Эндимион, пылая праведным гневом, добирался до двора окольными путями: он еще надеялся, что напарница одумается, и вернется. Увы, непостоянство женщин открылось ему во всей своей неприглядности. Два года Серенити была верным другом, ни единого раза не дав ему повода усомнится в ее преданности, а тут ее жареный петух под хвост клюнул… И что она в нем нашла, спрашивается? Не в петухе, ясен пончик, а в парне, как же его там… Ну, симпатичный, ну, однолеток, ну и что?..
А может…Жуткая мысль , зародившаяся в подсознании, с энтузиазмом ожившего мертвеца, прогрызала себе путь на волю. А может, Серенити просто надоела роль пристяжной в упряжке? Надоели урочища с упырями, все эти погосты, гробы, свечи?.. Надоело в каждый выезд волочь крест на плече – правом туда, левом обратно – неудобную и тяжелую для хрупкой девы штуку, между прочим? Может ей, как всякой нормальной девице, захотелось нормальной жизни? Безжалостная фантазия немедленно нарисовала некроманту Серенити, которая, благостно улыбаясь, принимает предложение руки и сердца от нормального парня, остается в Сивицином Вражеке, а через год, когда он с практикой за седьмой курс будет проезжать этими местами, она, в честь старой дружбы, назовет его именем своего сына…
Эндимион потряс головой, но это не помогло. Она только закружилась. Наверное, намекала, что хочет баиньки, и плевать ей на душевные терзания темных магов всех вместе взятых. Нет, так и до сумасшествия недалеко…
И тут он впервые задумался над тонким вопросом: кто для него, собственно, эта девушка. Конечно, если припомнить события двухгодичной давности… Это навевает некоторые мысли… Тогда он в первый, и в последний раз в своей жизни сделал Серенити больно, чего до сих пор очень стыдился. Но…
Это был его почти первый выезд в урочище. Почти – потому что на самом деле второй. В первый ничего запоминающегося не случилось – кроме того, что он сломал свой рабочий крест. Пробил жмырю глазницу насквозь, и заточенный конец ударился о другую стенку черепа. Конечно, это не очень традиционный способ работы с крестом, но действенный… А во второй раз он услышал от местных жителей об ужасном перевертыше, который, вроде, и не ест никого, но все же действует. Жители жаловались на самовольный угон лошадей (с возвращением, но все же), удой коров, укоп репы, картошки, моркови и свеклы, утаск медовых сот и прочее небольшие бытовые хулиганства. Так как ни на одной лекции он не слышал о перевертышах, которых бы интересовала репа, парень заинтересовался сим дивным феноменом, и отправился бродить по округе. И был неприятно поражен тем, что хитрая тварь даже следов не оставляет. Ни меток когтей на деревьях, ни норы с останками трапезы вокруг, ни шерсти на кустах – ничего. На редкость аккуратный и приличный оборотень, аж как-то неудобно его промышлять… Но работа есть работа. И некромант принялся за не совсем привычную, но увлекательную деятельность. Обшарил местность, нарисовал на карте места преступлений, стараясь вычислить логово, и с удивлением определил некоторую систему в творимых злодеяниях. Как будто оборотень обирал соседей, как бы, по-очереди. Шел по дворам, строго чередуя их между собой. Сегодня свекла у дома номер раз, завтра мед у дома номер два, а после завтра – молоко у дома номер три… И так по кругу. Убедившись, что набрел на оборотня с острой формой шизофрении, Эндимион засел в засаду во дворе дома, долженствующего стать следующей жертвой. Разумеется, ночью ужасный и коварный нелюдь вышел на промысел. Темная тень проскользила по двору, вызывая самые черные ассоциации. Ни травинка не шелохнулась под ее прикосновениями, ни букашка не вспорхнула… Некромант в засаде крепче перехватил меч. Всякий знает, насколько такие создания невосприимчивы к магии. Ранить – да, но убить – только сталью.
Оборотень привычно приласкал хозяйскую собаку (та охотно подставила лобастую башку, видать привычная) и Эндимион совсем обомлел. Чтобы сторожевой пес не поднял дикого воя от соседства с оборотнем? Да что же это, во имя небес и преисподней, за оборотень такой?!! Тем часом, оный неведомый тать прокрался к амбару, и принялся вдохновенно тырить ценный продукт. От такой наглости у некроманта пропало всякое желание тыкать в ночного гостя мечом, и вопить «ага, попалась, подлая тварь!». Он подошел, и просто сгреб в горсть длинные волосы оборотня на затылке: тот был невысок ростом, наверное, еще щенок…
-Ой-ой-ой!.. – внезапно запищал оборотень тонким девичьим голоском – Не на-а-адо-о-о!..
