Я знаю вкус стали. И песню лошадиных копыт. И хлопанье плаща за спиной. И сырой ночной ветер. Я спешу в никуда. Такая романтика, да? Романтика — домоседам. Мне некуда торопиться, я просто скачу галопом. Ну не я, а лошадь, но я то верхом, значит мы вместе. Да псих я, псих, чего удивляетесь? И вообще, кто это ВЫ? Вас ведь нет, вы просто плод одинокого разума. То есть, нет, какой разум у психа? Ух, как я люблю такие дороги! Не мощеные, но и не туфовые, как на ипподроме… Слово-то какое странное, что оно хоть значит? Что-то связанное с лошадьми… Хм… Я называю это создание лошадью, хотя это, конечно, не так. Это Найтмер, единственное, кроме, разве что, черного единорога, доступное мне средство передвижения, кроме своего хода. Когда эта зверюга выдохнется, я полечу. Это, на самом деле, очень просто. Черный плащ за спиной обернется парой кожистых крыльев, ноги перестанут ощущать землю. Земля… Она одна меня понимала. Ведь я — ее сын. Она — это я. Но никак не наоборот. Я люблю ночь. Особенно дождливую. А грозу — не очень. Вспышки молний рождают подсознательную агрессию, гром вызывает желание носиться с демоническим хохотом, словно безумный. А почему "словно"? А днем я отсыпаюсь, отдыхаю. Отдыхаю от себя, от своего потерянного "я". Днем я человек. Мне восемнадцать. А сейчас… Я даже не помню сколько. Я люблю Тьму. Если земля — моя мать, то тьма, наверное, крестная… Ну и семейка, да? Вперед, еще вперед! Впереди мелькнул свет. Хотелось свернуть назад, от него подальше. Хотя с какой стати? Я не побегу! Я в своем мире, это я, я, я! На взмыленном Найтмере подлетаю к развилке. Свет буквально под копытами — проскочить! Великое небо, что меня держит? Ах да, у света есть материальная оболочка… Я соскочил с ко… с Найтмера, и наклонился. На перепутье, скорчившись, сидела маленькая фигурка. Я ощущал страх. Ее? В том числе. Но больше — свой. За нее! Здесь, под проливным дождем сидел, дожидаясь меня, этот свет. Я поднял эту фигурку. Девушка. Такая маленькая и легкая, словно кукла. В длинном сером плаще. Мокрая, замерзшая, вся дрожит. Наконец, я заглянул ей в лицо. Круглая мордашка, огромные глаза, маленький вздернутый носик, пухлые губки, несколько золотистых прядей, выбившихся из-под капюшона. Нет, это я никому не отдам, и никуда не отпущу. Наплевать мне на ночь, я хочу увезти ее, найденную Светлую отсюда. Вперед, Найтмер! То есть, тьфу, что я мелю, какое вперед?! Назад! Домой. Теперь домой. Никогда прежде в моем доме не было Света. Я скачу, прижимая ее, найденную, к себе. Она теплая. Настолько, что мне и не снилось. И, хотя замерзла. Старается согреть. И кого? Меня! Одно слово, Светлая… Я везу ее домой. Прощай, тьма! Твоему холоду уже не добраться до меня. Мне светло и хорошо здесь, на взбесившемся чудовище, под штормом, в неизвестном мире. И рядом со Светлой. Светло и хорошо. Найтмер выдыхается. Я круто осадил его, спрыгнул, снял ее. Зверь умчался. Тоже домой, наверное. Счастливый, его там ждут. Я беру продрогший, такой хрупкий, мятущийся Свет в руки. А она — такая теплая — прижалась ко мне. И я сделал шаг…
Переход из мира в мир. Как всегда. В эту дверь. Вверх по лестнице. В лифт. Вытереть ноги, здесь же дождь, то есть не здесь, а там, но это не важно, я потом подмету… Боже, что за чушь я несу?.. Я распахнул дверь в пустой, холодный дом.
— Входи, Оданго. Я давно ждал тебя, — да, и правда давно. Намного дольше, чем я думаю. Задолго до ее рождения. Да и своего тоже. Входи в мою жизнь, Оданго. Подари мне немного Света. Я уже весь твой.
— Спасибо, Мамору. Можно я здесь побуду?
— Спасибо, что остаешься. Я искал тебя Там где Везде есть Все.
— А я ждала. Я знала, ты придешь.
Я молча бросаюсь ей в объятия. Какая она все-таки теплая! Родная моя Оданго. Ты и не знаешь, как дороги мне твои объятия, как желанны ласки. Какой сладкой болью отдается каждый поцелуй. Ведь я нашел тебя, Оданго, найденная Светлая! Теперь тебе не будет холодно. Ведь я твой. Согрейся мной, светлая! Я унес ее в спальню. Когда она сворачивалась у меня под боком, я понял, что люди зовут счастьем. Какое блаженство, заснуть чувствуя ее нежное тело рядом, и проснуться в ее объятиях! Я люблю тебя, моя найденная Светлая!
— И я люблю тебя, мой заблудший Темный, — произнесла она из густой, пушистой темноты, нашего родного мира. Теперь — нашего. Мы дома. Мы счастливы. Мы — навсегда после смерти. И что за чушь я сегодня несу?..