Прощай, прощай, прощай… Cлова кружат вокруг не воронами, но бабочками. И синий взгляд, что так любил, таит холод осенних ночей.
Был ли то день или в небе повисла луна? Была ли то ты, или же чувства воплотившись в твой образ, покидали меня, усевая пожухшую траву разноцветной листвой. Отчего я помню лишь осень? Осень — в прозрачных, глубоких глазах. Осень – в золоте струящихся волос. Осень – в горьких словах, что до сих пор еще кружат вокруг, но не черными воронами — легкими бабочками…

— Почему Песок?
— Я хочу тепла… Нет, я хочу сгореть.
— Почему он?
— Видно это мое проклятие, тонуть в черных глазах…

 Утро. Рассвет крадется ласковой кошкой, щурится ясным солнышком, обещая еще один прекрасный день. 
Ворочается, открывает зеленые глаза, сонно улыбается. Женщина, что завет меня своим мужем. Чужая женщина. В душных объятиях, которой я каждый вечер засыпаю. И каждое новое утро она целует мои губы. Смотрит с тем чувством, что ненавистнее всего, и которое, похоже, ее никогда не оставит. С надеждой.
Щебечут ли птицы там, где каждый день открываешь глаза ты? Или только ветер поет тебе заунывные песни? Будит ли тебя поцелуем муж? А может ты сама его целуешь и выскочив из постели, спешишь готовить завтрак, Ино? Ино … Даже в твоем имени  чудится осень. Осень всегда разбивает летние грезы, оставляя обманутым ими лишь боль.
Ухожу из дома рано, почти бегу, не забыв прихватить с собой свитки и маску. Жена качает розоволосой головкой и грустно улыбается. Маска – дань традиции, часть униформы. Мое лицо уже само по себе маска, которую не снять так просто. Раньше меня это тяготило, но теперь все больше убеждаюсь — быть бесчувственным очень удобно. Не нужно изображать любовь, привязанность, заботу. Не возникает ненужных истерик, вопросов: « Ты меня не любишь?» « Ты даже не заметил!» « Почему ты никак не реагируешь?».

Был ли то вечер? Или утро? Носились ли в воздухе стрекозы? Или с веток облетала листва?
Она говорит и говорит. Краснея, запинаясь, нервно теребя край юбки. И целует, неожиданно и робко. А я вижу только твое удивленное лицо вдали и медленно удаляющийся силуэт. Отпихнув ее, бегу за тобой, Ино. Бегу, задыхаясь отчаянием, тяну руку, но сжимаю пустоту. Ты ускользнула, растаяла утренним туманом.
А осень усмехается мне блеклыми солнечными лучами и плачет мелким холодным дождем.
Плакала ли ты? Кричала? Ругалась? Нет. Только жестокое слово «прощай» бабочкой вспорхнуло между нами.
Память хранит лишь обрывки воспоминаний. Острые осколки мозаики, что потонули в глубинах моей души и на дне бутылок с саке… Ах, да, следующие дни я много пил…

День. У начальника АНБУ всегда полно работы. Сосредоточившись на безопасности деревни и пытаясь обеспечить охрану хокаге, некогда мучить себя мечтами о несбыточном. Благо, беспечный Наруто не дает мне расслабиться.
 В резиденции слишком людно и суматошно, на глаза попадаются незнакомые шиноби с повязками воды и тумана. Но, только увидев вывешенные на главной улице флаги и гирлянды, вспоминаю, что у нашего каге юбилей. Дата, к которой готовились долгие недели. Ожидаются посольства из дружественных деревень. Приедешь ли ты, Ино? Не думать о тебе так же смертельно и противоестественно, как и не дышать. 

Вечер. Бумажные фонарики качаются на ветру и светят маленькими, разноцветными огоньками. Взлетая в темное небо, осыпаются тысячью сверкающих искр фейерверки.
Кругом шутки, смех, веселье. Наверное, это было хорошей идеей – устроить ярмарку.
Ищу среди пестрой толпы жену, а нахожу тебя.
Одинокая тонкая фигурка в синей юкате. Немного грустная, немного растерянная. Все та же, Ино. Небеса озаряются яркими вспышками, бросая на бледное лицо красные и оранжевые блики. Лицо, которое я так любил рисовать…
Не рисую. Уже год не рисую ничего. Жена обижается, просит свой портрет. Невозможно. Моя кисть, будто обладает собственной волей и желает рисовать лишь тебя, Ино.
Ты хотела сгореть? Ты горела, на десятках холстов, улыбающаяся и задумчивая, печальная и счастливая, ты сгорела, оставив серый пепел.

