Маленькая деревня Рютэн, в которой родилась Утау, находилось далеко на севере страны Огня, у самой границы. Пятнадцать небольших и практически одинаковых домиков со всех сторон окружал старый дремучий лес, только две более-менее наезженных дороги вели через него, одна – по склону в обширную постоянно заполненную водой низину, где жители деревни выращивали рис, и вторая – к городу Моэ. Но за все десять лет Утау была там лишь раз, потому что, как и ее мама, она не любила покидать деревню.
Внешне Утау совсем не походила на свою маму-Мису, ни цветом волос, ни цветом глаз, ни чертами лица. Волосы у Мисы Мизуне были русыми и вьющимися, глаза – светло-серыми, лицо – круглым, с низкими скулами, к тому же она не отличалась большим ростом, а Утау уже в десять лет была заметно выше своих ровесников. «Ты просто копия своего отца» — любила говорить Миса, когда по утрам расчесывала длинные волосы дочери. Правда отца девочка видела только на фотографии, что всегда стояла на подоконнике между двумя цветочными горшками. На этом фото ее мама с большим животом стояла в обнимку с высоким мужчиной с черными, как крыло ворона, волосами и почти такими же темными глазами, смотревшими сквозь квадратные стекла очков. Отец Утау улыбался, как самый счастливый человек на свете… Он был шиноби из Деревни Скрытого Листа и погиб на задание за несколько месяцев до рождения Утау. Так ей мама рассказывала…
С самого раннего детства Утау была очень бойкой, озорной и немного капризной. Играла она всегда с мальчишками – гоняла в футбол, лазила по деревьям, однажды даже подралась с одним пареньком по имени Дзин. Правда, вскоре после этого они стали лучшими друзьями… И пусть иногда Утау мечтала отправиться в путешествие, непременно полное приключений и опасностей, но она не спешила с этим. Ей нравилась ее жизнь… и она бы никогда не подумала, что в тот день – в ее десятый день рожденья – все так сильно измениться…
Утром, только успев схватить с кухни сочное яблоко, Утау побежала гулять, иначе мама наверняка бы попросила ее помочь в обычных предпраздничных делах, вроде уборки или готовки. И в этот день Утау не смогла бы отказаться, потому что если мама рассердиться, то о хорошем подарке можно и не мечтать. Так что план был прост – избегать домашней работы хотя бы пол дня, ведь после обеда уже точно не отвертеться. И действительно, когда Утау вернулась домой после почти четырех часов веселых игр с Дзином и другими мальчиками, там уже было прибрано, но стоило ей управиться со своей порцией риса и фасоли, как мама с заранее благодарной улыбкой протянула ей ведро и попросила сходить за водой. Как тут откажешь?
Старый колодец, которым пользовалась вся деревня, находился не далеко от дома семьи Мизуки, только вода там почти всегда была мутной и для приготовления еды не годной. Но идти к новому, не давно вырытому, хорошему колодцу, а потом еще и тащить полное ведро назад, Утау совсем не хотелось, ведь вырыт он был в лесу, метрах, наверно, двухстах от деревни. Так что Утау решила попытать счастье и направилась к старому.
Около колодца стоял худощавый парень лет двадцати, которого Утау, кажется, видела раньше, но имя его не могла вспомнить. Скорее всего, это был чей-то сын или племянник, живущей в Моэ, и только изредка навещавший своих родственников в деревне. Утау он показался очень странным, каким-то нервным и дерганным. А когда она подошла чуть ближе, и парень заметил ее, то он как будто испугался.
— П-п-привет, Утау-тян, — заикаясь, сказал незнакомец и попытался улыбнуться. – Ты за в-водой? К сожалению, вода уже очень м-мутная, такую лучше не п-пить…
— Ну вот, – расстроилась Утау. – Придется идти ко второму, а он так далеко… А у меня ведь сегодня день рожденья!
— О, день рожденья, п-правда? – переспросил парень, постепенно справляясь с волнением. – Тогда давай я помогу тебе донести полное ведро до дома?
— Правда? – радостно сказала Утау, еще раз убеждаясь, что стоит немного покапризничать и все будет, как надо. – Пойдемте быстрее!
