Одухотворенную физиономию Клевера исказила судорога, ногти впились в кровать так, что еще неделю вмятины на матрасе напоминали парню о проявленной мужественности и отрешенности от перекройки естества. Примерно через час оковы растворились в прежних норах. Ромео поднялся, покачиваясь, а для сохранения вертикального положения следил за спотыкающимися о миллиметровые прогалины между планками паркета ногами. Дэниел усадил Клевера на кресло, чуть откинул спинку, ткнув в круглую кнопку со стрелкой, как в vip-кинозалах. Ромео покосился на свои белые штаны с рисунком пульта управления на бедре, рассмеявшись.

Нельсон протянул парню граненый стакан лимонада с разбавленными в нем амфетаминами. Пузырьки газа выбрасывались ввысь, ледяной спрайт унимал саднившее горло. Клевер осушил емкость, будоражащий коктейль всполошил нейроны утомленного мозга, а неровный пульс набрал ритм, с каким солдаты, опоясанные гранатами, мчатся под вражеские танки.

- Год назад, – пауза Дэниела продлилась бы больше, если бы он конструировал план повествования (он вообще сомневался, говорить ли о вещах, способных всколыхнуть у Ромео презрение к нему), – я встретил на конференции священника. На медицинских конференциях мораль шершавая, как наждачная бумага, а церковники ею шлифуют меня и моих коллег. Но этот противостоял нам откровенно. Он мастерки справляется с нравственными уравнениями. Тебе стоит с ним пообщаться.

- Но он меня не сорвет с позиции.

- Да. Он возвысит.

Клевер спрыгнул с кресла, рассмеялся. Опьянённый вновь обретенной властью над своим телом, натянул извлеченные из - под кровати фирменные кроссовки клиники песочного цвета с изображением на одном метателя диска. Желтая футболка и шорты довершила наряд парня. Дэниела устроил лифт, а Ромео миновал пролеты, перекатываясь через перила. Скользкие поручни из прозрачного стекла коварно отпускали Клевера ниже и ниже. Он удивлялся, что еще не катится по ступенькам с рекордным количеством кувырков, а шея не хрустит, как у преступников, ломающих на виселице позвонки. Нельсон ждал у дверей, где охранник прорычал что-то неподобающее и выдал:

- Если этот пацан глупо откинется, то вам не поздоровится! Велес вас накажет!

- Собирай боеприпасы и контрабандные стволы и убирайся!- Дэниел завелся из-за задетой чести, из-за контролирования его каким-то папашей, обманутым ловкой и пронырливой дочкой.

Нельсон чиркнул роспись в трудовом договоре неугодного наемника, тот удалился с превосходством в бугристой фигуре, увесистая дубинка, как маятник, подсчитывающий выигранные от холодной войны неприятности, рубила правоту на доли.

Припаркованный у клиники черный Ауди Дэниела восхитил Ромео.

Дэниел запретил пристегиваться Клеверу в машине когда- либо. При малейшем перетягивании грудной клетки Ромео потеряет сознание от боли.

- Но почему…

- Боль, приводящая в сознание сквернее, чем увлекающая в пустоту.

С управлением бронированного Ауди Нельсон справлялся, как с маневренной бабочкой.

Строй машин, как определила GPRS – навигация, до вечера будет накапливаться, ползти, владельцы отечественных автомобилей без вентиляционной системы от безысходности направятся вперед и упрутся в хищные иномарки.

На крыше Ауди засиял символ скорой помощи, и динамики завизжали. Дэниел оставил позади угрюмых, бедствующих от штиля людей.

Купола храма протыкали облака, как разведчики, выискивающие новые измерения. В импровизированных ларьках за воротами продавали цветы, освященную воду набирали в бутылочки из-под минералки или в канистры из краников в бревенчатой пристройке. Иконы в золотой оправе и священники тоже в золоте естественно умиротворяли паломников призывами «жить благочестиво». Богатство убранства убеждало и тех, кто распутывал и разворачивал коммерческие диллемы.

Навстречу, забавно взмахнув руками, выбежал гладко выбритый старый монах, с горячностью обнявший Нельсона. Глаза священника заговорчески засияли, но подавленная физиономия друга спровоцировала спад оптимизма. Затем монах поздоровался с Ромой, извинился за праздничный прием, догадавшись, что парень причастен к чему-то, знаменующему эру людей в ледниковый период.

-Алекс, разъяснишь Ромео, что хорошо и плохо, а что – обстоятельства! – взмолился Дэниел.

- И тебе – тоже? – лукаво спросил священник.

Монах проводил их в келью с выходом в Интернет, бархатным, обволакивающим диваном и величественными репродукциями картин с философскими смыслами и загадками на века. Нельсон повествовал ровным, ничего не выражающим голосом, чтобы из-за небрежности не дернуть чеку бомбы мировоззрения Клевера. После окончания монолога Дэниела Ромео спросил:

- Как мне жить с чужими грехами? Я ничего не могу исправить! Я фишка, перевернувшаяся неправильно! Я пас!

- Знаешь в чем разница между святым и невинным? – Ответил монах вопросом на вопрос.- Невинных не бывает. Младенцев считают невинными, но они плачут истошно для привлечения внимания. Раскаявшиеся - все люди. Все ошибаются в чем-то. Святые искупают грехи других.

