— Аллен.
Он не оборачивается на оклик, продолжая напряженно всматриваться в сгущающуюся за пределами комнаты темноту.
— Эй, Аллен!
Парень оборачивается, тщательно маскируя раздражение за вежливостью:
— В чем дело, Ленали?
...Упрямый, как стадо ослов. Очень красивых белобрысых ослов.
— Сегодня Акумы уже вряд ли нападут, — он удивленно приподнимает бровь. — Мы их основательно потрепали, так что они, скорее всего, будут ждать подкрепления.
Аллен неловко пожимает плечами, дескать, "раз уж ты так говоришь..." — и отворачивается от окна.
— А теперь я перевяжу твои раны, — в голосе девушки, до этого тихом и успокаивающем, теперь звучит металл.
— Но, Ленали... Я в по...
— Да уж, ты в по! И я в по! И все мы в полной по! Дурак! — срывается она, но тут же успокаивается. — В общем, от перевязки хуже никому точно не станет, а вот если мы это все так и оставим гнить...
— Все-все, я понял! — он со вздохом отрывается от стены, к которой прислонялся, и бредет к Ленали, уже распаковывающей аптечку, садится рядом.
— Аллен, извини... — парень вздрагивает от неожиданности и поднимает взгляд на нее, но лица девушки не видно за волосами. — Извини, что сорвалась. Перенервничала просто...
Аллен молчит, наблюдая, как едва заметно подрагивают тонкие пальцы, отрывающие небольшой клок ваты.
— Ты... Будь осторожнее, ладно? Пожалуйста... Снимай, — он стаскивает с себя клочья, оставшиеся от куртки, и, морщась от жгучей боли в правом боку, приподнимает вымокшую в крови майку. Ленали осторожно начинает обрабатывать неглубокую, но болезненную рану, и тихо продолжает говорить: — Ты ведь мог уклониться от этого удара, если бы заметил его чуть раньше, так? Во время боя думай о себе хоть немного...
Бинты ложатся ровными рядами — хорошо, что их много, на повязку хватит даже с избытком. Прикосновения пальцев девушки кажутся легкими, почти незаметными. Ее голос чуть дрожит, это можно было бы даже списать на обман слуха... Если бы Аллен не помнил, как она побледнела, услышав его крик, как сломя голову кинулась к нему, защитив от добивающего удара, как, убедившись, что рана не опасна, чуть не расплакалась от облегчения, но, вовремя взяв себя в руки, только ободряюще ему улыбнулась...
— Ленали, прости...
— А? — она замирает с ножницами в одной руке и кончиком бинта в другой, удивленно на него уставившись.
— Прости, — Аллен виновато улыбается ей. — Я постараюсь больше тебя так не пугать.
— Готово... — Ленали отрезает ножницами лишний кусок бинта, резко отворачивается и бросает через плечо: — Дурак!
Если она отвернулась, чтобы он не заметил, как она покраснела, то все совершенно напрасно – Аллену прекрасно видны ее алеющие в вечернем полумраке уши...
— Ленали... — он надевает майку обратно, пройдя несколько шагов, садится рядом с ней и обнимает за плечо. — Простишь дурака?

[конец, однако]