И они вдвоем направились к лесу, и дальше по тропинке, что вела к новому колодцу. «Наверно, надо было сказать ему «спасибо», поклониться или все такое…» — запоздало вспомнила Утау. Мама всегда пыталась научить ее вежливости и хорошим манерам, но безуспешно. «Ладно, поблагодарю, когда дотащит воду домой, а пока и не за что…» Тем временем, парень снова начинал нервничать, и чем дальше в лес они уходили, тем сильнее. Он постоянно оглядывался, у него дрожали руки, и зубы стучали, как на морозе. «Странно, что это с ним?.. Может, он боится ходить по лесу?» — наивно думала Утау, и, конечно, ошибалась…
У нового колодца стоял еще один парень, высокий, рыжий, с кривым, похоже, недавно сломанным носом и косыми хитрыми глазами. Его Утау не видела ни разу, и потому насторожилась. Откуда он взялся? Возможно, тоже из Моэ, но тогда чего ему здесь надо? Между тем, рыжий внимательно разглядывал ее и неприятно улыбался.
— Да, смотри-ка, действительно похожа, — сказал он, обращаясь к худощавому спутника Утау. – Ты был прав, Суо.
«Так эти двое знакомы? И он говорит обо мне? Да что тут происходит?!» — теперь и Утау занервничала. Она обернулась к Суо и увидела, что он дрожащими руками достает что-то из кармана. Какую-то серую тряпку, нет – войлочный мешок.
— П-прости, Утау-тян, — произнес он. Рыжий подбежал сзади и крепко схватил ее двумя руками. Утау попыталась вырваться или ударить его, все без толку. Соу натянул ей мешок на голову, затем ее прижали к земле, связали руки и ноги жесткой колючей веревкой. От страха сердце билось так, что казалось сейчас пробьет грудную клетку, а дышать через грязный пыльный мелок было практически невозможно. Утау еще пыталась сопротивляться, хоть это было и бесполезно. Ее подняли с земли и не долго тащили куда-то, а затем бросили на что-то твердое, и она сильно ударилась плечом. Послышался деревянный скрип и тихий цокот копыт. Ее увозили в телеге.
Эти двое похитили ее, и что будет дальше… об этом Утау боялась даже подумать. Она еще надеялась, что все это просто страшный сон, который скоро закончиться… Но жуткая боль, которую причиняли жесткие веревки, не оставляла надежды. Все по-настоящему. Сжавшись в комок на шершавых досках в углу телеги, Утау тихо заплакала… а что ей еще оставалось делать?
*****

— Что-то ты приуныл, Суо, — через какое-то время раздался голос рыжего. – Да все нормально, мы отлично сработали, чисто.
— Нет, Тацу, нет, это все очень плохо, — дрогнувшим голосом ответил Суо. – Мы не должны этого делать…
— Так, ты прекрати мне тут сопли распускать! – прикрикнул на него Тацу. – Или тебе напомнить, сколько ты должен тем людям? А? Вот, и я о чем, кхе… Хватит дрожать, я все устрою, как надо. Потом мне по гроб жизни будешь обязан! Я ведь твою паршивую жизнь спасаю, идиот.
— Но… но что будет с ней? Ты знаешь, что эти люди делают с детьми?
— Покупают они их, вот что! И больше мне, и тебе тоже, знать не надо. Заберем свои денежки и свалим, а что с это… да какая нам разница? Она что тебе, сестра или кто? Ты ее видишь второй раз в жизни, а уже прикипеть успел всем сердцем, кхе?
— Я… просто… плохо это…
— Ничего-ничего, уверен, как ты денежки увидишь, что нам за нее отвалят, так настроение твое сразу поднимется! Да и мое тоже, кхе. Ты уверен, что ее отец был шиноби?
— Да, я… слышал…
— О, лучше и не придумаешь, Суо, лучше не придумаешь! Мне говорили, эти ребята особенных детей ищут, с черными волосами, черноглазых и чтоб родители были шиноби. Хотя они и обычных детей берут, не жалуются, но платят за них не много. А за эту нам в два раза больше дадут, кхе! Слышишь, Суо? Да кончай ты трястись! Мы уже почти приехали… точно, вон они, те ребята… Говорить с ними я буду, а ты стой да помалкивай. И чтоб без этих твоих «мы не должны этого делать», понял?!
