Он проснулся от ужасного грохота, идущего откуда-то сверху, прорычал что-то невразумительное, подхватил огромный сверток из каких-то грязных лохмотьев  и на четвереньках пополз из пещеры наружу. Ветки, собранные им вчера и аккуратно увязанные в некое подобие ложа, были разбросаны по всему полу пещеры:  он вспомнил ночной кошмар – толпы маленьких и злобных чудовищ гнались за ним с огромными ярко пылающими факелами в руках, выкрикивая  угрозы на своем мерзком языке. Он не боялся их, он вообще мало чего боялся, скорее даже наоборот, обычно все боялись его. Однако в снах своих почему-то все чаще боялся именно он, и были то некие древние страхи, некий отпечаток давних событий, свидетелем которых он был, и которые уже стерлись из памяти за много лет. Он выполз из пещеры – снаружи уже садилось солнце – рыкнул назад, на вершину горы, выломал какой-то куст, со злостью швырнул его в сторону шума, перехватил свою ношу,  опустил голову и побрел на север, к дальнему кордону. «Однажды, думал он, может быть совсем скоро, все изменится, все будет совсем иначе, как в те стародавние времена, когда этих мелких и отвратительных существ еще не было,  и этот день станет самым счастливым днем в моей жизни».

  Его звали Грызл, и он был огром.

  Путь к дальнему кордону пролегал через болото, путь короткий, однако довольно опасный. Опасный не потому, что Грызл боялся самого болота - он знал все тропы и броды на нем - гораздо страшнее были  мерзкие мелкие существа, которые на своих грохочущих механизмах носились  по топям, вырывая колесами вековой мох, рубили столетние деревья визжащими и будто заколдованными пилами  и осушали метр за метром это прекрасное место.  Грызл любил болото, в нем прятались лягушки, поющие свои монотонные песни, там были тучи комаров, которые короткими летними ночами веселили его, пытаясь  тонкими и хлипкими жалами пробиться сквозь грубую и толстую кожу к горячей зеленой огрской крови с запахом клубники. А сейчас он шел по болоту и рычал от еле сдерживаемого гнева: поляну болотных фей обнесли какой-то железной  изгородью, понаставили ярких светильников, и что-то отчаянно долбило там невидимыми молотами даже по ночам. «Бедные феи, думал он, что же с вами стало?»

  Феи прилетели сами, туда, на дальний кордон, уже под утро. Он сложил сухие ветки для костра и как раз собирался поджечь их огнивом, доставшимся от деда, когда на полянку вылетел рой светящихся и звенящих огоньков, покружил немного под  деревьями и маленьким созвездием завертелся над будущим костром. Грызл состроил недовольную гримасу, обнажил клыки и негромко рыкнул на них, в шутку, конечно же - он был рад этим беспокойным веселушкам. Под звон их крыльев хорошо засыпалось,  и всю ночь снились хорошие сны. При мыслях о сне снова глянул на далекое зарево искусственного света, вздымающееся над болотом, и снова зарычал, на этот раз по-настоящему. Феи разлетелись, будто их сдуло порывом ветра,  попрятались под листьями деревьев, и даже звон крыльев не доносился теперь до Грызла. Он пророкотал что-то, плюнул в середину так и не разожженного костра и полез в пещеру. Улегся там, положив голову на сверток из лохмотьев, и уснул.

  Его разбудили феи, они звенели над головой, кружились и громко пищали прямо ему в ухо. Грызл рыкнул, стукнул кулаком по каменному полу пещеры, потом перекатился на четвереньки и пополз к выходу. Солнце стояло еще высоко, было рано выходить из пещеры. Он глянул вниз и понял, что напугало фей: внизу, там, где он вчера сложил хворост для костра, сидело оно. Мерзкое и маленькое. «И отвратительно злобное, - подумал Грызл». Оно подожгло ветки и теперь грелось у костра, наглое, белое, укутанное в свое тряпье чудовище, забравшее себе лес, болото, а теперь еще и  хворост Грызла.

