Его пальцы плавно скользят по телу, впиваются в слипшиеся от пота волосы. Горячее дыхание обжигает лицо и шею, возбужденное естество упирается в область паха. От человека надо мной пахнет дешевым вином и жареным луком. Простынь уже пропиталась потом двух сплетающихся в танце страсти тел. Одной рукой он сдерживает мои запястья над головой, а второй елозит ниже пояса, думая, что эта возня доставляет мне удовольствие. Еще немного, и я не смогу удержаться – скину похотливую тварь с себя и вцеплюсь ему в горло, разрывая горячую, пахнущую едким потом плоть.
Я с трудом сдерживаюсь, продолжаю похотливо изгибаться под нависшей надо мной тушей и тихо постанывать. Все происходящее сейчас не вызывало ничего, кроме рвотного рефлекса. Но с этим можно бороться. Надо лишь запомнить, что тело и душа не едины. И то, что сейчас делают с моим телом – не важно, потому что душу им не получить.
Наконец он решает, что мое тело готово к совокуплению. Он входит резко, одним движением, заставляя мое тело вскрикнуть от пронзающей боли. Резкие, упругие толчки отзываются болью во всем теле. Я сжимаю зубы, чтобы не заорать и не вцепиться в шею нависшему надо мной мужчине. Сквозь плотно сжатые губы прорываются только короткие стоны, которые он принимает за признаки удовольствия и начинает двигаться быстрее, все сильнее вдавливая меня в надсадно скрипящую кровать.
Кажется, это длится целую вечность. Вечность, которая повторяется почти каждую ночь и сливающаяся в бесконечный поток ночных кошмаров. Они все были похожи. Похотливые ублюдки, скрывающие свои предпочтения от окружающих, от своих друзей, жен и детей. Даже от самих себя. В обычной жизни они были важными, напыщенными и гордыми. Здесь же с них слетала вся спесь, оставалась лишь безграничная похоть, граничащая с безумием. Хотя, последние несколько лет вся человеческая жизнь мне кажется безумием.
Концовка очень быстрая. Последний рывок, горячие брызги на животе – и тяжелое тело придавливает меня сверху, борясь с отдышкой. Пару минут мы лежим, не двигаясь. Наконец, он встает и начинает поспешно собираться. Я продолжаю лежать, сверля взглядом потолок. Так всегда. Ведь душе нужно время, чтобы вернуться в свою оболочку.
В этот раз он щедр. На испачканную простынь падает несколько тяжелых кругляшков. Он, уже одетый, садится на край кровати рядом со мной, начинает водить рукой по бедру. Сально улыбается, шаря взглядом по распростертому на кровати телу.
-Хорошо поработал, мальчик, - низкий голос, в котором еще слышатся нотки страсти, - Надеюсь, на следующей неделе ты будешь столь же хорош.
Я фокусирую взгляд на его лице, пытаясь вспомнить имя. Безрезультатно. Они слишком одинаковые, чтобы я мог их различить. Я улыбаюсь и приподнимаюсь на локте:
-Желание клиента для нас важнее всего.
Плевать, что это неправда. Плевать, что сейчас я больше всего хочу оторвать этому ублюдку голову и выпустить всю кровь.
Плевать, ведь душе не важно, что творится с бездушной оболочкой.