— Понял, Тецу…
Вскоре телега остановилась, Утау грубо стащили на землю и заставили встать.
— Давай ее сюда, Суо, — приказал Тецу. – И мешок сними, кхе…
С Утау действительно сдернули мешок, и теперь она смогла, пусть и с трудом из-за растрепавшейся челки, осмотреться и понять, где находится. Ее увезли не слишком далеко от деревни, на пару километров, не больше, и она уже была здесь раньше, но только один раз. Перекресток. Место, где дорога из деревни разделялась на две – первая вела в Моэ, а вторая… куда-то еще. Утау не знала точно.
Ноги девочки по-прежнему были связаны, так что идти она не могла, и Суо пришлось тащить ее, схватив за ворот темно-синего кимоно. Ее волокли мимо телеги с запряженным серым ослом, оттащили еще чуть дальше и поставили, только на ногах она не удержалась, упала на колени. Суо хотел было ее поднять, но Тецу махнул рукой, мол, и так сойдет.
На перекрестке их ждали трое бандитов, а в том, что это бандиты, не приходилось сомнений. Тот, что стоял ближе других, был среднего роста, крепко сложен, и уже не молод, судя по морщинистому смуглому лицу и залысинам на голове. К его кожаной безрукавке тонкими ремешками крепилось три пары длинных ножей с деревянными рукоятками. Второй головорез был заметно крупнее и толще первого и, похоже, обходился без всякого оружия. Он почесывал бритую голову здоровенной ручищей с грязными желтыми ногтями и басовито посмеивался, глядя на Утау и ее похитителей. Во рту у него не хватало двух передних зубов. Последний бандит выглядел намного моложе своих подельников, а из одежды на нем были только серые штаны и покрытые грязью ботинки. В правой руке он держал меч-катану без ножен, а на поясе у него висела не застегнутая маленькая сумочка, полная черных стальных звездочек с наточенными лучами.
— Здравствуйте, Кёджи-сан, кхе, — обратился к смуглому бандиту рыжий. – Вот, привез, как и договаривались…
— Вижу, вижу, — перебил его Кёджи, внимательно разглядывая Утау.
Заметив такой интерес, Тацу схватил Утау за волосы и заставил поднять голову.
— Смотрите, она точно та, кого вы ищите, — сказал он. – И волосы, и глаза, и ее отец был шиноби, можете не сомневаться…
— И верно, девчонка похожа на Учиху, как считаете, Рюдзи-сан, — усмехнулся бандит, обернувшись к своему толстому товарищу.
— Да че ты меня спрашиваешь? Я эту Учиху ни разу в жизни не видел, — гаркнул в ответ Рюдзи.
— И я тоже не видел, — улыбнулся головорез-Кёджи. – Понимаешь, Тацу-кун, мы люди простые. Нам привозят детей, мы их забираем. А кто там Учиха, а кто – нет, не нашего ума дело.
— Но я слышал, за таких в два раза больше дают, — возразил Тацу. – Мы же специально старались, искали…
Кёджи опять не дал ему договорить, громко рассмеявшись. Его смех подхватили и остальные бандиты.
— Ух, Тацу-кун, забавный ты парень, — сказал смуглый бандит, когда прекратил хохотать. – Но ты прав, прав, чтоб мне провалиться. За таких мы платим в два раза больше. Готов получить заслуженную плату?
— Конечно, Кёджи-сан, — тут же ответил Тацу, и его глаза алчно заблестели.
Резким, стремительным движением, бандит выхватил два ножа и бросил их в грудь рыжего. Оба вошли в тело по самые рукоятки. Тацу, не издав ни звука, рухнул на землю лицом вниз рядом с Утау. Девочка затряслась от ужаса, как в лихорадке, зажмурилась и закрыла лицо руками, и вдруг услышала дрожащий голос Суо.
— Это плохо… я знал, не надо этого делать… — причитал он, испуганный не меньше Утау.