Осень стерла с деревьев желтые и багряные краски, дождями омыла деревню, превратила дороги в грязное месиво.
Стоишь рядом, часто моргаешь, сдерживаешь слезы?
Слова путаются и падают в лужи, высохшей листвой, никчемной, бесполезной — жалкие попытки объяснить, удержать. Никогда не страдал красноречием.
Ты не слушаешь, ты все знаешь, тогда почему же, Ино?
— Не уходи, вернись ко мне!
Я уже могу различать чувства, я читаю их в твоих больших и влажных глазах – усталость, досаду, вину.
— Я не могу любить камень…— тихо, потупясь.
Камень… Я уже могу различать чувства, но твои порывы так и останутся неразгаданными. Опускаю глаза тоже, натыкаюсь взглядом на чемоданы у твоих ног. Ты уходишь из Конохи, не оставив мне и призрачной надежды. Уходишь, забирая сомнительную радость видеть тебя изредка, мельком.
— Почему Песок?
Глупый вопрос. Жалею что спросил, ответ и так очевиден. Втер трепет собранные в хвост волосы и в сыром воздухе отчетливо слышен нежный запах лаванды. Ты вздрагиваешь. Неужели замерзла?
— Я хочу тепла… Нет, я хочу сгореть.
Гореть? но камни не горят, изъеденные отчаянием и болью, они медленно рассыпаются в песок.
— Почему он?
Опять глупый вопрос, но вырывается сам. Почему… Он понимает тебя лучше, он сделает тебя счастливой, ты заслуживаешь его, не меня, Ино.
Кривишь губы, тяжело вздыхаешь.
— Видно это мое проклятие, тонуть в черных глазах.
И встрепенувшись, как намокшая птичка, легко, почти буднично, но в то же время не решаясь посмотреть на меня произносишь: « Прощай».
Я провожаю тебя Ино, стою у ворот, едва сдерживаясь, чтобы не побежать следом. Смотрю, как вы удаляетесь. Он, такой решительный, сильный и влюбленный впереди, несет твои чемоданы. Ты,  с высоко поднятой головой, за ним.
И можно тысячи раз прокричать вслед – «люблю», не поверишь. Не вернешься. Не обернешься.
Все дальше и дальше, очень скоро превратившись в две темные точки. Уходишь и уносишь с собой чувства и краски, оставив лишь тоску и серую осень.

Стою, застыв, не в силах пошевелится…вздохнуть. Не обращаю внимания на толчки и шутки. Из моей реальности выпадает все, кроме тебя, Ино. Опусти глаза, взгляни — оно у твоих ног, всегда там было. Живое и трепещущее, мое сердце. Растопчи его. Преврати обратно в камень то, что и должно было им оставаться. Забери эту боль и награди ею другого, я не хочу больше чувствовать.
Смотришь, но совсем не на меня, счастливо улыбаешься. Ему.
Канкуро, старший брат кадзекаге и твой муж. Жаждал ли я убить кого-то сильнее?
Всегда нужен виновный, а винить другого проще, чем себя. Из-за него ты покинула Коноху, покинула меня. Но была ли ты хотя бы мгновение моей? Только в мыслях.
Он подходит, берет за руку и уводит тебя так же просто, как и год назад. Обнимает за тонкую талию, целует светлые волосы, рассказывает что-то. И я уверен, что ты смеешься.
Он обращается с тобой бережно, точно с драгоценной куклой. Об этом ты мечтала, Ино? Не верю. Давлюсь желанием бежать за тобой, но не могу сделать и шага. Поздно, уже слишком поздно.

Ночь. Засыпаю, поддавшись усталости и снова не с тобой, Ино.
Чужая женщина, сопит, уткнувшись в мое плечо. Женщина, что называю своей женой, но до сих пор не могу привыкнуть…
Была ли ты из плоти и крови? Или же сам придумал тебя манящую и недостижимую, как мечта? У некоторых мечты сбываются, у меня – нет.

Ты стоишь за спиной и заглядываешь через плечо. Неожиданно …приятно. Сердце, замерев на мгновение, забилось чаще, тревожней. Пытаюсь разобраться в водовороте нахлынувших чувств. Несмотря на помощь Наруто и Сакуры у меня все еще плохо выходит. Что это? Смятение?
Горячие дыхание обжигает шею.
— Как красиво! – это о картине в моих руках.
Всего лишь очередная моя мазня, совсем не заслуживающая таких восторженных вскриков, Красавица-сан. Но ты не любишь, когда я тебя так зову, хмуришься. И даже это получается у тебя забавно, Ино.
— Сай-кун, а подари ее мне? – теперь улыбаешься, как умеешь только ты — лукаво.
— Хорошо… — отвечаю осторожно, как будто передвигаюсь по тонкому льду. Нетерпеливо выхватываешь картину, прижимаешь к груди. Сакура цветет, но ветер безжалостно срывает ее цветы и осыпает ими тебя. Ты радостно кружишься в этом розовом снегопаде и концы длинных, белокурых волос бьют по моему лицу, оставляя едва ощутимый аромат лаванды.
— Отлично, повешу в спальне! Что хочешь взамен?
Взгляд насмешливых, бирюзовых глаз скользит по мне, заставляя еще сильнее испытывать… смущение?
— Ну, же, Сай-кун, улыбнись! Что ты как каменный!
Улыбнутся? Врят ли тебя порадует моя улыбка, Красавица-сан. Наруто и Сакура говорят, что она фальшивая, и лучше мне вообще не растягивать губы.
— Решено! – в твоем голосе появляются новые нотки – решимость, упрямство?
— Встретимся сегодня вечером здесь же!
— Зачем? – ни один мускул лица не выдаст моего… удивления?
Ты смеешься, прямо заливаешься смехом.
— Будешь учиться улыбаться!!! — взмахнув рукой, уходишь легкой, танцующей походкой.