Триумфальное возвращение «богомерзкого ведьмака», чумазого и исцарапанного, в своей и чужой крови, зато с обгоревшим черепом монстра было главной темой дня. Эндимион уже устал повторять в «Росинке», что не пьет, и не надо ему наливать заздравных. И песен не надо, и вообще ничего, кроме часика покоя – не надо…
Уразумев, наконец, что слова до народа не доходят, он демонстративно поднялся к себе, прихватив и череп, к разочарованию посетителей не дав им всласть разглядывать их фирменное чудовище и смаковать его кончину.
Как только за некромантом закрылась дверь, в зале «Росинки» наступила противоестественная тишина: ни у кого не было желания мешать парню отдыхать. А стоило кому-то ненароком скрипнуть табуретом, как товарищи хором на него шипели. Кончилось тем, что через полчаса у Эндимиона сдали нервы от этой неестественной тишины, и он спустился проверить, а есть ли кто живой…
Выяснив для себя обстановку и снова запершись, студент вернулся к прерванному занятию, а именно – изучению черепа. Он пролистал все конспекты, но, как ни старался, так и не нашел, что же это за тварь такая. Убедившись в своей научной несостоятельности, вздохнул, и принялся чертить на полу пентаграмму «хлопа». Одноразовая и односторонняя связь с кем-нибудь из коллег была удобна только в одном случае: когда оный коллега знал, что с ним будут связываться. В противном случае рисунок мог возникнуть из ниоткуда в самый неподходящий момент: во время званого ужина, свидания с девушкой, посиделок в ванной… А из магического многоугольника бодрый голос начинает плодотворное общение… Короче говоря, штука на любителя. Именно таким любителем и был Эндимион – просто по той причине, что не был профессионалом в области связи.
Пентаграмма засветилась и налилась сочной бирюзой. Убедившись, что все правильно, некромант хлопнул в ладоши, обозначив начало контакта. В комнату немедленно ворвались посторонние звуки: на том «конце» кто-то увлеченно скрипел пером по бумаге и грыз сочное яблоко.
-Здравствуй, Джедайт – громко и внятно произнес парень
-А, чтоб тебя!.. – был ему ответ, после чего послышалось недовольное бормотание, и шуршание – Я из-за тебя кляксу посадил!!!
-Ты что, не видел, что у тебя под ногами светится? – опешил Эндимион
-Вот еще, буду я всякую галиматью разглядывать, у меня тут работа кипит…
-Смотри, чтобы не выкипела… Джед, я тебе сейчас кое-что расскажу, а потом кое-что нарисую и отправлю, а ты мне скажешь, что это такое, а?
-Ты что, оборотниху свою поймал за работой? – пошутили с той стороны, но некроманту было не до шуток. Особенно – шуток про оборотней.
-Давай свою диковинку – разрешил Джедайт, судя по звукам, скатывая свиток – чтобы не было соблазна опять в него уплыть. Его собеседник вздохнул, и принялся за рассказ.

*******************
Серенити вернулась к заказчиковому дому с единой целью: сообщить, что монстр укоцан, все пучком. Гонорар брать отказалась: завтра под вечер за ним нагрянет главный герой баллады, ему и отдавайте. Обычно гонорар делился пополам, но в этой истории девушка не чувствовала себя причастной к счастливому избавлению Вражека от нечисти. Этот подвиг целиком и полностью был на совести напарника, в от пусть он и расхлебывает…
От общества Сейи она вежливо отказалась, сообщила, что ей требуется уединенное место для медитаций и размышлений о сакральном, лишенное чьего бы то ни было присутствия. Таковым на все поселение можно было считать разве что кладбище, но Серенити не привередничала. В любом случае, считала она, она ведь даже не солгала: что для молодой девицы может быть сакральнее, чем размышления о мужчинах?..
То, что уже начинало темнеть, ее ничуть не смущало. Чего опасаться-то? Гуляки, после «спектакля» в первый же вечер больше не сунутся. А и сунутся – так узнают, почем фунт боевых пульсаров в базарный день!..
Ровные ряды плит наводили на мысли смиренные и заполненные образами праведной жизни. Например, пойти и причесаться, а то на голове не оданги с хвостиками, а куст омелы…
И, разумеется, покоя не давал Эндимион. Что ему стукнуло в голову, какая нежить укусила, Серенити с одной стороны очень хотела знать. А с другой – не хотела вовсе.