— Ико-сан, — крикнул Кёджи третьему бандиту. – Меч, пожалуйста.
— Лови, — отозвался тот и бросил катану убийце.
Увидев, что головорез, не спеша, приближается к нему, Суо упал на колени позади Утау и стал спешно развязывать веревки на ее щиколотках.
— Нам надо бежать отсюда… бежать как можно скорее, Утау-тян… — шептал он. Но от страха девочка не могла даже пошевелиться, не то, что сбежать. Да и Суо был обречен.
Клинок тонко свистнул, а затем последовал удар и жуткий крик. Утау упала на землю и попыталась закрыть уши, чтобы не слышать этого, но со связанными руками это невозможно было сделать. Что-то теплое брызнуло на ее волосы, просочившись сквозь них, потекло по шеи и спине…
— Не аккуратно работаешь, Кёджи, — упрекнул товарища толстяк-Рюдзи, посмеиваясь. – Девчонку всю кровью заляпал, хы-хы.
— А что поделать, Рюдзи-сан, он сидел к ней слишком близко. Хм, смотри-ка, он ей ноги развязал, забавно… Ох, Ико-сан, чуть не забыл. Возвращаю вам ваш меч.
Через пару секунд бандит подошел к Утау, поднял ее за шиворот и оттащил подальше от трупов, после осторожно, почти бережно, поставил на ноги, а сам присел рядом на корточки. Кёджи провел рукой по лбу девочки, убирая с лица длинную челку, и приветливо ей улыбнулся. Насколько это было возможно для человека, который только что убил двоих.
— Так значит, тебя зовут Утау, да? – спросил он, глядя в испуганные глаза девочки, но та дрожала так, что не смогла б ответить, даже если бы хотела. А Кёджи продолжал. – Утау-тян,.. красивое имя. Наверно, ты послушная девочка, раз не стала убегать… Или ты так испугалась, что промочила штанишки, а?
И с этими словами, продолжая улыбаться, он просунул свои длинные грязные пальцы между ног девочки. Утау дернулась, пытаясь отойти от него, но Кёджи крепко, как стальными тисками, схватил ее другой рукой за плечо.
— Ну, спокойно, мы ведь решили, что ты послушная девочка, — сказал бандит, посмотрев на свои пальцы. – И смелая, как я вижу… Скажу тебе честно, Утау-тян, будет очень жаль, если ты и вправду Учиха. Ведь тогда, как бы сказать… в разобранном состоянии ты будешь стоить намного дороже…
— Хы-хы, ну ты сказанул, Кёджи, — рассмеялся толстяк. – В разобранном, хы!
— Но, к сожалению, это так, Рюдзи-сан, — печально вздохнул убийца, снова убирая с лица Утау непослушную прядь волос. – Очень жаль… такая красавица понравилась бы клиентам.
Внезапно, он приблизился к Утау и провел по ее щеке своим омерзительным скользким языком. От бандита страшно воняло потом и алкоголем. Утау сжалась от страха и отвращения, чувствуя что ее тошнит.
— Давно хотел у вас спросить, Рюдзи-сан, Ико-сан, — продолжил говорить Кёджи. – Вас не задевает, что все веселье достается разным богатеям, а нам, простым работящим людям – ничего, а?
— Задевает, еще как, — утвердительно ответил Рюдзи, облизнув жирные губы.
— Эй, вы серьезно, что ли? – напротив, удивился Ико. – Да она ж совсем мелкая. Не, мне таких развлечений и даром не надо.
«О чем они говорят? Что хотят со мной сделать?» — с ужасом думала Утау. Но постепенно к страху, который, казалось, уже захватил все ее сознание, примешивалось еще одно чувство – злость. «Да какая разница, что им нужно! Я больше не позволю им прикоснуться ко мне! Ни за что!..» Вдруг Утау почувствовала, будто ее кровь закипела, а глаза обожгло болью, но только на мгновение. Ее руки перестали дрожать, хоть сердце по-прежнему бешено стучало. И она заметила, как мерзкая улыбочка на смуглом лице бандита искривилась. Теперь он смотрел на нее несколько удивленно.
