Вечером от мамы я узнала, что Берилл предъявила Луне претензии в укрывательстве мятежников.
— И что ты ответила? — полюбопытствовала я.
— Спросила: каких еще мятежников? — усмехнулась королева Селена, — Знать не знаю и ведать не ведаю, — у меня округлились глаза.
— А ты не сердишься, что мы все это заварили?
— А почему, собственно, я должна сердиться? Я еще не настолько стара, что бы отличить благородного рыцаря от обычного мародера, — тут она посерьезнела, — но Луне и впрямь грозит опасность.
— Они все равно слиняют, — вздохнула я.
— Вне зависимости от того, будут они тут или нет, — покачала головой мать, — Берилл очень мстительна. И ей помогает Металия.
— Только и слышу: Металия, да Металия! А что это за зверь такой?
— Могущественная черная колдунья.
— Мне все сразу стало ясно, — хмыкнула я.
— Спроси лучше у Эндимиона, — посоветовала Селена.
Я, не откладывая дела в долгий ящик, поспешила разыскать командора. Нашла — они с Джедом уткнулись в карту и что-то обсуждали. Когда я вошла, то подняли головы.
— Мальчики, признавайтесь, кто такая Металия? — потребовала я с порога.
— Считают, хмуро отозвался Джедайт, — что она — сама тьма, но это не так. Она из Бессмертных, вроде Хроноса. Берилл, ради получения власти, продалась ей.
— Но… Вы говорили — земля…
— О да. Бери заранее проиграла эту… ну, будем говорить, сделку. Сколько с черта задатка ни возьми…
— Как ее можно уничтожить?
— Да есть тут у Энда идейка… Расчет, как говорится, на нашу наглость.
— Мы можем помочь?
— Нет! — это уже Эндимион, — На поле битвы хватит и двух женщин — у противника.
— Ты хочешь сказать, что мы не можем быть воинами?!
— Можете, — вздохнул принц. — Еще как можете. И вот именно поэтому…
— Он хочет сказать, — послышался из-за моей спины голос Нефрита, — что если с кем-то из вас что-то случится, он себе этого не простит. Как и никто из нас, разумеется.
Вечером я сидела под развесистой магнолией, разглядывая Землю в небе. Сегодня парни наотрез отказались ночевать во дворце, растолковав, что враг, который обычно не дремлет, сейчас и вовсе не спит, и, если он их там накроет…
Лично мое же мнение — ребятам просто предпочтительнее было небо над головой, и плащ на траве, чем удобная койка в четырех стенах. Так что рядом со мной вытянулся во весь свой немалый рост Эндимион, и, заложив руки за голову, тоже разглядывал родную планету. Я уже на своем опыте знала, что эта расслабленная задумчивость — одна видимость. Эндимион переходил из состояния сна в состояние стрельбы из арбалета минуя все промежуточные стадии. Проверено Серенити.
— Когда вы завтра уходите?
На рассвете. И не расспрашивай меня, пожалуйста, я все равно ничего не расскажу.
— Хорошо, — кивнула я, — Ты любишь музыку?
— Что? — удивился он.
— Музыку, — терпеливо повторила я.
— Не всякую, — отозвался парень.
— Ох ты!.. Конспиратор…
Мы замолчали минут на десять. Я уже забыла, что пыталась завязать разговор, как вдруг он спросил.
— Ты слышала что-нибудь о "Лунной слезе"?
— Чего-чего? — не поняла я.
— Песня такая. Вернее, музыка. Я привезу ее тебе, если… То есть, когда вернусь.
— Но разве можно привезти музыку?
— Все можно, — отозвался тот.
За время нашего с ним знакомства я уже научилась различать малейшие изменения в его лице и голосе, и как-то приравнять их к обычным проявлениям эмоций. Так что, можно сказать, в эту минуту он усмехнулся. В отличие от импульсивного Нефрита, который просто органически не выносил покоя, и если уж что-то делал, так не одно, а сразу несколько дел. Я лично была свидетелем, как он чистил картошку у Литы на кухне, мурлыкал песенку, читал книгу и спорил с Зоем одновременно. Странно, что они с Эндимионом близкие друзья — такие разные. А Джедайт? Ходячая справочная, хуже нашей Амелии. Спорили мы с Миной, что лучше класть в заживляющие настойки — спорыш или щавель? А этот возьми и вмешайся: оказывается, лучше всего центаурум дикий. А что это за дрянь такая — Джед его знает… Дотошный как… как Кунсайт прямо.