  Он поворчал феям еле слышно, чтобы не высовывались, и заполз назад. «Может оно уснет, - думал он,  - а я под покровом темноты выползу из пещеры и уйду…» Вот только куда идти, он не знал, существа добрались до дальнего кордона, дальше только горы, за ними – холодное море. Огры не любят горы, думалось ему, не любят море, особенно холодное, огры любят лес и болото, фей и лягушек, и, да, комаров. Но если существо пришло сюда, значит скоро придут другие, Грызл понимал это, как понимал и то, что однажды на него начнется охота. Та самая, что снилась ему в кошмарах, с факелами и тысячами перекошенных злобой морд. И потому он дождался полночи, зажал сверток под мышкой и осторожно пополз вниз. Костер догорал, существо спало совсем близко к огню, чуть ли не засунув толстые, покрытые какой-то черной кожей ноги в угли. Грызл крался так, как не крался никогда в жизни, веточки под ногами то и дело похрустывали, он замирал на мгновение, затаив дыхание стоял несколько секунд, и только после, удостоверившись, что существо спит,  продолжал движение.

  А потом из-под ноги сорвался камешек,  покатился вниз, вызывая небольшой камнепад, и Грызл понял, что попался. Рванул было с места, но тонкий противный голос существа на удивительно понятном Грызлу языке сказал:

 - Стояять!

  Грызл и так уже стоял, стоял за огромной елью, изредка выглядывая одним глазком в сторону костра, чтобы понять, заметило его существо или нет.

 - Выходи на свет! – пискнуло существо. – Выходи или я буду стрелять!

  Пару секунд Грызл сомневался, потом выглянул снова, увидел в руках у чудища металлическую палку, выпускающую огонь и смерть, и понял, что оно не шутит. Пробормотал под нос древние ругательства богам и медленно сделал шаг из-за ствола дерева в сторону костра.

 - Тыы, – сказал он как можно тише, - не стрелять!

  И сделал еще пару шагов. Существо подслеповато щурилось, в какое-то мгновение Грызл подумал, что у него есть шанс сбежать, но потом оно повело палкой и сказало:

 - Эй, здоровяк! Выходи на свет и покажи руки! Я не стану стрелять!

 - Тыы не стрелять, - повторил Грызл. – Я выходить! Если тыы стрелять, я убегать!

 - Договорились,  - кивнуло чудовище, положило палку на колени и стало вглядываться в лес, туда, где прятался Грызл.

  Он медленными и осторожными движениями, постоянно следя взглядом за руками существа, стал выбираться к костру.

 - Ну ты и здоровяк, - сказало существо, когда он вышел на свет. – Таких громадин еще поискать надо. Жаль, что не разберу лица, прости брат, я потерял свои очки и теперь слеп как крот.

 И оно рассмеялось противным кашляющим смехом шакала. Грызл понял, о чем говорило существо  – оно потеряло свои волшебные стекляшки, без которых многие из чудищ не видят, и теперь он  проклинал себя за трусость, за то, что не сбежал тогда, когда было еще можно, побоявшись огня и смерти, испускаемых палкой, а сейчас… сейчас он пленник.

  Но то, что существо плохо видит, сыграло ему на руку – оно не понимает, с кем говорит, и считает, что перед ним точно такое же существо, только большое. «Может я - взрослое просто, подумал он, а это - детеныш».

  Грызл проковылял к костру, опустил  сверток и присел сам, прямо на голую холодную землю.

 - Огонь хорошо, - сказал он. – Греться.

 - Да, костер – это я хорошо придумал. И комаров нет, и тепло, и не страшно,  - существо скалилось своими ровными уродскими зубами без клыков, и Грызл подумал, что оно, наверное,  улыбается.  Оскалил клыки в ответной улыбке, потом одумался и сжал губы – существо хоть и слепо, но клыки не могло не увидеть с такого расстояния. Однако ему и на этот раз повезло: чудище отвернулось, чтобы схватить охапку веток, его, Грызла, веток, и забросить в догорающий костер. Пламя вспыхнуло с новой силой, осветило поляну почти до самых деревьев, и болотные феи, кружащиеся на границе света и тьмы, едва успели укрыться в лесу.

 - Я – Патрик, - сказало существо. – Я работаю там, на болоте. Пошел сегодня на охоту, но я плохой охотник, если честно, и стрелять не умею,  даа.

  Грызл вздохнул, снова проклиная себя в уме и пробурчал что-то в ответ.

 - Да-да, - продолжило существо. – Я не умею стрелять, как это ни смешно, а еще я погнался за оленихой, свалился в какой-то овраг и потерял свои очки. И заблудился. Вышел на край леса, хотел влезть на гору, чтобы заночевать в пещере…

  Грызл замер при мысли, что увидело бы чудовище в той пещере, но только кивнул одобрительно и хмыкнул.