— Хм, что это у нее с глазами? – медленно проговорил он, а в ответ толстый бандит тоже медленно, будто воздух превратился в желе, развел руками. Его губы зашевелились, и Утау знала, что он скажет еще до того, как услышала это.
— Без понятия, Кёджи. Может она больная?
Утау читала по его губам. Она не понимала, что происходит, но это было и неважно. Этот грязный убийца сидел к ней достаточно близко… и она знала, что должна сделать.
Быстрым рывком Утау подалась вперед и вцепилась зубами в рукоятку одного из ножей Кёджи, мотнула головой влево, вынимая клинок из ножен, и обратным движением полоснула бандита по горлу. Тот захрипел, отпустил ее, схватившись за свою шею, но кровь было не остановить. Бандит повалился на землю, а Утау бросилась к следующему. Толстяк стоял ближе, и девочка прыгнула на него, уперлась ножкой в его жирный живот и ударила. Но в этот раз клинок не порезал горло противника, а пробил шею насквозь. Рюдзи замахал руками и закашлял, давясь собственной кровью. Утау выдернула нож и спрыгнула на землю, пока толстяк не упал на нее.
Остался последний. Ико смотрел на девочку выпученными от ужаса глазами, а она медленно пошла на него, сжимая нож зубами. Парень сунул дрожащую руку в сумку, достал пять сюрике, три уронил, но две все же бросил в Утау. Но она видела, как он их бросает, и знала, что обе пролетят мимо, по тому даже не попыталась увернуться и продолжала идти.
— Ты… ты демон! – дико взвизгнул Ико и, потеряв катану, бросился бежать, но споткнулся и дальше быстро пополз на четвереньках, пока не скрылся за поворотом дороги.
Утау выронила нож. В голове гудело, кровь пульсировала в висках и боль в запястьях от проклятой веревки вернулась. Утау тяжело опустилась на землю, подняла клинок и перерезала жесткие путы.
«Где это я?.. что со мной случилось?..»
Она почувствовала, как что-то стекает по ее щеке. Встала, вытерла лицо рукавом… и долго смотрела на темно-красное пятно.
«Кровь?.. Это их кровь… я убила их… я!..»
Утау посмотрела на тела бандитов,.. толстяк, кажется, еще был жив, в агонии скреб по земле пальцами,.. и ее затрясло еще сильнее, чем раньше, а живот будто скрутился в узел. В туже секунду ее вырвало.

*****

Утау плохо помнила, как тогда вернулась в деревню, и как оказалась дома.
Мама закрыла дверь на засов и захлопнула ставни на окнах, видимо, опасаясь, что излишне любопытные соседи могут увидеть ее дочку, перепачканную кровью – чужой кровью – и, непременно, возникнет много вопросов. Утау обнаружила, что сидит на деревянной скамье около стола, на котором в кулинарном беспорядке лежали овощи, очищенная рыба и стояло несколько горшочков с мукой, сахаром, маслом – все необходимое для праздничного ужина. Только мама так и не принялась за готовку, наверно, потому что все это время искала ее, Утау.
Закончив с дверью и окнами, Миса присела перед девочкой на колени и мягкой влажной губкой стала стирать красные пятна с ее лица и шеи.
— Утау, как ты? Ничего не болит? – с тревогой и заботой в голосе спросила она.
— Нет… — ответила та неуверенно.
— Вот и хорошо, — мама облегченно вздохнула и крепко обняла ее. – Я так испугалась, когда ты исчезла…
Затем она, нежно держа ладошки Утау своими мягкими теплыми руками, посмотрела в ее глаза и спросила осторожно, без давления:
— Утау, ты расскажешь мне, что случилось? У тебя порезы на запястьях… тебя пытались похитить?
— Да, мам… — подтвердила догадку Утау. – Двое мужчин из Моэ. Они хотели продать меня бандитам, но… бандиты убили их. Они говорили, что я похожа на… кого-то. Кажется, Учиха… А потом, я… — Утау совсем не хотелось рассказывать, что произошло дальше. Но мама и не настаивала. Похоже, она услышала в несвязном испуганном лепете девочки кое-что важное.
