Он смотрел на нее не в силах отвести взгляд, видел, как двигаются губы, произнося очередное слово, но не понимал, ни единого слова. Все его существо было поглощено ее состоянием — она очнулась. Очнулась и от осознания этого неоспоримого факта хотелось... Да он сам не знал чего хотел на данный момент, Мамору знал лишь то, что никуда отсюда не уйдет, что бы ему не говорили, чем бы ни пугали и не угрожали. Сейчас он не мог связно думать, двигаться и говорить, только смотреть на нее, чувствуя, как в груди становится тепло и безвозвратно уходит цепкий, тягучий страх, сковывающий его последние пол года, да глупо хлопать глазами, боясь отвести от нее взгляд, разувериться, что все происходящее сейчас чистая правда.
— Усако,— голос хриплый и срывающийся.— Усако, Усако...
Это все на что он был способен в данный момент. Стоять как олух и безостановочно повторять ее имя.
— Мамору Чиба,— она почти кричала, но все равно ее голос звучал довольно таки тихо.— Ты совсем меня не слушаешь!
Да, не слушает. Однако попытка прикрикнуть вывела парня из состояния столбняка. Он огляделся в поиске места, на которое можно было бы присесть. И не обнаружил в палате ничего подходящего.
— Можно я тут...— замялся парень, кивком указывая на угол кровати.
— Да, конечно,— и легкая улыбка осветила ее бледное лицо.
— Спасибо,— ответил он, неловко присаживаясь, стараясь не задеть девушку.— Я...
И все слова, которые он хотел сказать так, и остались не высказанными. Ведь не передать словами чувства, когда увидел первый в жизни рассвет, не объяснить, что чувствуешь вдохнув полной грудью, не признаться девушке, если язык не способен двигаться, а в горле внезапно пересохло.
— Мамору,— и снова в тишине раздается ее тихий голос.— Зачем ты здесь?
И, кажется простой вопрос, а как на него ответить правдиво? Да так, чтобы поняла.
— Это я принес тебя сюда,— признался он и, увидев непонимание во взгляде собеседницы, продолжил.— В тот вечер, когда должен был быть метеоритный дождь. Ты упала с дерева и ударилась головой, это я принес тебя в больницу. Это из-за меня ты пролежала здесь полгода, это все моя вина.
Он закрыл глаза, не в силах видеть, как она отреагирует на его признание. Сколько так просидел, Мамору тоже не представлял, однако последующие слова девушки подвергли молодого человека в глубочайший шок.
— Спасибо... И я знаю это. Все знаю,— она спешила, волновалась, и от этого голос срывался на хрипы, но все равно Усаги продолжала говорить.— Я все понимаю. Да, да! Не удивляйся. Я не виню и никоим образом не считаю тебя чем бы то ни было обязанным мне. Я не понимаю лишь одного, что происходило все время, пока я была... Была без сознания?
Мамору видел какого ей сейчас и прекрасно понимал эмоциональное состояние девушки. Вот только как ответить на вопрос, преподнести все так, чтобы не вызвать лишних потрясений не представлял. Имея аналитический склад ума, парень уже начал составлять рассказ, приблизительно представляя, что нужно сказать обязательно, а о чем возможно и умолчать, до того момента, как Усаги станет лучше.
Еще одним волнующим фактором являлась реакция девушки — слишком спокойная, лишенная эмоций, что можно списать на потрясение и не было никакой уверенности в том, как только до ее сознания дойдет весь ужас ситуации и его участие в ней, что она не скажет ему вон, указав на дверь, пресекая любую возможность общения да и просто случайной встречи.
— Это произошло внезапно... Я знаю это не оправдание, но все же…