— Ладно, Френсис, ты уверена, что хочешь этого? — спросил он у девушки, когда они очутились в старом, добром трюме, где прежде Френсис вынуждена была ночевать. Здесь всё ещё плавали из стороны в сторону лужи и пахло не так ароматно, как прежде. Кажется, уже что-то протухло. Впрочем, Френсис была так заинтригованна Грэгом, что всё остальное автоматически исчезало перед ней; оставался только её собеседник и его взволнованный голос.
— Хочу, — шепнула она. — Ты не представляешь, как мне это нужно...Расскажи всё с самого начала, — сказав это, она зажгла свечку, поставила её на деревянные ящики, а потом бесшумно заперла дверь. Она не хотела, чтобы кто-то сумел их подслушать.
— Ладно, — произнёс матрос, понимая, что девушка настроилась серьёзно. – Только, когда ты это услышишь, прошу, не суди меня.
Встретились мы в первый раз шесть лет назад. В Лондоне. Так вышло, что я уехали из своей любимой, родной деревни, чтобы учиться. А позже, пойти на работу. Учился я долго и упорно, и в итоге получил заслуженны плоды своего труда – я стал медиком. Чего тут странно? Понимаешь, Френсис, в наше время подобная работа — большая редкость, и попасть в неё не легко. Но мне было крупно повезло. Бенджамин – званный лекарь, взял меня к себе на обучение. Человек он был хороший, доброжелательный, никогда не повышал голос. Сам он был в преклонном возрасте, многого не замечал из-за этого. Но от этого он не переставал мне нравиться. Я уважал его и любил, как отца.
Итак. Мне выделили отдельную комнату в общежитии, и я, как помощник главного врача, старался всегда быть рядом и помогать в лечении.
— То есть, ты работал медиком? — переспросила Френсис, для которой всё ещё было не понятно — как тогда этот человек стал пиратом? На каких основаниях?
— Да-да! Было очень тяжело в первое время. У нас не было многих препаратов, да что тут скрывать — у нас вообще ничего не было! Мы с Бенджамином шли на многое, лишь бы раздобыть хоть какие-то целебные травы.
Каждый день к нам поступали всё новые и новые пациенты, болезни которых порой мы не в силах были выяснить. Но мы всё равно упорно трудились, ища лекарства. А когда рост поступающих в нашу лечебницу уменьшался, у нас возникало немного драгоценного времени для гуляний. В такие моменты Бенджамин любил ходить по балам, знакомиться с новыми людьми, предлагая им свои услуги. Я, как главный помощник, ходил за ним по пятам.
И я...я был счастлив, живя такой жизнью, пока в наше общежитие не пришёл он... Невысокого роста блондин, с песочного цвета небольшими бакенбардами, что напоминали мне форму вороньего крыла, с чёрными, как смоль, густыми бровями, незнакомец явился на улицу, где работала наша частная клиника. Молчаливый, с поджатыми, тонкими, как нить, губами, ледяным взглядом он тут же привлёк к себе внимание. О нём мы ничего не слыхали, он даже не представился нам. Но я слышал от одной продавщицы с рынка, что якобы, этот господин приехал из дальних мест и усердно ищет для себя временное жильё.
По закону подлости, он стал моим соседом. Да-да, его устроили в том же общежитие, где жил и я. Наши двери в комнаты располагались прямо друг напротив друга. Бенджамин долго надо мной потешался, мол, у моей комнаты поселился призрак. Но мне было не смешно. Совсем не смешно. Я сразу же, можно сказать, испытал к этому человеку что-то вроде...враждебности.
На следующий день после заселения, когда нам с моим учителем предстояло ампутировать ногу одному военному, этот господин внезапно явился к нам в операционную, хотя это было запрещено. Мы не разрешали входить даже нянечкам, носящим нам чистое бельё, и те передавали нам через дверь. А этот чудак ворвался в помещение, уселся на первый попавшийся стул и уставился на нас с таким снисхождением, как будто он пришёл в театр смотреть дешёвую комедию. Я пытался выпроводить этого нахала, на что тот мне весьма спокойно ответил, что якобы его присутствие не будет мешать операции, и что он сам немного смыслит в хирургии. Меня это, естественно, не остановило, я продолжил выводить нашего хама на скандал, и длилось это до тех пор, пока Бенджамин не попросил меня вернуться на место и продолжить операцию. Мол, пациент важнее какого-то зазнайки. Когда работа была сделана, мы отвезли солдата в отдельную комнату, отдыхать. Наш же густобровый господин продолжал, ухмыляясь, наблюдать за нашей возней. Как будто все происходящее являлось для него лишь каламбуром. А затем, через час к нам прибежала нянечка и сообщила, что у нашего пациента по телу пошла сыпь, опухли руки и лицо, а отрубленная нога начала истекать гноем. Мы бросились к нему, пытаясь выяснить, почему пошла такая реакция и как с ней бороться. Но сколько мы не бились над этим вопросом, нашему пациенту становилось только хуже. Мы уже собирались записать его в список погибших, как Артур — так нам представился этот странный персонаж — подошёл к солдату, тщательно осмотрел его, затем, обмыл обычной водой гнойную рану, обмазал её каким-то кремом, который прятал у себя в кармане жилета, а затем потребовал чистые бинты. Ничего не понимая, мы бросились в поиски свежего белья. После всего этого, наш новый мрачный знакомец сказал, что пациенту просто нужен отдых. Тогда мы ещё с учителем пошутили, мол, ага, сейчас тот по волшебству порозовеет, как поросёнок и объявит что он здоров.
