Серенити же сладко выспалась, посвятив этому замечательному занятию весь день и часть сумерек. После чего пробудилась без всякой посторонней помощи, узнала от Сейи, что ничего опасного или интересного за день не приключилось, тварь не покушалась на безмятежный сон прекрасной госпожи, и не хочет ли оная, кстати говоря, отужинать?
Оная не хотела: привыкла потреблять калории два раза в сутки, и пробуждение не было одним из них.
Зато прибежали две сестрички, и Ятеся, младшая, запыхавшись, изложила ужасную, просто таки леденящую кровь, историю. Дескать, за околицей люди видели чудовище. Нет, не то, прежнее, а новое уже. Но тоже ужасное. Черное, глазищи во, зубищи вообще ужасть, наверняка кошмарно опасное и коварное… А видели его в ежевике.
-Ага – с умным видом кивнула девушка, как будто хвост этой невиданной твари уже был намертво намотан на ее руку. Поблагодарив глазастое дитя, она поспешила в указанную сторону. В том, что чудище-в-ежевике будет ею опознано без конспекта, она не сомневалась.
Так и вышло. Чудище и впрямь выглядело не очень-то: бессонная ночь, то бишь день, не прибавляли некроманту привлекательности, почти сровняв его по внешним данным с его рабочим контингентом. Серенити, походя, удивилась. Напарник у нее – парень крепкий, он и двое суток может прогоцать, ничего ему не сделается. А сейчас прямо глянуть страшно: морда бледная, под глазами круги, пальцы трясутся… пил он, что ли? Так ведь отродясь ничего крепче глинтвейна не брал в рот, не нравится ему, вишь ты… А может – колдовал? Вот это подходит, если колдовал много и ресурс, ясен пень, не пополнил – неоткуда. Напарницы-то нет, силовую жилу она ему не вынюхала… Обуреваемая раскаяньем, Серенити приблизилась к зарослям, собираясь если не покаяться немедленно, то хотя бы отпоить трудоголика каким-нибудь целебным бальзамом. Каким – станет ясно, когда она его осмотрит. Поближе, чем с расстояния в полет стрелы.
Едва представив себе это неземное удовольствие, девушка содрогнулась. Нет, к постоянной роли целителя и травника при этом психе она давно привыкла, и ей даже нравилось. Но не нравилось самому психу. Он, собственно, и психовать-то начинал именно тогда, когда девушка принималась его трогать. Для медицинского осмотра, как ни парадоксально, нужен предмет осмотра, и, причем, без лишних тряпок. Обнажаться некромант не любил хронически, даже в пруду плавать ходил только ночью и в одиночку. Он по непонятной девушке придури полагал, что обширная коллекция шрамов и рваных рубцов на его торсе делает его непригодным для дальнейшего с ней общения. И старался делать вид, что ничем подобным не обладает. Но было бы странно за два года отработать в одной сцепке, и ни разу не получить шальную стрелу в лопатку. Или шальной клык в голень – это уж как повезет. Где он обзавелся всей этой пакостью, парень рассказывать не любил, и раскололся чисто случайно, и, можно сказать, не по своей воле.
Выдалась жутко холодная зима. Метель заметала дома едва ли не по крыши – если здания не были двухэтажными. Весело хрустящий на морозце снежок забивал города. Дело грозило неприятностями – переживаемыми, но отнюдь не самыми ожидаемыми событиями в жизни. Из очередного погоста некромант явился не на рассвете, а хорошо за полдень. Сказал, что задержался. Но девушка видела – не в задержке дело. Он не мог идти.
Вопрос «что с этим придурком делать?» встал в полный рост, когда оный придурок вознамерился заявить, что с ним, дескать, «все в порядке». То. что при этом «порядке» его шатает, как счастливого родственника на похоронах тещи, а взгляд он еле фокусирует, его , видимо, не волновало. Или не сходило за аргументацию.