Миса тяжело вздохнула.
— Я надеялась, что мне не придется так рано тебе это рассказывать… — тихо сказала она. – Утау, помнишь, я говорила, что твой папа погиб во время опасного задания?
Девочка кивнула. «Папа был шиноби из Конохи… его звали Рей…» — неожиданно Утау поняла, что никогда не спрашивала маму, каким было полное имя ее отца.
— Какое-то время я сама так думала, но это не правда, — грустно улыбнулась Миса. – Учиха – это клан шиноби, к которому принадлежал твой папа. После твоего рождения, мы должны были переехать в Коноху… Рей обещал… говорил, что нас с радостью примут в клан, что у нас будет дом в два раза больше, чем этот… что мы всегда…
Мама не смогла договорить, на ее щеках заблестели слезы. Хоть и прошло уже десять лет, вспоминать об этом ей было очень тяжело. Но, сделав над собой усилие, Миса продолжила:
— Твой папа обещал навестить нас в конце лета, но так и не приехал… Потом я узнала, что… за одну ночь весь клан Учиха был уничтожен. И преступников, которые это сделали, так и не поймали. Я всегда боялась, что эти люди как-то узнают о тебе, Утау, и попытаются найти…
— Значит,.. меня хотят убить? За мной теперь всегда будут охотиться?! – Утау побледнела от ужаса.
Тогда мама снова обняла ее, ласково погладила по голове и уверенно прошептала:
— Не бойся, все будет хорошо, Утау… мы уедем, завтра утром, уедим далеко, и плохие люди нас не найдут, — она прикоснулась губами к ее волосам.
Утау ничего не ответила. Ей было так тепло в объятьях мамы, так спокойно, что она сама не заметила, как заснула.

*****

— Утау, вставай, нужно уходить!
Сильно пахло гарью, будто их сосед Тамо-сан снова жег мусор у себя во дворе…
Утау с трудом разлепила веки, поднялась с кровати, на которую, очевидно, ее положила мама, когда она отключилась. Еще мама сняла с нее измазанную кровью одежду, а на спинку лежанки повесила другое кимоно, красивое темно-зеленое, похоже, совсем новое. Может, его мама хотела подарить Утау на день рожденье?..
Окна по-прежнему были закрыты ставнями, все, кроме одного, через которое в комнату проникал странный неровный свет. «Уже утро?» — удивленно подумала Утау. – «Неужели я так долго спала?» Быстро переодевшись, она подошла к окну раньше, чем мама успела ее остановить.
Их было много – восемь или десять человек, вооруженных до зубов. Даже в ночной темноте Утау хорошо их видела, потому что уже половина деревни была объята пламенем. Головорезы шли неспешно, поджигая дома и убивая всех, кто вставал у них на пути или просто пытался убежать. Вел их худой мужчина с голым торсом, который Утау сразу узнала. Совсем недавно он убегал от нее, как ошпаренный, но теперь, в окружении таких же бандитов, Ико чувствовал себя куда уверенней и зло улыбался, расправляясь с беззащитными крестьянами.
— Утау! – мама подбежала к парализованной от страха девочке и оттащила ее от окна. – Ты должна бежать, как можно быстрее…
— Мама, но… ребята… Дзин… что с Дзином, мама? – зашептала Утау, чувствуя ледяные объятья страха.
Мама не отвечала, спешно подводя девочку к уже открытой задней двери. Она повесила на плечо Утау черную сумку, довольно большую и тяжелую, и подтолкнула к выходу.
— Возьми это, — сказала она. – Это вещи твоего отца, они тебе пригодятся. А теперь беги к лесу. Не останавливайся и не смотри назад…
— Но!..
— Не волнуйся, я сразу за тобой, хорошо? – мама ласково улыбнулась ее и снова легонько подтолкнула в спину. – Все, беги!
Голоса бандитов приближались, как и гул бушующего пожара. Из-за едкого черного дыма Утау почти ничего не видела и почти не могла дышать, но побежала, придерживая черную сумку и не оглядываясь. Только бежала она не долго, споткнулась и упала, рассадив колено в кровь. Но Утау была уверена, что сейчас теплые руки мамы прикоснуться к ней, помогут встать, она услышит ее мягкий голос и они вместе побегут дальше… но этого не произошло.
