся от неё, разглядывая комнату.
- Жилище куртизанки. Здесь просто обязано быть что-то... Не подскажешь? - секундный взгляд на неё, член медленно встаёт. Он облизывает губы – и, дабы отвлечься, вихрем проносится по комнате, раскрывая шкафы и ящики.
Но возбуждение нарастает, и когда он обнаруживает потайной ящик с фаллосами, он хватает первый попавшийся и направляется к ней. Ей куда хуже, чем ему – она не может пошевельнуться и хотя бы дотронуться до половых губ, на которых снова выступила смазка. Закусив губы, она наблюдает, как он подходит к ней – его член снова стоит. Она стонет, когда он легко постукивает налитым кровью стволом по готовому принять его влагалищу. Он проникает внутрь – дабы набрать смазки, а затем заменяет член бездушным, гладким, холодным фаллосом. Два пальца неглубоко проникают за искусственным членом, а затем он обходит столик и предлагает ей облизать их.
-Возможно, это последнее, что ты ощутишь на своём языке в своей жизни.
В её глазах – уже снова возбуждение, и она послушно облизывает пальцы. Её собственный вкус немного солоноват. А затем, не имея никаких иллюзий на счёт того, что сейчас произойдёт, максимально расслабляется, пока он приставляет член к колечку ануса. В конце концов, ей не впервой.
Он снова входит одним толчком; её тело полностью принимает его. Сквозь тонкую стену он ощущает искусственный член, уже полностью скрывшийся в её влагалище. Сначала он медленен, но со временем толчки усиливаются. Её ноги максимально разведены и приподняты, и когда он проникает в неё со всей силой, яйца шлёпаются о небольшой участок спины. Он защемляет один её сосок, выкручивает его – тело пронзает сладкая боль, и она, наконец, решается, и начинает поднимать бёдра в такт, насколько это позволяют сдерживающие верёвки. В конце концов, она – проститутка, ей надлежит быть в пассивной роли. Когда Мальффато проникает особенно глубоко, она не может сдержать стонов – и вскоре комната наполняется не только шлепками (иногда Доктор награждает Фиору звонкими ударами по ягодицам), но и их стонами. На этот раз Доктор кончает быстрей. Ей не хватает всего нескольких фрикций – и он даёт ей их, пару раз вытащив и вставив обратно фаллос.
Однако потом уже не столь милостив.
Она больше не испытывает оргазмов, но сначала возбуждение нарастает. Секс с Мальффато уже не доставляет столько удовольствия, и, несмотря на жуткое желание кончить, её рациональность возвращается… И она осознаёт, что её ждёт потом, когда всё закончится. Эта простая мысль заслоняет возбуждение, отодвигает его на второй план – это делает всё хуже, теперь Мальффато доставляет лишь боль. Но разве она может показать свою слабость перед ним?
Врач, кажется, нисколько не устаёт – несмотря на то, что передышки между подходами к ней объективно становятся все длиннее и длиннее, измученной Фиоре так не кажется; каждый раз, когда он возвращается к ней, его член возбуждён, а глаза затуманены похотью. Он не стремится хоть как-то удовлетворить её – он просто насилует Фиору, раз за разом сбрасывает возбуждение. Кажется, это уже тоже не доставляет ему удовольствия – он просто трахает её, кончает и меняет позу. В конце концов, он находит оптимальную – она лежит на столе, неудобно вывернутые запястья привязаны к ножкам, от колен к рукам ведут толстые верёвки. Она максимально раскрыта – и ему это удобно, он пользуется её беспомощностью, не зная, у стола не зря столь толстая крышка, и что там – её спасение.
Его возбуждение спадает лишь к утру. Мальффато полностью возвращается благоразумность – он быстро проверяет окрестности. Впрочем, жилище Фиоры располагает очень разумно – он полагает, что никто не слышал происходящего здесь ночью. Теперь, когда действие вещества закончилось, он может приступить к… изначальному плану. Надо сказать, что он впервые занимался сексом за несколько лет. Последний раз он изнасиловал куртизанку перед её убийством до того, как присоединился к Ордену, но то были абсолютно другие ощущения. За то, что та не доставила ему удовольствия, он убил её особенно жестоко. Однако за удовольствие, подаренной ему Фиорой, он решил облегчить её участь.
Один укол, который подарит ей вечное забвение.
Когда он входит в комнату, она, кажется, пытается вырваться из пут – но застывает, как только видит его. В её глазах – за всё той же ширмой безразличия и спокойствия – ясно читается ужас; наверняка сейчас у неё в висках бьётся лишь одна мысль – «Не успела».
Он чувствует что-то странное. Сострадание? Может быть. Ведь эта Фиора, которую он хорошо знал. Он понимает причины её предательства – впервые его жертвой будет не полная незнакомка, а кто-то, хорошо известный.
Впрочем, это ничего не меняет.
Он поворачивается своему костюму, лежащему в стороне. Он порван, но главное – сохранились шприцы… А затем он чувствует холодную сталь около своего горла.
-Повернись.
На одной руке всё ещё висит верёвка, по ногам стекает сперма… Но как она прекрасна!
Она медленно ведёт его к кровати, всё также держа нож у шеи. В его голове наконец начинают бешено крутиться мысли - как?! Она не могла освободиться! - но это уже неважно. Ещё пара минут – и он обнаруживает себя привязанным к кровати.
- Мальффато, - она обворожительно улыбается. Опасность ушла, и так и не сброшенное возбуждение возвращается. - Теперь ты – моя игрушка, - шепчет она ему на ухо.
И он внезапно понимает, что не против этого.