У Серенити было два варианта: вызвать целителя, или заняться исцелением самой. Первое было долго и дорого. Второе – дешевле, быстрее, и, чего греха таить, надежнее. Мало ли, у кого может быть зуб на темного мага, и кто может перекупить знахаря…
Уразумев, что от напарницы не отвертеться, парень зло плюнул, хрипло рыкнул что-то на эльфийском, которого тогда (да и сейчас толком) девушка не знала, и согласился раздеться. Увидев его спину, она на секунду лишилась дара речи. А некромант, видимо, заранее ожидая привычных вопросов, с равнодушной размерностью зомби выдал сведенья:
-С войны. Раскаленный прут. Каземат. Сбежал.
Историю эту он не любил, о войне не упоминал никогда, и Серенити уже сама додумала подробности. Кто еще мог попасть в казематы, если не вражеский шпион? Кого еще могли утонченно пытать, как не упрямого и языкастого подозреваемого? Кого еще могли там бросить и не прислать помощь, как не проваленного агента?
Оттого-то и пошел он в маги, некроманты – мертвые, они надежнее живых. И с сокурсниками не сошелся, потому что помнил, как оно, когда «свои» бросают. И ее саму, наверно, подобрал потому же: чтобы у нее на спине ничего такого не было. Никогда.
…А Эндимион все шастал и шастал между кустов, никак не обращая внимания на напарницу. Серенити не верила, что он ее не слышит. Небось, до сих пор дуется…
-Эй!.. – приветственно позвала она
-Цыц!!! – немедленно шикнул тот, подняв предостерегающе руку. Серенити замерла, подняв и так и не опустив одну ногу. Она за три года привыкла беспрекословно подчиняться напарнику, когда он принимался вот так бесцеремонно командовать. Неужели, нашел что-то интересное?.. Боится, что напарница затопчет следы? Так вряд ли, и чем бы тогда мешала беседа…
В следующую секунду что-то сбило ее с ног и потащило в сторону. Это «что-то» на ощупь было холодным и шершавым, как змея. Серенити извернулась, и от души цапнула «змею» за «хвост». Движение прекратилось: видимо, это был первый раз, когда она получила подобный отпор. К этому моменту к месту событий подоспел и некромант. Он не несся с боевым кличем, занеся для удара остро заточенную железяку, и даже не читал экзорцизмов. Он прыгнул – одним хорошо рассчитанным движением, словно бы распластавшись в воздухе – и приземлился как раз на «змею» — между ее жертвой и девушкой. И, намертво придавив ее своим весом, заработал холодным оружием. Серенити наблюдала сие действо полулежа. В какой-то момент ей стало неудобно, и она перевернулась на бок, подперев щеку ладонью. Смотреть на работающего напарника было приятно – как и на любого профессионала, знающего свое дело. Лишенное хвоста существо мерзко верещало, и отбивалось, как могло, однако в первые секунды боя лишилось и крыльев. Не то, чтобы их отсекли, однако на этой кожистой бахроме Серенити летать бы не советовала. Она внимательно присматривалась к противнику Эндимиона, пытаясь сообразить, что же оно такое. То ли у нее амнезия, то ли они еще не проходили таких тварей…
Парень, сосредоточено превращая вопящую гадость в мелкий фарш, думал лишь об одном: успеть. А вдруг эта дрянь ранила Серенити? И она там в кустах сейчас лежит и помирает, потому как рукокрылое нечто – ядовитое, или от него кровь не сворачивается? Может, в хвосте был парализатор?.. Одним словом, прогулянные на пару лекции обернулись для обоих едва ли не крахом… Однако, зубы и когти против заговоренной стали, а сила против интеллекта все же не устояли. Тварь пала жертвой фехтовальных талантов некроманта, превратив миленькую, в сущности, полянку, в нечто совершенно обратное по смыслу. Кажется, здесь больше никогда никто не станет собирать ягод… Даже такие лакомки, как Серенити… Это ведь она пристрастила напарника к ягодам. Раньше он все больше по зернышкам и орешкам специализировался, но потом с ним случилась Серенити, и он вошел во вкус. Хотя изначально добывал это великолепие исключительно для нее. Помнится, когда она прошлым летом искупалась в холодном ручье, и схлопотала плеврит, он каждый божий день шел обдирать ее «приватные владения» за городской стеной – а это добрых три часа дороги туда и обратно – чтобы у подруги была ее любимая земляника…