Утау обернулась. Позади нее никого не было. Мама осталась в доме, в их доме, который уже окружили бандиты. Одни ломали дверь, другие лезли в окна, кажется, кто-то даже заметил Утау, показал на нее пальцем и крикнул, но остальные пока не обратили на это внимания. Бандита с оружием в руках приближались к Мисе, а та стояла неподвижно, даже не собираясь бежать или сопротивляться, и сжимала в руках толстый глиняный горшок.
Утау вспомнила, что этот горшок одно время стоял на самой верхней полке, на кухне, и ей всегда было очень интересно, что там. Однажды, когда мамы не было дома, она забралась на шаткую конструкцию из двух стульев и попыталась дотянуться до него, но Миса неожиданно вернулась. Первый раз в жизни мама, всегда такая добрая и спокойная, накричала на Утау. А потом она спрятала этот горшок куда-то… Но в тот раз Утау успела заглянуть в него – там были какие-то бумажки, исписанные непонятными черными иероглифами…
Мама посмотрела на Утау, тихо сказала что-то. По ее щекам текли слезы, но она тепло улыбалась, будто не замечала тянущиеся к ней руки убийц.
— Мама!! – закричала Утау, но не услышала своего голоса.
В тоже мгновение ослепительно яркое испепеляющее солнце с кошмарным грохотом будто врезалось в землю, в то самое место, где стоял маленький домик семью Мизуки. Взрывная волна ударила Утау в грудь, чуть не переломав все кости, и прижала к земле. Перед глазами все поплыло, а в ушах зазвенело, монотонно и громко…
Очень не скоро, Утау смогла подняться. Метрах в пятидесяти от нее образовалась глубокая черная воронка, абсолютно пустая. Там даже гореть было нечему. Только два соседних дома пожирал огонь. Но загорелись ли они от взрыва, или их подожгли бандиты?.. Самих бандитов тоже не стало, все погибли… все…
«Надо уходить в лес…» — единственная мысль промелькнула в голове Утау. Она повернулась спиной к догорающей деревне и направилась в темную чащу, как полуживой зомби. Пока шок блокировал ее сознание и чувства, пока она еще не понимала, что потеряла все и осталась совсем одна… только продлилось это не долго.
Слезы полились из глаз неудержимо, ноги подкосились, а из груди вырвался страшный отчаянный крик. Скорчившись на холодной земле, Утау кричала от адской боли, что разъедала все внутри. Она плакала, не в силах остановиться и, казалась, уже никогда не сможет…

*****

Утау проснулась, вся покрытая липким холодным потом. Эй снова снились кошмары. Ее трясло, сердце колотилось и она задыхалась. Быстро выбравшись из футона, Утау подбежала к окну, распахнула его настежь, стала жадно глотать прохладный ночной воздух. Но это не помогло.
Тогда девочка упала на колени перед открытым шкафом с одеждой и начала лихорадочно шарить по его самой нижней полке. Там, в дальнем углу, был спрятан почти пустой потрепанный вещевой мешок. Утау торопливо вытащила ту единственную вещь, что лежала в нем – небольшой черный футляр. Единственную вещь, которая сейчас могла ей помочь.
Этот футляр она крепко стиснула пальцами, прижала к груди и долго так сидела на полу, пытаясь успокоиться. Постепенно дыхание выровнялось, сердцебиение пришло в норму, и руки перестали дрожать, но девочка все равно не спешила расставаться с драгоценным для нее предметом.
У каждого человека есть вещь, которой он дорожит.
Утау нежно коснулась шероховатой поверхности футляра губами, только после этого бережно убрала обратно в мешок и надежно спрятала в шкафу. Сделав глубокий вдох еще раз, она встала и вернулась к футону.
«Вы говорили мне, что я сильная. Значит, я должна быть сильной. Я должна справиться с этим, сенсей…»
Вскоре Утау снова заснула, крепко, безмятежно и без всяких сновидений…