— Ну пойдем, — вздохнул Мамору.
— Куда? — захлопала глазами Усаги. В его теле это выглядело мягко говоря, странно.
— Как это "куда"? Отмывать тебя. Кстати, еще раз сделаешь такое выражение лица — уши надеру.
— Дотянись сначала, — ехидно отозвалась Усаги полным злорадства голосом.
Мамору и вправду попробовал, но Усаги ловко поймала его за руки. В этом теле она была намного сильнее, и собиралась эту силу использовать против ее настоящего хозяина. Обхватив его рукой за запястья, Усаги второй начала щекотать его по ребрам.
— Перестань! — извивался тот, — Ну брось!..
Усаги действительно бросила — просто разжала руки. Тело кулем свалилось обратно на диван. Мамору перевел дух.
— Господи. Нельзя же так бояться щекотки… Я ее под ребрами не боюсь, — пояснил он.
— А где боишься?
— Не скажу. Мы куда-то собирались?
— В ванной Мамору открыл и отрегулировал воду, на цыпочках дотянулся до полки с шампунем.
— Ну? Чего стоишь, как памятник? Раздевайся.
— Отвернись.
— Совсем сбрендила?! Это мое тело!
Усаги вынуждена была признать правоту давнего недруга, и последовала его указанию, честно отвернувшись от зеркала. После чего последовали худшие полчаса ее жизни. Мамору "отстирывал" ее добросовестно. Усаги безропотно позволила ему отдраить себя (или его), радуясь, что через пару дней максимум, отплатит ему той же монетой. Наконец ее мучитель позволил ей вылезти из воды, завернул в халат и выпроводил из ванной, прошествовав следом и захватив вещи. Наконец Усаги свернулась под одеялом, закрыв глаза, и мечтая поскорее заснуть. Не тут то было, организм Мамору явно не привык отключаться так рано, и она ее долго ворочалась, блуждая в своих мыслях.
Утром она проснулась от сигнала будильника. Весьма, кстати, непривычного, вместо обычного для нее чириканья, он издавал какие-то механические гудки а-ля сигнал ALARM в фильме "Вавилон 5". Усаги лениво потянулась и села. Почти не пришлось вспоминать, что вчера было — окружение говорило само за себя. Лунная воительница никогда не падала духом где попало, не сплоховала и сейчас. Она пошла (предварительно одевшись) выяснять, как там дела у другого пострадавшего. Мамору в позе согнутой скрепки спал без задних ног — у него над ухом никакой будильник не орал. В Усаги не вовремя проснулось человеколюбие, и она не стала садистски сбрасывать своего давнего недруга с дивана. Ну, может не хотела наставлять синяков на собственной попе, кто его знает... Но для пользы дела будем считать, что во всем виноват гуманизм… Что подумал Мамору, когда в будившем его создании узнал себя же, история умалчивает. Не успели они и парой слов перемолвиться, как затрезвонил телефон.
— Это тебя, — открыла Америку Усаги.
— Тогда подходи, — резонно ответил Мамору.
Это оказался Мотоки, который интересовался, действительно ли Мамору заразился "этой, как ее..." и что собирается делать со своей гостьей. Заверив блондина, что с ней все просто замечательно, Усаги вернулась к прерванной беседе. Мамору уже шуровал на кухне.
— Ну? — поинтересовался он, — Как теперь быть?
— Ну-у… Думаю, нужно подумать…
— Мы этим и так занимаемся. Кстати, могла бы и помочь! — Усаги показала ему язык, но присоединилась. Под конец завтрака раздался звонок в дверь.
— О Боже!… — хором простонали "болеющие" и Усаги потащилась открывать.
Глазка в двери предусмотрено не было, а замочную скважину она поглядеть не догадалась — иначе не открыла б ни за какие коврижки. На пороге стояли ее собственные родители и целый батальон врачей. Усаги с трудом удержалась от того, что бы тут же эту самую дверь не захлопнуть.
— Добрый день, — вежливо поздоровалась она отчаянно вспоминая, как в таких ситуациях держится Мамору, — Чем могу помочь?
— Усаги здесь? — строго осведомился ее отец.
— Да, завтракает, — Усаги чувствовала, что надо что-то делать, но в голову ничего не приходило. — Э-э… Вы знаете, это очень заразно… — ноль эффекта.
— Ничего, — бодро отозвалась Икуко, — Мы сделали привки. Где она? Усаги! — из кухни на шум вышел Мамору. Увидав такую картину маслом, он сделал попытку слинять обратно, но пути отступления были перекрыты врачами. Вышеуказанные типы тут же начали обследовать беднягу на предмет заболевания, и, естественно, такового не обнаружили.
— Мне уже намного лучше, — совершенно противоположным по смыслу тоном промямлил Мамору, — Я никуда не пойду… Я сказал…а — не пойду!
— Будь умницей, — уговаривала Икуко, — Ты же совершенно здорова! Молодой человек, скажите ей?..