Обернувшись, и ожидая увидеть эту самую подругу отдающей концы в самых страшных конвульсиях, Эндимион был приятно поражен отсутствием вторых, и неприятно – поведением первой. Все это время девушка лежала в вольготной позе одалиски, созерцая всю великую битву с безопасного расстояния, и, кажется, увиденное ей даже понравилось, судя по выражению лица. Кстати, если о выражении – как раз в данный момент девушка думала о том, что можно быть хоть сто раз магичкой, и все равно неизмеримо приятно, когда мужчина сражается за тебя. Это был далеко не первый случай в их практике – от кого только Эндимион ее не отбивал. И от голодной нечисти, и от агрессивных фанатиков с дрекольем, и от приставучих ухажеров, и даже от преподавателей, которые на пересдачу не пускали… и вот, сейчас, на Серенити, предававшуюся самым радужным мечтам, как гром среди ясного неба, упало:
-Прохлаждаемся?
Ледяной тон сказанного вкупе с прищуром единственного видимого глаза испортил романтический момент безвозвратно. Уже собиравшаяся попросить помочь ей выпутаться из хвоста, девушка передумала и воззрилась на напарника с недоумением. Тот скептически хмыкнул. Ну конечно. Прекрасная дама, одна штука, спасена и готова к употреблению, то есть, можно падать к ее ногам – так чего же еще хочет от нее этот странный мужчина?
Мужчина хотел хотя бы доброго слова, но это уже второстепенно.
-Никак нет, господин мой, я смиренно жду своей участи – отозвалась девушка, прищурившись в ответ. Подумать только, она его еще благодарить собиралась… Эндимион закончил вытирать меч пучком травы, бросил ее в кусты подальше, и со зловещим звоном загнал оружие в ножны. Развернулся на каблуках, и отправился куда-то за заросли. Сооружать костер, догадалась Серенити. Нечисть лучше всего жечь – на всякий случай. Обычно в таких случаях, пока парень возился с топливом, она бегала и быстренько вызывала «на опознание» заказчика. Тот степенно кивал, подтверждая, что изрубленный труп и впрямь тот самый кровожадный монстр, и оный труп предавался торжественному сожжению… Но, за неимением лучшего, и костяк сойдет.
Серенити приложила адову уйму усилий, выпутываясь из петель хвоста: тот держал вот уж воистину намертво. Совладав, наконец, с частью анатомии рукокрыла, девушка поднялась на нетвердые ноги. Даже если бы это оказался капкан – ни за что не стала бы она звать на помощь Эндимиона, с его резко испортившимся характером. Подцепив хвост, она обреченно, как каторжник баржу, поволокла его к разгорающемуся костру.
-Вот – мрачно протянула она трофей Эндимиону. Тот, не удостоив девушку ответом, бросил хвост в жадно шкварчащее пламя. Немного потоптавшись у него за плечом, и чувствуя себя круглой дурой, Серенити понуро побрела обратно, напрочь позабыв о своих изначальных намерениях.
Оставленный ею напарник горько прикусил губу. У него зверски ныли плечи, по которым щедро прошлась убиенная тварь – ее длинное узкое рыло было усеяно мелкими, но на редкость острыми зубками. Самому ему было эти мелкие и болезненные ранки не достать, по крайней мере, все. Но мечтал он не только и не столько о медицинской помощи, сколько о помощи дружеской. Некромант за истекшие годы успел подзабыть, как оно бывает – когда ты один против нечисти, и рядом нет верного друга.
К тому же, в целительстве он разбирался, как тролль в балете. То есть, на редкость хреново.