В комнате нет света - лампочка только мигает все время, а потом гаснет, оставляя ее одну в кромешной тьме.
А она дрожит в холодном углу, прижав к груди коленки, и никак не может заставить себя закрыть глаза.
Ведь это действительно страшно - не видеть даже собственной вытянутой руки и знать, что скоро случится то, что пугает еще больше темноты.

- Я не хочу, чтобы ты исчезала.

Линали обхватывает голову руками пытаясь не вслушиваться в те слова, которые произнесены с широкой улыбкой.
Не настоящая, не из души, а так улыбаются только мертвые.

- Не подходи ко мне, - бормочет она сбивчиво, потому что дыхание не слушается. - Я не хочу снова это чувствовать.

Ее страх маленький, в белом пышном платье и стигматами на лбу, - кружится по темной комнате, смеется и произносит лишь одно имя.
- Линали...
- Зачем я тебе? Зачем тебе Аллен?

Роад застывает с поднятой вверх рукой и деланно-долго думает над вопросом.

- Люблю Линали, люблю Аллена. А те, кого я люблю не должны любить друг-друга, - наконец отвечает она, одергивает платье и приближается к девушке.

- В тебе слишком много любви для мертвой, - шепчет экзорцистка в ладони.

Едва успевает увернуться - маленький кулак проносится над головой, задевая взметнувшиеся волосы, и врезается в стену, кроша ее на обломки камня.
Зато следующий удар достигает цели, выбивая из легких весь воздух разом.
Она бьет только один раз, но до звона в ушах, заставляя кашлять и сгибаться на холодном полу.

Кто-то шумит в главном зале Черного Ордена, наверное, снова Канда и Лави затеяли драку, втягивая в нее все новых желающих поразмять кулаки, а здесь шипящая тишина и запах крови, которая не перестает струиться из разбитой губы на дрожащий подбородок.

- От тебя пахнет Алленом, да? Зачем ты ходила к нему? Я же запретила вам видеться.

Линали помнит, как сжимал кулаки Уолкер, глядя на ее синяки и ссадины.
Помнит, как обнимал теплыми руками и все обещал что-то придумать, спасти ее.
Верила, ждала до последнего шага, а он не пришел спасать ее. А ей опять больно и кровь течет.

Роад тоже обнимает ее, присаживаясь рядом, - маленькая и холодная.
Глаза мертвые.
Гладит по щекам, целует осторожно и виновато заглядывает в лицо, стараясь рассмотреть там что-то для себя, кроме осточертевших горячих слез.
Вытереть бы их ладонями, да только все равно обожгут щеки через мгновение.

- Зачем ты плачешь? - спрашивает она.
- Я не знаю, - всхлипывает Линали. - Просто я всегда плачу. Привыкла.
- Странно. Ты плачешь, Аллен хочет меня убить, а мне что делать?
- Уходи и не возвращайся, пожалуйста.
- Ну, перестань, а то я снова тебя ударю.

Девочка, улыбаясь, прижимается к груди Ли, щекочет своими волосами ее лицо. Она морщится, но не пытается отодвинуться - Роад добивалась такого послушания не одним ударом.

В двери кто-то стучит, смеется в ответ на чью-то шутку - Аллен вернулся выполнять обещанное.
Камелот крепче прижимает тело экзорцистки к себе, ожидая сопротивления с ее стороны, но та не шевелится, только улыбается в пустоту, не спеша впускать гостя.

- Линали! - зовет парень громко и царапает дверь. - Я пришел, как и обещал.

- Не откроешь?- спрашивает Роад тихо.
- Я достаточно прождала, - мотает головой так, что короткие прядки бьют по лицу, и встает на ноги, хоть и больно.
Больно идти. Больно дышать.
Прислоняется к двери и смотрит на Камелот, словно в первый раз, когда та спокойно вошла в ее комнату, но уже без страха и слез.

- Я не пойду к нему, если ты поцелуешь меня, Линали, - улыбается Роад в предвкушении развлечения. - Если поцелуешь меня нежно.

А она бы и возразила, но говорить что-либо безумно лень, и темнота позволяет совершать странные поступки, и чувствовать боль вовсе не хочется, потому что она все равно поцелует, но уже без нежности.

Аллен по ту сторону притих - ушел, наверное, решив, что она спит.
Не научился ждать.

- Я же умру потом, как предатель.
- Ну и что с того? Мертвым быть не так уж и плохо.

Девочка улыбается, когда чувствует теплое дыхание на своем лице и подается вперед, не в силах больше ждать.
Губы теплые, податливые - не такие, как у Аллена, когда она его целовала, а он их поджимал и кусался.
Это и приятно, и раздражающе одновременно.
Нельзя быть такой, как Линали.
Нельзя быть доброй и покорной одновременно - слишком велик риск умереть.

- Хорошая, послушная, - гладит Роад ее по волосам, которые тоже пахнут чем-то добрым.
- Теперь ты уйдешь?

Вместо ответа машет рукой, а затем ловко взбирается на подоконник, распахивает окно и шагает в ночь белым пятнышком.
Оставшись одна Линали падает на колени, будто сухожилия подрубили, закрывает лицо ладонями, но... не может плакать только потому, что хочется.

Сколько бы это не повторилось - ей всегда будет одинаково страшно от осознания собственной слабости, собственной трусости.
Одинаково стыдно, потому что груз страха еще долго будет леденить душу.
И одинаково горько - никто ее не спасет на этот раз. Это только ее проблема, ее тайна и поэтому нужно, как можно скорее положить конец подобным безумным вечерам.

Смеются в зале товарищи, стучит что-то по подоконнику и занавески колышутся от игривого ветерка, словно подол белого платья Роад.
А комнате все так-же нет света - лампочка только мигает все время, а потом гаснет, оставляя ее одну в кромешной тьме.