Глава 3. СИЛЬНЫЕ НЕДУГИ ЛЕЧАТСЯ СИЛЬНЫМИ СРЕДСТВАМИ.

Мир не стал для него ярким. Не ужас — апатия овладела рассудком.
«Я был слеп ко всему миру. Теперь мир стал слеп ко мне».
Чудесные звёздные глаза неподвижно глядели в белый потолок, они совсем потеряли свой живой блеск и осмысленность.
Выпростав руку из-под простыни, он пошарил по сторонам. Разбился стакан. Его блуждающие пальцы поймали.
— Я когда-то уже пыталась разговаривать с тобой, звездоокий. Ты не слышал меня, — её дыхание приятно, как раньше, щекотало лицо.
— Я слышал но не слушал. Я многого не хотел видеть. Где ты? — он повёл рукой.
— Я здесь. — губы коснулись пальцев. — Я без тебя не смогла.
— А я тебя боялся. Никто и никогда не относился ко мне как ты...Твой взгляд...Ты так смотрела на меня...- израненные пальцы погладили её по щеке.
— Я не смогла выразить своих чувств словами. Что значит банальное «Я люблю»? То, что билось во мне, было больше, сильнее..
— Твои глаза... Сейчас я отчётливее, чем когда либо, могу вспомнить, какие у тебя были глаза. Говорящие.
— Спи.
— Я не хочу. Я спал всю жизнь. Ты будила меня, а я не желал просыпаться от своего привычного эгоистичного сна. Когда я только увидел тебя, я словно очнулся, но потом снова углубился в привычный знакомый бред, — он почувствовал горячую капельку у себя на щеке, — Не плачь... Я всегда буду рядом, если ты позволишь. Я слеп.
— Если я скажу «да», ты будешь обречён на покой. На мой покой, — она судорожно вздохнула, — Я существую только для тебя. Для мира я умерла и бесследно исчезла.
— Ты хочешь сказать, если бы со мной ничего не случилось, я никогда бы тебя не увидел? — его пальцы больно сомкнулись на её запястье, — Я бы даже не знал, что ты рядом?
— Ты бы почувствовал. Тем более, я же тебе обещала, — она смотрела в его неподвижные глаза, — Если хочешь жить — забудь. Раны затянутся, зрение вернётся.
«Неужели я не смогу сказать эти страшные слова? Трусиха!»
— Я хочу жить с тобой, — он знал, что обречён, но именно теперь отчётливо это понял.
— Живи.
Что изменилось, никто сейчас уже не скажет. Он быстро пошёл на поправку, цепляясь за жизнь истово, словно чего-то ещё не успел. Лишь свет не проникал в чёрную пустоту под веками. Но он учился жить в темноте, в её специфическом уюте, в её страшном покое.

ЧАСТЬ 4.

Глава 1. ПАРАЛЛЕЛЬНЫЕ МИРЫ.

Она замерла на полуразвалившейся скамейке, в парке, у реки. Это было, пожалуй, единственное место, где тоска природы была сильнее её собственной.
— Здравствуй. — голос ворвался в её сознанье. Ей не надо было даже оборачиваться.
— Здравствуй. — её грустные глаза впитали в себя и вяло падающий снег, и поклонившиеся до земли зиме деревья, и одетую во всё чёрное фигуру. — Я долго ждала тебя.
— А я знала, что дождёшься, — девушка присела рядом и уставилась в глаза собеседнице. — Ты всегда здесь?
— Я там, где он, Ляля. Как...
— Почти нормально. Пытается ходить один, не жалуется... Иногда улыбается. Я знаю, что ты хочешь услышать. Тебя он не зовёт. Не вспоминает.
Её лицо дёрнулось, зашуршали поникшие крылья, побелели костяшки пальцев крепко сжатых рук.
— Мне кажется, он почти не страдает.
— Ты неоправданно жестока, Ляля. Ты винишь меня. Ты справедливо винишь меня. Но я не могла! Хватит! Хватит! Он не звал меня и не ждал моей помощи! — надломленный нечеловеческий голос.
— Но ты бывала в нашем доме, ты ночами сидела рядом с ним, я знаю...- девушка отпрянула от безумных глаз.
— Как ты...
— Да, я видела тебя. Я видела тебя каждую ночь. И он, он так бредил...Ты виновата, ты так измучила его, ночами он видел лишь твои кошмары, твой бред, твою воспалённую фантазию!
— Он видел то, что хотел видеть. — лёд в голосе. Лёд в глазах.- Никогда, слышишь, никогда не смей мне говорить, что он страдал! Вы отобрали его у меня, загнали в свой глупый предсказуемый мир! Он был слеп и раньше.
Ляля подавилась словами.
— Так ты его всё ещё любишь? — нелепый вопрос.
— Я отдала за него жизнь.
— Но он утратил красоту! Ты сама так часто говорила, что он прекрасен. Он слеп. — собеседница искала в её лице хоть каплю разочарования.
— Глупенькая Ляля. Ты оцениваешь внешность, но и требуешь богатого внутреннего мира.
Что значит прекрасная пустая оболочка? Красоту можно оценивать, ею восхищаются, она притягивает. Но что есть красота? Жить с её мраморностью, подчиняться её великолепию, терпеть её давление и сносить восторги других?...Если ты полюбишь человека, ты одаришь даже самого невзрачного своей красотой, он расцветёт для тебя и для мира, скроются все изъяны и все будут восхищаться им, вопреки стереотипам и эталонам. Тебе пора, Ляля...Тётя уже ищет тебя. Иди, мы ещё свидимся, поторопись.
Ляля встала, сделала несколько шагов и обернулась.
— Только во сне, расслабляясь, он зовёт тебя.
— Он ищет меня в реальном мире.

