Этого не должно было произойти и не коим образом не входило в его планы. Она не должна была очнуться, только не сейчас, сорвав ему весь эксперимент, над которым Каито трудился более трех лет.
Периодические влияния, оказываемые аппаратом на ее головной мозг, должны были препятствовать выходу девушки из состояния травматической комы, но видимо где-то оказался просчет или она была крепче, чем, кажется. Только факт остается фактом. Усаги Цукино пришла в себя и что делать в такой ситуации, Каито просто не знал.
— В пустую, в пустую,— не переставая бить кулаком по столу кричал в бешенстве он.— Столько времени зря, на последнем этапе исследования. Чертова девчонка, мелкая непослушная дрянь. Все из-за тебя, это ты виновата и ответишь за все.
Какие бы чувства не испытывал он к девушке, сейчас ему необходимо было спустить пар.
Хотелось рвать и метать, кричать, разбить то, что попадется под руку и уж совсем крайностью стало желание сжечь или порвать все лабораторные записи. Ему необходима была разрядка, и парень снова потянулся за бокалом. Пуст.
Наполнил бокал, отбросив пустую бутылку куда-то в угол небольшой комнаты. В свете свечи вино казалось кровью, яркой рубиновой. Не тратя времени в пустую одним глотком осушил бокал и первый раз за вечер на его лице появилась, даже не улыбка, намек, приподнялись уголки губ, слегка потеплел взгляд, перестали дрожать от ярости руки.
Обессилено прислонившись и стене, Каито устало прикрыл глаза, память тут же услужливо подкинула парочку воспоминаний.
Вот Юки, маленькая любимая сестренка, бежит по аллее парка пытаясь догнать улетевший воздушный шар, вот мама, стоящая около плиты, готовящая завтрак и напевающая, какую-то задорную песню, услышанную по радио, а вот отец, сидящий за столом и усердно, не замечая ничего вокруг записывающий мысли и делающий новые расчеты.
Слезы, как давно он не плакал?! Год, два? Это роскошь и она не для него. А Усаги? Образ смеющейся девчонки, какой он увидел ее впервые, снова, как и множество, раз до этого промелькнул в его памяти. Она шла по улице, улыбаясь всему миру, но не ему. Усаги просто не заметила молодого человека, медленно бредущего по улице, скрывающего обезображенное лицо под капюшоном старой поношенной кофты. Не увидела слабую улыбку на его губах, взгляды, кидаемые тайком. Не видела, а может и не хотела видеть, ей это было не нужно. Не нужен был абсолютно незнакомый парень, первый уродец Токио.
И когда в следующий раз увидел ее в больнице, где подрабатывал лаборантом, лежащую в больничной палате, окруженную приборами жизнеобеспечения понял, что настал его час, момент когда исполнятся его желания и появится возможность отомстить: ей, не обращающей никакого внимания, даже не бросившей взгляда в его сторону, миру, в котором считался изгоем, всем тем, что хоть однажды посмел засмеяться за спиной или косо посмотреть.
И в данный момент, сидя на грязном полу, напиваясь подобно окончательно опустившемуся человеку, жалея себя, потихоньку, шаг за шагом строил план мести, абсолютно новый, от старого все равно нет никакого толка. И знал, у него все получится, ведь по-другому просто не может быть, должно же и ему повезти в этой жизни.
— Ведь по-другому просто не может быть.