Ближе к полуночи Серенити Лунная начинала подумывать о том, что, кажется, она понимает смысл слова «отчаянье». Оно как нельзя более подходило ее текущему положению.
Она попрощалась в зале с хозяевами: Кун украдкой зевал, утомившись беготней по мостовым, а Нехеления, хоть и готова была обсуждать загадочный «флэр-д-оранж» до утра, все же была воспитанной дамой. Серенити пожелала им спокойных снов и преспокойно поднялась к себе. Не торопясь, умылась и причесалась на ночь, и напоследок решила зайти к напарнику – сказать и ему доброе слово. На добрые слова Эндимион был удивительно падок, иногда прикидываясь оглохшим на оба уха, лишь бы услышать их по второму, а то и третьему кругу. Впрочем, кроме Серенити не находилось охотников его ими величать, так что, возможно, он пытался добрать недостающее качество количеством. Из всей реплики напарницы «Дорогой, а ты не оборзел, морда твоя пакостная, ворожить в новолуние?» он слышал только первое слово – проверено и перепроверено.
Она беспрепятственно проникла в комнату напротив и обнаружила ее пустой. И так – раз десять. Серенити беспрепятственно проникала, полагая поначалу, что некромант удалился по своим некромантским делам, однако уже после шестой попытки к ней в душу закрались черные подозрения. Пользуясь ночной теменью и тишиной, она наскоро прошлась по всем местам, что могли бы в замке заинтересовать ее напарника. Потом по всем прочим. Потом не в замке. Потом не наскоро. Эндимиона не было.
Осознание, что она ухитрилась потерять собственного напарника, привнесло в ее жизнь нотку фальши. А все ведь так хорошо складывалось…
Может, полуночничать к склепу пошел? Но и там парня не наблюдалось, более того им – в буквальном смысле — там и не пахло.
Растерявшись, испугавшись и разозлившись одновременно, девушка уже было собралась поискать заблудшую овцу в спальне Нехелении, припомнив похожий случай, рассказанный сокурсницей, но вовремя опомнилась. И усовестилась. Эндимион не просто не любил женский пол. Он, кажется, его просто ненавидел, и каждый свой шанс использовал, чтобы испортить существование его представительниц. С теми, кто как-то переживал первый час такого неземного удовольствия, как общение с господином Террианским, некромант завязывал нечто, условно напоминавшее вооруженный нейтралитет. Боевой маг в хрен-знает-каком поколении, Харука, с ним нормально общалась, и они периодически рубились на ристалище: он – ритуальным эстоком, она – орочьим ятаганом, добытым в бою. Ну, так то Харука, ей никто не указ, и уж тем более какое-то там общественное мнение. Дурной характер Эндимиона она полагала чем-то вроде печальной, но незаразной хвори, и все ждала, когда верная напарница излечит парня от этого недуга. Напарница, увы, пока не спешила сотворять означенное чудо, и мечты Харуки оставались пока только мечтами. Зато Реяна — маг огня, как и Зойсайт — ненавидела некроманта за его насмешки люто, и, говорят, ломала о него по одной ведьминской метле каждый месяц. Наверное, по расписанию, не иначе…
Одним словом, парень чурался женского общества, да и общества вообще, предпочитая сомнительным прелестям социального контакта плодотворное копание по чужим гробам. И компанию девушки-оборотня.
Короче говоря, в четвертом часу утра, уставшая и вымотанная, Серенити рухнула на его кровать, спихнув свитки на пол, и уставилась в потолок. Эндимиона там не наблюдалось.
Еще не было случая в их практике, чтобы он сорвался и слинял, не поставив ее в известность. Иногда – если опасность, по его мнению, была уж чересчур высокой (до кучи со смертностью в выбранных для работы местах) он коварно подмешивал в питье Серенити сонного зелья, и оставлял записку : мол, пошел по упырям, если к завтраку не вернусь, завещаю тебе мою долю. Обычно после таких фокусов затейник получал сковородкой по самое не балуйся, громогласно (соседи заслушивались) каялся, но спустя какое-то время все повторялось. Когда Серенити на втором курсе, наконец, научилась распознавать подмешанный в еду и питье дурман, этот поганец как раз закончил осваивать психоматическую блокаду, и борьба перевелась на новый, качественно превышающий предыдущий, уровень. По крайней мере, сковородка уже не справлялась со своими функциями, и Серенити начала подумывать об ухвате.
И вот теперь…
Нет, но это же немыслимо. Куда бы он ни отправился – не оставил бы тут половину необходимого практикующему магу добра. Ритуальный меч, свечи, травы, пузырьки со всякой дрянью (он уверял – рабочими образцами) и склянки с магическими настойками – все это в беспорядке захламляло рабочую поверхность мебели вокруг. Склонный к бессистемному хаосу, Эндимион организовывал свое жилище по принципу «я один знаю, где валяется эта хрень». Но он даже креста не захватил – что для некроманта вообще немыслимо. А как прикажете упокаивать незапланированную нежить, буде таковая найдется?.. Меч для такой работы годился не всегда, и два добротных, хорошо сработанных креста — четыре локтя длинны, два с четвертью ширины – они таскали с собой всегда. Два – потому что их было двое. Меч – он на то и ритуальный, что для всякого чернокнижья сподручный. А вот если вылезло нечто совсем неучтенное, нежданное и негаданное, как теща, заявившаяся на праздники – тогда только крест. Менять их приходилось часто, выдерживали они один-два, редко – три боя, и часто, ругаясь под нос мудреными эльфийскими словесами, Эндимион сам их строгал на заднем дворе, обзывая нежить разорительным хобби.
Тем не менее, оба креста стояли в углу, как печальное свидетельство умственной неполноценности господина Террианского. Серенити на них посмотрела так сурово, будто это они лично отвечали за наличие напарника в комнате. И приняла тяжелое для нее решение. До этого момента она опасалась менять ипостась в доме – мало ли, вдруг кто увидит… Не любила она эту скользкую тему, хоть ты плачь. Она и плакала – одна, в подушку, если рядом не было Эндимиона. Который популярно пояснял, что все в мире относительно и всех отнесут. Так что ничего на свете не стоит слез его напарницы, и уж тем более вторая ипостась, которая лично ему всегда нравилась, со всеми своими прибабахами, сколько их ни есть…
Собственно, Серенити еще не искала по запаху. Стоило попробовать, если, конечно, еще не поздно. Время очень позднее, то есть очень раннее, нормальные люди (вампиры и прочая) спят беспробудно, стоило рискнуть…
Вздохнув, девушка принялась раздеваться.