— Эндимион?
— М-м? — он оторвал взгляд от неба, — Да?
— Почему ты остался один?
— Когда остался?
— Не прикидывайся валенком, у Нефрита это лучше получается.
— Отца убили в приграничных боях. Мать отравили. Других родных у меня нет. Кроме Берилл, разумеется…
— И после всего этого ты все еще претендуешь на трон? И не страшно?
— При чем здесь страшно — не страшно? — удивился он, — Это моя обязанность. Меня не спрашивают, хочу я или нет.
— Угу. Родился принцем — терпи…
— Именно, — мда. Вся моя ирония отскакивает от него как стрелы от тролля, — Я же говорил тебе. Это — мой дом. Если в твоем доме завелись тараканы, ты что же, сбежишь?
— А кто такие тараканы?
— Мелкие домашние вредители.
— Гремлины?
— Что-то типа. Насекомые.
— Бе-е!
— Я думал, ты любишь все живое.
— Люблю. Но не тогда, когда это живое бегает по мне и, и… и… и щекочет…
— А ты щекотки боишься?
— Жутко, — призналась я. — А ты нет?
— В некоторых местах, — туманно отозвался он.
— И… Это все причины?
— До недавнего времени — да.
— До недавнего? А теперь что?
— Ну… Если когда-нибудь, после сильного удара по голове, мне стукнет в нее жениться, я хочу иметь что-то, что можно будет ей, жене то есть, предложить.
— А, — отмахнулась я, — За тебя и так любая выйдет.
— Во-первых, мне любая без надобности. Во-вторых — почему это?
— Ну как же, — улыбнулась я, — Ты на себя в зеркало смотрел?
— Кончай дразниться, — обиделся он, — Я же не говорю, что ты хорошенькая, и быстро замуж выскочишь. Сказать тебе, когда я в последний раз зеркало видел?
— Сегодня утром, — ехидно отозвалась я, — Оно в умывальной висит, — он с искренним удивлением на меня уставился.
— Да? Ну надо же.
— Кстати, — добавила я, — у меня был знакомый, правда не принц, а князь, который отвоевывал свой престол потому, что кроме как править ничего не умел, — командор призадумался, по привычке грызя какую-то травинку.
— Да как тебе сказать… Я всю жизнь прожил сам, в смысле — с Лордами (которые одно слово, что Лорды, а так — первоклассные головорезы), но над нами никогда никто не трясся. Каждый из нас — воин и маг, и в целительстве кое-что смыслит, и стряпать умеет, и даже вальс от танго отличает. Но наверное, этого мало. Как ты думаешь?
— Не знаю, — призналась я, — меня с детства готовили ко дворцовой жизни — петь, танцевать, играть на лютне и флейте, вышивать… А мне всегда больше нравилось ездить верхом, стрелять из лука — только не в животных с птицами, боже упаси, — бродить по колено в болоте и играть в снежки. Сам понимаешь…
— Понимаю, — серьезно ответил парень, — Серенити, не подумай, что я тебя прогоняю, но уже поздно. Шла бы ты домой, тут холодно.
— Да и тебе выспаться надо, — кивнула я.
Уходить мне не хотелось, но я действительно озябла, да и глаза слипались.
— Удачи вам завтра, — пожелала я.
На полпути ко дворцу я обернулась через плечо. Эндимион сидел, глядя мне вслед. Я ему помахала и поскорей вернулась… Я себя знаю.
Ночью долго ворочалась и не могла заснуть. Все думала. И утром, разумеется, проспала, хотя очень хотела прийти проводить ребят. А вот другие девчонки проснулись… Они не осуждали меня, даже Реяна. В конце концов они все видели, что, несмотря на их собственную близость с Лордами, мы с Эндимионом все же держались обособленно. Не бродили, держась за руки, я не сидела у него на коленях, и все его боевые отметины были на месте. Девочки невысказано сочувствовали мне — у них с ребятами все так здорово сложилось. Пусть простят мне мою откровенность, но, судя по Нефриту, они и спали вместе. Зой был вообще "ручной" — ел у Ами из рук, чуть ли не с ложечки — они так забавлялись, и смотреть на это без улыбки было нельзя. А вот Эндимион был всегда сам по себе. Свой собственный. Только на кота он не очень-то похож. Нет, я ничего не имею против котов, одна наша Луна стоит целого батальона министров, но… Эндимион явно не из их породы. Он и Лорды — одна дружная стая. Судя по их жизни — волчья.