При свете фонаря выяснилось, что «подлая тварь» — маленькая, хрупкая, и симпатичная девушка, чьим волосам позавидовала бы любая городская красавица, писанная или нет, неважно. Она испугано жалась в угол, кутаясь в куцую рубашку явно с чужого плеча, и взирала на парня с таким откровенным ужасом, что он усомнился, кто же тут оборотень-то…
-Ты почему не нападаешь? – наконец, задал он мучивший его вопрос – Зачем тебе картошка, и что, металлия подери, происходит?!
Девушка выпрямилась, в мгновение ока избавилась от рубашки, заставив мага покраснеть до корней волос, и продемонстрировала, что именно, сменив ипостась у него на глазах.
Наутро Эндимион посадил девушку впереди себя в седло, пообещал доверчивым аборигенам, что нашествия на грядки прекратились – по крайней мере, по причине «подлой твари», и был таков. Направил стопы своя (или, вернее будет сказать – копыты своя?..) к городу, и, соответственно, университету. Долго препирался с деканатом за закрытыми дверьми, но, в результате, затраты себя окупили с головой. Серенити стала его первым и единственным настоящим другом среди многочисленных прочих студентов: она полагала, что тому, кто знает ее тайну, и не выдает, можно доверить вообще что угодно. И парень платил ей полной взаимностью. Склепы с вурдалаками – это еще ладно, мелочь. А вот все две недели срезов брать на себя всю хозяйственную ответственность по месту проживания – это не шутки!.. Вурдалаки, как уже упоминалось выше, сессии и в подметки не годились. Временами они оба – и Эндимион и Серенити – подозревали, что преподаватели специально над ними изощренно измываются. Чтобы последующая работа показалась медовым пряником по сравнению с обучением в стенах своей альма-матер.
…И вот, теперь, по прошествии двух лет – нате вам!.. Может, он просто ревнует? Привык, что Серенити уделяет внимание ему одному – и ревнует?.. Стыд-то какой. Надо будет пойти и завтра извинится. Мысль эта, в общем-то, правильная, почему-то некроманту не понравилась. С большим удовольствием он бы задушевно побеседовал с ее ухажером – примерно так же, как и со всеми прочими — и унес бы девушку оттуда…
Это еще посмотреть, где настоящее гнездо порока – в «Маковой росинке» или на сеновале!..
Разувшись, и небрежно бросив сапоги у порога, парень рухнул на вожделенную кровать и заложил руки за голову, глядя в потолок. Тот не сильно вдохновлял. Спать хотеться перестало, к тому же, и все мысли были заняты одним: что там, металлия подери, творит его напарница…
Не выдержав этой пытки дольше получаса, некромант вспомнил о загодя припасенном ведре. Отлично, и идти никуда не надобно… Он вскочил, зачерпнул из ведра в миску воды, и поставил на пол. Вглядываясь в ее гладь, как ни один капитан судна не вглядывался в горизонт, зашептал наговор. Гадание, или «глазок» штука простая, но опасная. Всегда есть вероятность навести на свой след, и маг, обычно, чувствует, когда на него вот так глядят. Однако , как свидетельствовала жидкость, Серенити сейчас была потенциально к отслеживанию не способна. Она спала с мордой блаженной, зарившись в душистое сено, а ее воздыхатель заботливо укрывал девушку своей курткой – чтоб не продуло…
Миска полетела в стену, расплескивая воду. Мерный шум за стеной, издаваемый соседями, мгновенно прекратился. Впрочем, соседи всегда настораживаются, узнавая, что за стеной обитают маги, паче того – недоученные.
-Тор висениум аквалле, игвар натол лианносс! – певуче выговорил парень, обозревая мокрый пол и часть стены, и уповая на то, что здесь никто не знает эльфийского.
Она все-таки это сделала!..
Понимая, что заснуть все равно не удастся, и лучше провести бессонный день с пользой, чем методично перебивать всю посуду в заведении, некромант засобирался. У него, в конце концов, есть дело, и надо бы этим делом заниматься. А не шашни крутить, как некоторые!..
Шипя и фыркая, он сел перебирать амулеты, прикидывая, что могло бы пригодиться в предстоящем деле.