- А Дэниел? Он виноват?

- Оценивать его поступки – ему. А ты покопайся у себя в полушариях. Хотел переспать с элитной проституткой?

- Я уже различаю секс и любовь.

- Когда гормоны запыхтели на финишной – да!

- Дэниел, потопали?

Когда Рома в смятении повернулся к Нельсону, монах украдкой подмигнул другу, согнув указательный и большой пальцы в колечко триумфа.

Рома с Дэниелом поднимался в свою палату по инерции, абстрагировавшись от мира, словно очертив круг магическим супержезлом и спрятавшись там невидящий, но видимый обитателями леса. Серое вещество парня скручивалось, последние капли здравых проблесков отжимались и высасывались бездонной воронкой предательств.

- Знаешь что? – спросил Рома у Нельсона.- Я не трахнулся, не нюхал кокаин, никогда не напивался до валяния мордой вниз. Я разочарован.

- Твой список состоит из этих капризов?

- Нет. Но по законам жанра не удовлетворяя свои низменные потребности, мы запросто откажемся от рыцарских.

- Ну, тогда может виски?

- Я уже захлебнулся в горечи.

- А наркотики?

- Я устал от сказок.

- Плюсов и минусов в нашей жизни столько, сколько припаяем в очередном приподнятом или опущенном на уровень канализационных труб духе. Ты усвоишь сложение положительных чисел, когда поймешь, что без этого не выбраться из домашней гостеприимной ямки.

Парень, прислушиваясь к себе, снял футболку, прощупал сантиметр за сантиметром нежный материал - отряды по обнаружению бомб с меньшей тщательностью обыскивают местность, раздосадовано швырнул её на кушетку. Дэниел подошел достаточно близко, чтобы предотвратить падение дергающегося от невыносимых покалываний Ромео. Все текстуры казались тому колючими, как ежи и острее, чем бритвы в престижной парикмахерской. Ветерок из кондишена обдувал тело парня, будто он разгуливал голым зимой, а метель заботливо укутывала в снежный смерч. Нельсон с выдвижной полки цапнул шприц, обхватил Рому сзади, но парень извернулся по – звериному. Выроненный шприц шлепнулся в углу.

- Хотя бы раз проявите милосердие без демонстрации власти! – воззвал к Дэниелу парень.

- В твоей VIP яме поселилась гиперчувствительность и нежит тебя, и холит, и лелеет, как щедрого клиента, дорвавшегося до адреналина.

Нельсон сыпанул горсть мелких таблеток в стакан с отфильтрованной и наполненной витаминами и минеральными веществами водой, отхлебнул демонстративно половину, доказывая, что в напитке отсутствуют транквилизаторы.

- Ждем? – с издевкой спросил Ромео, преодолевая в себе рвотные позывы от того, что желудок взвился к горлу, а пульс почетно барабанил в каждом капилляре. Дэниел сконцентрировался, чтобы не повалится от искусственной усталости, расслабленные до неприличия рецепторы отказали, домогаясь отдыха. Папка с диагнозом, прикрепленная к панели на стене зашуршала тонкими листами, когда кондишин уловил избыток холода и с неиссякаемым механическим энтузиазмом переключал режимы, подстраивался под потребности хозяина умной клиники. Нельсон заказал комбайну восточный кофе и плитку шоколада с кусочками миндаля. Автомат исторгнул из хромированных недр густой, с трудом проворачивающейся ложкой опиат и лакомство с восхитительным привкусом цианида. Предки, многократно отравляемые цианидом, должны были заложить в современников и отвращение к миндалю по законам эволюции, как аналогичного… Но люди и ягоды поедали все подряд, заведомо зная, что некоторые ядовиты. У древних был ограниченный трафик поразмыслить, а зачастую его и не было. А риск сладок, как сумасшествие от ливня монет в игровом клубе. И на преступления тоже сносит нужда выживать.

- Можно и мне кофе? – поинтересовался парень.

- Я не жадный…

Ромео залпом одолел чашечку тонизирующего, облизнул губы, отломанная долька хрустнула, услаждая слух. Дэниел свою порцию уничтожал, смакуя. Во рту кусок шоколада топился в горячих, обжигающих, как лава, приливах горячего кофе.

В небе накопилось волнение, выбрызнувшееся мелкими, строго дозированными каплями, которое предвещало, что хляби небесные все-таки разверзнутся и поглотят этот участок суши.

Клевер загнулся от обострившегося осязания, выругался: на Нельсоне обосновались приклеенные скоро обсохшим цементом прозвища и ярлыки гнусного и изворотливого гада. Отборные, скроенные по мерки словечки обезоружили Дэниела, но он с прежним самодовольством преподносил себя и флиртовал с моралью, лишая ее девственности.

Нельсон разработал, как он выразился, средневековый план лечения. Парень научился держаться на воде, раскинувшись и будто обнимая свод вместо кирпичной кладки, завуалированной пластиком. Крыша по распоряжению Дэниела распахнулась, как у величественных дворцов в эпоху возрождения. Дождь иногда наведывал и Ромео в бассейне, но Клевер с интересом ребенка ловил капли, запретив сцеплять половинки щита от непогоды. Невесомость и отвлеченность от бытия, порхания в интригующую высь, где ты вмещаешь в себя парад суперменов – великолепно, но все-таки это программа реабилитации.