Он шёл по узенькой грязной улице, приближаясь к дороге.
«Чуть более семисот шагов — и я в парке.» Трость звонко постукивала, выбивая фонтанчики ледяных брызг. Неубранные волосы разбрасывал ветер, то опутывая лицо, то собирая за плечами. Огромные синие глаза смотрели в небо.
«Мне нужно её найти.»
Машины с рёвом проносились по дороге, оставляя после себя отвратительный резкий запах и ошмётки грязного снега. Он колебался меньше секунды, — ступил на асфальт, вытянул вперёд левую руку... Визг тормозов. Мат. Скрежет. Снова визг. Снова мат.Чей-то крик. Чья-то рука. Тащит его вперёд. Чей-то голос успокаивает.
— Спасибо.
— Куда тебе?
— Уверяю, туда, куда мне надо, я пойду один.
Он шёл неуверенно, уверенный только в цели своего пути.
— Пятьсот тридцать... Турникет...
Его энергия иссякла. Страх одиночества, беспомощности захлестнул, вцепился в разум, — он топтался на месте, теряя ориентиры.
— Где ты?! — крик повис в звенящей тишине; он безнадёжно прислушивался, желая звука шагов, хотя бы знака чьего-то присутствия рядом. — Где ты?!
— Чего это ты разорался? — насмешливый голос. Злые обиженные глаза.
— Кто ты? Помоги мне... — он кружился, ловя малейший отзвук, жалко улыбаясь неестественной улыбкой.
— Ты дурак, — Дэн резко остановил его и развернул к себе, — Ты голосишь, как перепуганная баба. Таким унизительно-жалким я тебя не знал.
— Дэн, друг... Как ты здесь? Почему не зашёл? — он проглотил оскорбление, осознавая только то, что он не один.
— Здесь? Точно так же как и та, кого ты так жалостливо зовёшь. Как ты отвратителен...
Ты не можешь примириться со своей слепотой? Ты думаешь, что нужен ей? Ты в тягость собственным родителям! А она тебе красиво отомстила. Я-то думал, что она — низкосортная тряпка...Хм-м...А она сильнее оказалась. Ты поступил с ней жестоко.
— Нет... Я не хотел... Она...Мне кажется, она до сих пор любит меня... — его невидящие прекрасные глаза выражали надежду, — Она была в больнице...
— Ты поздновато её вспомнил, — Дэн с удовольствием ударил его. Снег принял его в ледяные объятия, обжёг, проник, растаял от удовольствия.
— Где ты? Где ты? Вы играли в спасение! Она не придёт, ты никогда не увидишь света, к тебе никогда не вернётся твоё лицо! Вот что она тебе не сказала, вот почему ушла. Ты сопливый глупец! — Дэн пнул его в лицо, орошая млеющий снег тёплым кармином, — А ей ведь было больнее!
Его дыхание стало прерывистым, хриплым, полным злости, в том числе — обиды. Удары давались легко, хотелось чьей-то живописной смерти.
А его жертва беззвучно шевелила губами, повторяя единственное слово, доступное уходящему в темноту сознанию: «Помоги.»

Стало тепло. Не было ни боли, ни страха. Он всегда мечтал о такой смерти. Но руки загребали острый снег.
Она неуклюже целовала его разбитые губы.
— Я ведь умираю?...
— Ага. Ещё чуть-чуть. Ты же уже пробовал.
— Тогда было больно...
— А сейчас будет хорошо. Вспоминай о чём-нибудь приятном и уходи.
— Приподними меня, я хочу тебя коснуться...
— Валяй. У тебя вкусные губы...
— А помнишь, когда я делал вот так..
— Здесь не место...
Они говорили и говорили, пока он лежал на операционном столе.
Вокруг был девственно-белый мир и парк, и замёрзшая река, и пронзительное небо. Они снова и снова на редкость точными движениями доставляли друг другу бездну удовольствия. Их смех подхватывал студенящий ветер, разбрасывая брызгами позёмки по дорожкам парка. Они горели посреди зимнего великолепия, одаривая друг друга искрами, сплетая руки и беснуясь от слепящего желания жить...

КОММЕНТАРИИ:
Каждый поймёт эту повесть по-своему. Я просто уверена, что поймёт. И оценит. Она достойна любой, даже негативной оценки. Я ведь не бестселлер писала, а всего лишь историю любви.
Из музыкального сопровождения к этим записям я рекомендовала бы замечательную питерскую группу «Кукрыниксы» и её альбом «Столкновение».