И ты не представляешь, какова была наша реакция, когда на следующий день пациент пошёл на поправку! Бенджамин честно признался мне, что ещё никогда подобного не видел.
После такого случая, я начал приглядываться к своему соседу. Личностью он являлся, как я уже сказал, мрачноватой. Он был практически постоянно молчалив, старался быть на расстоянии от общества; и, совершая какой-то необычайный поступок, у него на лице появлялось такое выражение, будто якобы ему это не интересно, и делает это он исключительно из скуки.
Жил он сам по себе, работал сам по себе. А об его исследованиях можно целую книгу написать!
Но, всё по порядку…
Спустя несколько месяцев, я всё же решился навестить его, узнать, не нужно ли ему чего. Так сказать, решился первым пойти на контакт. Понимаешь, в свободное время, он даже из комнаты не выходил. Балы не посещал, в общественных мероприятиях участвовал крайне редко, точнее — никогда. Запирался у себя и сидел тише воды, ниже травы. Что он там делал — оставалось для всех загадкой.
Он довольно холодно меня встретил, но всё же разрешил осмотреться. Ох, как я в тот момент растерялся, не поверишь мне! Когда я увидел, что он сделал с обычной коморкой, я ещё долго подбирал свою челюсть! Он сумел превратить эту нору в самую настоящую лабораторию! На месте кровати его располагался длинный, деревянный стол, на котором стояли светильники и несколько инструментов. Около стены, что рядом с дверью, стоял дубовый шкаф, забитый книгами, тетрадями, пергаментами. А у окна стояли тумбочки со всякими травами специфического вида... Я смотрел на это всё с искренним изумлением. Я просто не мог сдерживать эмоций. Потом я подумал, и как же этот сумасшедший приволок сюда все эти вещи? Наверное, глубокой ночью, пока все спали, чтобы не задавались лишние вопросы. Ведь в другое время люди всегда были начеку. Чуть что произошло, как слух об этом разлетался в несколько километров!
В общем, я минуту простоял на пороге, не в силах двигаться.
— Что рот раскрыли? — спросил он меня. — Проходите, и дверь закройте, иначе всё будет испорчено.
Оказалось, он в тот вечер вёл какой-то эксперимент. Артур сидел за столом, и выглядел, мягко говоря, забавно. Не прилично смеяться над учёными, но когда я увидел на его лице громадные, круглые очки с чёрными стёклышками, то еле сдержал улыбку. Со стороны он мне напоминал насекомое в рубашке. На его столе лежала мёртвая крыса с вскрытым брюшком. Как я понял по её грязной, линяющей шёрстке и по отсутствию нескольких пальцев — Артур поймал её недавно, где-то в подвале. Впрочем, меня до сих пор тошнит от таких мыслей.
А он так низко склонился над ней, вот-вот, казалось, коснётся свои носом её крохотных кишочков.
— Что вы делаете? — спросил я, понимая, что Артур уже позабыл о моём существовании, едва я запер дверь. И даже, когда я задал этот вопрос, меня проигнорировали. Знаешь, обычно я очень вспыльчив и терпеть не могу, когда на меня не обращают внимания, но при этом человеке я почему-то старался вести себя сдержанно. Мне казалось, скажи я что-то лишнее — и сам окажусь на его рабочем столе...вскрытым. Я видел, как он взял какую-то бутыль без этикетки, просунул в неё пипетку, всосал в неё содержимое бутылки, и потом, впрыснул в пасть мёртвому грызуну. Я-то думал, что ничего не произойдёт, однако реакция крысы подвергла меня в смятение. У неё затряслись лапки. Нет, это вполне нормально для трупа — рефлексы свойственны всем. Но в следующие несколько секунд Артур проделал ещё ряд каких-то вещей, после которых это мерзкое животное внезапно распахнуло свои глазёнки, затем, резко перевернулась на живот и понеслась со всех лап в сторону двери. Я заорал во всю глотку, при виде того, как бодро двигался недавний «труп», волоча за собой собственные кишки. Как я ещё не потерял рассудок, не понимаю. Крыса пробежала пару метров от стола до двери, стукнулась об неё своим острым носиком и упала. Больше она не двигалась.