 - …но потом я заметил эту прекрасную кучу хвороста, - существо махнуло головой назад, - и решил, что можно переночевать и тут, главное – в тепле! А потом рраз – появляешься ты… как тебя зовут, не расслышал?

 - Грмрмрм, - пробормотал Грызл.

 - Прости брат, ты сначала прожуй,  а потом говори, - сказало существо и рассмеялось.

 - Грымзмл, - сказал он чуть внятнее.

 - Вот почти получилось, - ответило чудовище и снова залилось своим шакальим  смехом.

 - Грызл! – выдохнул огр.

 - Да лааадно, - удивилось существо. – Теперь понятно, почему ты стесняешься, брат. С таким именем и я бы стеснялся. Ну да черт с ним, я буду звать тебя Джо. Ты ведь не обидишься?

  Грызл мотнул головой, ему было немного обидно, ведь имя ему дал вождь при рождении и именем этим гордились  и дед и отец Грызла. А теперь какое-то мелкое противное существо издевается… но он унял поднимающееся чувство гнева, лишь только хрустнул костяшками пальцев, когда сжимал кулаки.

 - Так вот, Джо. И тут появился ты, на мое счастье, понимаешь? Это ведь ты приготовил тут веток, да? Ты живешь недалеко где-то?

  Грызл кивнул и махнул рукой неопределенно:

 - Далекооо…

 - Далеко? Жаль. Надеялся,  что ты выведешь меня к людям…

 - Лююди таам, - ткнул пальцем в лес в сторону болота Грызл. – Далекоо, таам.

 - Ну, это уже не столь важно, брат, - существо вытянулось на своей подстилке из тряпок, - ведь теперь со мной ты. А с таким здоровяком мне не страшна и стая волков, Джо. Ты дровосек, не так ли? Рубишь лес, правильно, смотри, какие у тебя здоровенные руки, такие только у дровосеков бывают… Вот я и подумал,  что тот, кто сложил эти ветки, обязательно вернется, если не вечером, то утром – точно. И я оказался прав, брат.

  Оно покопалось в тряпье, в которое было укутано, выудило откуда-то флягу, открутило крышечку и хлебнуло. Закашлялось, протянуло флягу Грызлу, но тот сделал отрицательный жест.

 - Как хочешь, Джо, - сказало чудище. – Пойло-то знатное. Для таких вот случаев берег. А что в свертке у тебя, брат? Большой он какой-то, да и грязный совсем…

  Грызл напрягся, не найдясь, что ответить. Вызывать подозрения не хотелось, разворачивать сверток – тоже, и потому вместо ответа он протянул руку за флягой.

 - О, брат, да ты передумал, - обрадовалось существо. – Ну, держи. За знакомство, Джо. За нас и за эту удачную встречу!

  Грызл глотнул из фляжки, потом второй и третий раз. Пойло было действительно неплохое, с хорошей выдержкой и приятным ароматом дубовой бочки. Он вытер губы и передал фляжку чудищу. Тепло быстро разлилось по телу, в голове приятно зазвенело и поплыло.

 - Ха-ха, брат, да тебя развезло, с непривычки-то! – смеялось существо. – Экий ты деревенщина, даже пить не умеешь-то толком! А ну вставай, пока не уснул! Сходи в лес, наломай дров побольше, чтобы на ночь хватило, а то я не рассчитал немного. Принесешь, поужинаем, глотнем по маленькой, вот тогда можно и спать!

  Грызл коротко рыкнул, поднялся и побрел шатающейся походкой в лес. Ему было весело от выпитого, лес казался уже не таким пугающим, а существо совсем даже не мерзким. «Как там оно сказало, его зовут? – подумал Грызл. - Патрик? Хороший Патрик, добрый, и совсем не мерзкий». Он наломал сушняка, выдрал с корнем небольшой куст с ярко-красными терпкими и сладкими ягодами и побрел назад, бурча под нос древнюю огрскую песенку.

  Чудовище копалось в свертке. Грызл сначала недоумевающе смотрел на него, потом зарычал и, бросив дрова и куст, прыжками понесся к поляне. Существо, услышав его приближение, поспешно накинуло на сверток тряпье и схватило железную палку. Грызл немного умерил пыл, однако гнев кипел в его сердце, требуя  выхода, и он, с рычанием выломав какое-то ни в чем не повинное деревце, выскочил в круг света.

