Сколько я уже здесь? Кажется, что прошла вечность, а на самом деле всего лишь три дня, три дня ада. Может быть, я умерла?
— Я хочу домой,— сквозь слезы прошептала я.— Мамо-чан, где ты?
Мне плохо, тело болит так, словно меня сбросили с крыши небоскреба, а душа, видимо уже умерла.
Он убивает меня, медленно, своими руками, ласкающими, как ему кажется мое тело, на самом же деле оставляя фиолетовые почти черные синяки, своими поцелуями и языком, жгущими сильнее огня, своим... И ему это нравится... Мне хочется заткнуть уши, чтобы не слышать хриплого тяжелого дыхания, не слышать еле уловимый, но все же, скрип пружин. Мне противно чувствовать его на себе, в себе...
Нет. Он снова здесь и опять молчит. Я не сопротивляюсь, все равно это бесполезно. Бесцеремонно, жестко или даже жестоко.
Толчок… Толчок — и боль накрывает взрывной волной, толчок, и хочется закричать, но молчу. Шлепок по ягодице, тихо всхлипнуть, постараться не думать, не чувствовать. Толчок, закусить губу, почувствовать солоноватый вкус собственной крови, понять, что еще жива. Толчок, толчок, толчок...
Он встает, по-прежнему молча. Одевается, он не смотрит на меня, сжавшуюся в комок и плачущую на огромной кровати. Проваливаюсь в забытье.
Словно сквозь сон слышу, он говорит что-то, но так тяжело сосредоточится. Стараюсь, неимоверно трудно, напрячь слух...
Что? Не может быть. Неужели я страдаю по его дьявольской прихоти, неужели только игрушка в его руках, кукла для плотских утех?!
— Ты знаешь?— не слушающимися губами прошептала я, приподнимаясь на локте.
— Конечно, знаю,— шипение змеи и оскал гиены, но глаза…
— Скажи, как? Как мне выбраться отсюда? Прошу тебя!
— Никогда не спрашивай меня об этом,— злобно рыкнул старик.— Если дорога жизнь, даже не заикайся.
— Но почему,— со слезами выдавила я.
— Нет.
— Зачем все это? Пожалуйста!!!
— Ох, девочка. Как же тебе объяснить,— тяжело вздохнул он, растеряв весь запал.— Если ты узнаешь то, что так желаешь... умрешь. Сразу. Не воскреснешь снова. Черт, ты даже не сможешь проживать данную неделю раз за разом.
— Но...— я закрыла глаза.
— Я сказал, нет. Ты моя и тебе это не нужно,— зло выплюнул эти слова мне в лицо.
Закрыв глаза, я глубоко вздохнула, а открыв, не увидела рядом никого. Бред. Может быть, я правда схожу с ума?
Меня разбирает истерический смех, несомненно, я сошла с ума.
По-другому и быть не может, это все плод моего больного воображения.
— Мамочки, мне страшно…
Я не выдержу здесь, ну хоть кто-нибудь, пожалуйста. Не хочу так, не желаю с ним…
Сумасшествие. Вот что меня ждет в ближайшем будущем. Мне нужно бежать, иначе я погибну, исчезну, растворюсь в этом всем, оно накроет меня с головой, похоронив под обломками памяти.
Я смогу выбраться отсюда и он сам мне поможет в этом, я заставлю его играть по моим правилам, и он проиграет. Я постараюсь и смогу, все смогу.
Я смогу, смогу, смогу…