Глава 1. Воспоминания с дождём.
Дождь — атмосферные осадки, выпадающие из облаков в виде капель воды диаметром от 0,5 до 6-7 мм. Это если выражаться по-учёному, а если забыть всю эту науку и логику. Что такое дождь? Не знаю. Мнения ходят разные. Кто-то считает, что это символ печали, кто-то, что символ одиночества, кто-то, что он значит чистоту и смывание грехов. Но кто-либо из них пытался когда-нибудь понять сам дождь, а не чувства, что он вызывает?! Наверное, нет. Ведь дождь – это тоска. Он тоскует, ему скучно, ему больно. Поэтому он и падает с небес на нашу землю, разбиваясь об асфальт на миллионы мелких капель.
И я его в чём-то очень хорошо понимаю. Он мучается от чувств, что испытывает и всегда, абсолютно всегда, скрывает их под маской. Как и я. Я тоже бегу от жизни, оставаясь на месте. Дождь. Почему он падает вниз, зная, что его ждёт встреча с твёрдой землёй? Потому что знает, терять ему нечего. Как и мне. С самого рождения мои родители отказались от такого ребёнка, как я. А всё почему? Из-за них же. Дело в том, что они были наркоманами, и мать даже во время беременности не переставала вкалывать себе препараты. В итоге что-то в моих генах разрушилось, вследствие чего левая рука от пдеча и до кончиков ногтей была кроваво-красного цвета, а волосы совершенно седые. Поэтому я восемь лет провёл в детдоме, пока меня не усыновил человек под именем Мана Уолкер. Четыре года, проведённые с ним, были четырьмя годами счастья. За это время он успел научить меня этикету и хорошим манерам, открытости и доброжелательности, вечному стремлению идти вперёд до конца, никуда не сворачивая и не останавливаясь. Пока однажды в доме не случился пожар. Мы слишком поздно заметили утечку газа и всё, что смог сделать мой приёмный отец, так это закрыть меня своим телом и из последних сил вытолкнуть из квартиры. Пролетев два пролёта по лестнице, я больно ударился головой и потерял сознание. Очнулся же уже в больнице. С трудом осознав, где нахожусь, я оглядел себя. Когда мой взгляд упал на левую руку, я еле сдержал крик ужаса. Она была чёрного цвета, а на тыльной стороне ладони обнаружился крест зелёного цвета из чего-то, подозрительно напоминающего драгоценный камень. Тут я заметил, что рассматривал руку только одним правым глазом – левый был почему-то перевязан. Я со вздохом опустил голову на подушку – она невыносимо болела, наверняка сотрясение мозга. Я пытался сосредоточиться на воспоминаниях о случившимся. Но в голову ни в какую не хотели лезть мысли, хоть отдалённо указывающие на причины моего пребывания в больнице. Я уже было откинул попытки что-либо понять, как заметил одну странность – рядом со мной не было Маны. Мана! И я всё вспомнил – и как мы возвращались со званного ужина, и как не заметили утечку, и как кусок изумрудного слона вонзился мне в руку, и как деталь подсвечника попала мне на левый глаз, и главное как отец, защищая, вытолкнул меня на лестницу со словами: «Я люблю тебя, Аллен» и…
-Нет! Мана! – крик боли озарил больницу – Нет, Мана, нет!
Слёзы сами полились из глаз. Врачи сгрудились около моей койки, пытаясь меня успокоить. Не помогало. Потом они вкололи мне снотворное, и я дня три провалялся, не просыпаясь. Но когда проснулся, я больше не кричал и не пытался вырываться из рук врачей. Мне было попросту всё равно. Я проводил дни, лёжа в постели, неотрывно глядя в одну точку. Пока не пришёл ОН. Лучший друг моего отца – Мариан Кросс. И не сообщил мне, что я теперь под его опекой. Тогда я никак на это не отреагировал. А зря.
Через неделю меня выписали и, пока я ждал Кросса, успел посмотреть на себя в зеркало. От того, что я там увидел, я содрогнулся. Теперь я больше походил на привидение, а не на двенадцатилетнего мальчика. Длинные седые волосы доходящие почти до лопаток (думаете, кому-нибудь пришло в голову постригать меня в больнице), мешки под глазами, худющее тело и слегка безумный взгляд. Да и в довершении всего – шрам, рассекающий пол-лица, да рука чёрного цвета с куском изумруда. Пока я любовался своим внешним видом, появился Кросс и я сделал первые шаги в кошмар. Время, проведённое с этим человеком, который просил называть его учителем, так как школу из-за вечно меняющегося места жительства я посещать не мог, можно назвать сущим адом. Этот человек тиранизировал меня по полной. Заставлял работать, чтобы получать деньги на оплату его счетов, почти не занимался моим обучением. Хотя сейчас, три года спустя, я был ему даже благодарен. Он помог мне не упасть в бездну отчаяния. Да и в карты я научился играть так, что меня теперь уж никто не сможет победить, благодаря чему смог двигать парализованной левой рукой. Но всё равно я ненавижу учителя всей своей душой и сейчас, когда поступаю в частную школу «Тёмный Орден», я неизменно рад отделаться от этого вечнокочующего человека и, наконец, определиться местом жительства. Ладно, хватит вспоминать прошлое, завтра переезд в школу. А дождю всё равно больно, несмотря на маску летнего счастья…