Их с некромантом отношениям завидовали многие. Всегда есть нечто завлекательное в отношениях людей, не поддающихся привычной классификации. А они ведь даже жили в одной комнате, вопреки правилам – исключение, сделанное для оборотня. Этот факт повергал поток в повальное желание овладеть заклинаниями подслушивания, подглядывания, и чуть ли не поднюхивания. И, тем не менее, за два полновесных года компромата так и не удалось добыть. А самым компрометирующим поступком со стороны одного из обитателей могла посчитаться записка в роде «Ушел на стойбище проводить стрельбища, убери лежбище, а не то случиться гульбище». Обычно так Эндимион сообщал о ночном практикуме и просил к его приходу приготовить ему спальное место – ибо возвращался он не сильно отличавшимся по состоянию от зомби: с одним единственным желанием упасть и забыться навеки. «Навеки» обычно продолжалось где-то до полудня, изредка (если попалось что-то уж очень утомляющее) – дольше.
Их славный тандем выдерживал проверки совместными походами в гробницы и библиотеки, похищение священных мощей и чужих конспектов, расхлебывания сотворенных в четыре руки неприятностей и борщей, наваренных на неделю. И вот, случилось невесть какое событие, и все полетело в тартарары…
Поведение напарника казалось Серенити жутким собственническим инстинктом, взыгравшем в цивилизованном (местами) существе. До сих пор Эндимион успешно отваживал от нее любых претендентов на аршинные хвостики прекрасной дамы, и, видимо, полагал, что так будет всю жизнь. Справедливости ради, надо было сказать, что и сама оборотень частенько отваживала – по его просьбе и с молчаливого одобрения – девиц, возжелавших инфернальной романтики. «По секрету» сообщались им подробности темных и кошмарных деяний «богомерзкого ведьмака» с такими леденящими кровь подробностями, что девицы проникались к инфернализму вообще, и его романтике в частности, жутким отвращением и делали ноги. Что некроманта вполне устраивало. И неудивительно, учитывая его паранойю. Людей он не любил, впрочем, это вполне легко определялось и по напарнице-оборотню…
Усаги еще помнила, как битых полтора часа откачивала их университетскую знахарку, неопределенного возраста эльфийку Анну Натсуми, после планового медосмотра. Это мероприятие обычно проводил преподаватель полевой хирургии («Склеп – место ненадежное, а вдруг побратима покусают?»), в тот день за каким-то мракобесом метальевым смывшийся в город. Анна честно отрабатывала премиальные. До обеда. Потому что после него проснулся некромант, и, не будучи в курсе, кто сегодня принимает, как честный студент потянулся на осмотр. Серенити, как воспитанная девушка, ждала у двери. Однако когда из-за нее раздался душераздирающий вопль, хорошее воспитание оборотня дало трещину шириной в большой каньон. Дверь жалобно скрипнула, пропуская врывающееся торнадо, и… И ничего. Анна с белым, как мел лицом, взирала на спиной к ней стоящего парня, будто тот был не студентом, а сбежавшим из бестиария наглядным для них пособием. Серенити не знала, кого ей успокаивать первым. Помог выбрать некромант – резко сдернув со спинки ближайшего стула свою черную рубашку, торопливо ее одел, скрывая «красоту».
-Я в комнате буду – произнес он, и спешно удалился. Оставшаяся один на один с истерящей Анной, прежде никогда не видавшей ничего подобного на живых людях, Серенити приложила все усилия, чтобы заморочить эльфийке голову и убедить ее в мысли что увиденное – не тема для задушевных сплетен с подругами. Что правда, выданная девушкой-оборотнем версия, была от истины дальше, чем от луны, но, все же, она была. Согласно ей, следы на спине и плечах – красноречивое свидетельство буйного темперамента любвеобильного оборотня в брачный период, и несчастный темный маг страдает за идею… Сама Серенити искренне надеялась, что парень никогда не узнает об этой версии.
Дойдя до конца кладбища, девушка повернула обратно. Складывавшаяся история ей совершенно не нравилась, но выхода из нее она не находила. Эндимион с его закидонами случился крайне не вовремя. Хорошо хоть тварь уничтожена… Острый глаз оборотня заприметил в конце аллейки знакомую фигуру и девушка приветственно, хоть и слабо ему махнула рукой. Интересно, что ему-то тут понадобилось…