 - Стоооой, - прошипело существо. – Мерзкий грязный тролль, стооой… Я знаю, кто ты, тварь, я всегда знал. Я знал, что ты ушел со своей лёжки в лесу, и что пошел на дальний кордон через болото, тоже знал – я шел за тобой, как собака, что чует лису, и не догонял только потому, что ты, тролль, сильнее. И еще потому, что в лесу тебе скрыться проще. А еще я знал, что ты глуп, как и все твое племя, и что обмануть тебя проще простого – так оно и вышло! Я в жизни не носил очков, брат, даа, не носил и у меня орлиное зрение. Ты себе не представляешь, сколько выдержки потребовалось, чтобы не спугнуть тебя. Чтобы ты мне поверил, развесил уши и поверил,  вот так вот, Джо, дааа. И как я испугался, когда ты не захотел попробовать эльфийской браги, она ведь на вас оочень сильно действует, Джо.  И сил у тебя почти не осталось, и глаза вот-вот закроются, даа. А когда ты уснешь, я заберу твой груз – ведь он не принадлежит тебе - заберу и унесу туда, где за него отвалят много золота, гораздо больше, чем ты, тролль, прячешь в своем горшке под мостом!

  Грызл и правда чувствовал, что глаза его слипаются и силы покидают тело, но он не мог отдать то, что хранил все эти годы, какому-то чудищу просто так, без сопротивления. И потому он собрал все силы и рявкнул в прямо лицо существа:

 - Я! Есть! ОООооогр! Моя! Есть! ГРЫЫЗЛ!!!

  Стукнул себя кулаками в грудь и прыгнул вперед. В грудь ему ударил огонь, в кожу впилось что-то обжигающе горячее, ноги подкосились и он рухнул на землю, прямо около существа. Оно ткнуло голову Грызла горячей железной палкой, усмехнулось и сказало:

 - Глупый, глупый Грызл. Драконьи яйца настолько дороги, насколько тебе и не снилось. За эти деньги можно купить целую страну и жить там королем, даа.  Зачем оно троллю, Грызл? Почему ты его носишь с собой? От кого прячешь?

  Грызл хотел что-то ответить, но к горлу подкатил комок и он закашлялся.

 - Да ты и сам не знаешь, Джо, - сказало существо, разворачивая сверток. – А я – знаю. От нас прячешь, от людей, потому что драконьи яйца приносят бессмертие, тролль. А вы и ваш мерзкий народ не хотите им делиться с людьми, даа. Именно так. Не хотите делиться, не так ли?

 - Ннет, - рыкнул Грызл. Глаза его закрывались, конечности  немели,  и он не понимал от чего это с ним происходит, то ли от пойла из фляжки, то ли от огня из палки, который оказался совсем не таким опасным, как ему думалось когда-то – в  груди даже не болело.

 - Врешь, тварь, - шипело существо. – Врешь. Потому и уничтожили ваш народ, потому гоняются за остатками вашего племени люди – потому что вы лгуны! Вонючие болотные жадные лгуны!

 - Оно, - прорычал Грызл еле слышно, - оно – живое…

 - Чтооо? – удивилось чудище. – Оно – что? Живое? Ха-ха-ха! Воистину пишут в  книгах о лжи вашей! – оно наклонилось к самым глазам Грызла и, брызгаясь слюной, прошипело:  - Живых. Яиц. Драконов. Не бывает!

  Пнуло голову Грызла и пошло назад, к свертку.

 - Вы все умереть,  - из последних сил хрипел Грызл. – Если ты трогать - он проснется, и вы умереть. Все люди умереть. Почему мы прятать. От того. Так.

  Силы покидали его, он проваливался в забытье все глубже и глубже. Сквозь слипающиеся веки  видел чудище, отворачивающее и отбрасывающее в сторону последнюю тряпку, прикрывавшую сияющую хрустальную сферу. Видел, как оно в восхищении протягивало руку к этому мерцающему волшебному свету и как коснулось его…  Свечение на миг исчезло, потом по поверхности сферы пробежала трещина, и она раскололась на две части. Древнее пророчество сбывалось:  человек прикоснулся к древней реликвии, и теперь пришло время восстановить равновесие мира, уничтожив то, что так любит уничтожать других.

  Над краем леса поднималось зарево пожарища  – лес горел и ветер нес огонь на людские постройки, а впереди пламени на огненных крыльях мчался дракон.