Я же забрался на какую-то тумбочку вместе с ногами, сердце моё готово было вырваться из груди от увиденного. Если бы не голос соседа, то я, наверное, счёл бы себя окончательно свихнувшимся…
— Вот проклятье! – крикнул раздасованно Артур. Его реакция убивала на повал. Я, как идиот, сидел на тумбочке, и еле дышал, а этот же продолжал сидеть за столом и недовольно пялиться на крысу.– Все они добегают до двери, а потом там же и подыхают.
Сказав это, он поднялся со стула и, взяв в руки мел, вычеркнул какие-то формулы, написанные на голой стене за его спиной. Эти рисунки я заметил не сразу. Да и, честно говоря, мне было плевать, ведь я минуту назад видел, как мимо меня пробежал живой труп.
Когда я попытался слезть с тумбочки, хозяин комнаты сорвался с места и за долю секунды успел обогнуть стол с препаратами и оказаться около меня. Его длинные пальцы ухватили меня за воротник и нагнули ближе к его лицу.
— В ваших интересах держать всё увиденное в тайне. Нет, вы можете, пожалуй, всем и донести об увиденном. Я как раз подумываю над тем, чтобы перейти на людей…
После таких слов, даже у смельчака не возникло бы желания кому-то что-то рассказывать. Да и я оклемался только к следующей неделе.
Мой учитель сразу заметил перемены в моём настроении, расспрашивал, но я покорно отмалчивался. Да, были моменты, когда я едва не раскололся. Но когда я начинал говорить, рядом почему-то всегда оказывался плод моих кошмаров. Он никогда не подходил к нам близко, держался в стороне, и смотрел на меня из-под низко опущенной шляпы. С презрением. Мол, помнишь? Как тут не забыть…После увиденного даже светские вечеринки перестали быть мне милы…
А после, когда я только начинал, к своему счастью, подзабывать о дьявольщине, что жила по-соседству со мной и уходить полностью в работу, Артур сам решил завязать со мной разговор. Всё начиналось с обыкновенного «доброго утра» или «доброго вечера». Позже, он начинал заводить со мной более длинные диалоги. Я пытался отвечать достойно, хотя у меня в душе всё буквально переворачивалось, вспомни я о той крысе. Забавно, но даже во время беседы, Артур делал скучный вид, как будто он заговорил по принуждению. Вскоре, после таких прохладных бесед, я начинал привыкать к этому типу. Даже, слегка проникся его исследованиями, честно пытался глядеть на это с научной точки зрения. Да простит меня церковь…
И так, это стало моей традицией — каждую неделю я заходил в его лабораторию и, подобно зеваке, наблюдал за его экспериментами. И, уж поверь, это было захватывающе! Каждую неделю я встречал на его столе всё новых и новых животных, и каждый раз процесс эксперимента имел самые непредсказуемые результаты. После того, как я побывал на операции мотылька, я просто перестал сомневаться в уникальности моего соседа. И Артур, следует заметить, был совсем не против моего присутствия. Он перестал запугивать меня вскрытием, что меня определённо радовало! Ему нравилось, как я охал, удивлялся или задавал вопросы на какие-то темы, на которые, очевидно, у него имелись ответы, но он не торопился на них отвечать.
Так, наверное, прошёл целый год. Целый год я блуждал за этим человеком, он занимал в моей голове больше места, чем медицина и ждавшие операции пациенты. Беря в руки нож, я каждый раз спрашивал себя — а как бы поступил на моём месте Артур?
Как потом выяснилось, мой сосед разбирался не только в медицине. Позже я обнаружил у него на полках книги по астрономии, физике, математике, истории...Этот человек с жадностью пытался впихнуть в себя всё, что только придумало человечество. Моя семья привыкла верить в то, что человек, рождённый на земле, всегда обладает какой-то определённой миссией, какими-то особыми знаниями, и он никогда не сможет стать одновременно музыкантом и мясником, или художником и математиком. Но он же полностью разрушал своим образом мою веру. Он углублялся в прочтении истории викингов, при этом строя какие-то чертежи и формулы. Это было действительно странно, не думаешь? Ко всему прочему он совсем ненавидел политику, нашего короля он вообще не подо что не ставил, утверждал, что Его Высочество делает много глупостей, и только позорит англичан перед всем миром. Если говорить про другие страны, то он являлся сущим расистом. Когда к нам в страну приезжали иностранцы, то он просто бесился, у него тут же всё начинало валиться с рук. Он совершенно точно верил в то, что Англия — страна, ведущая весь мир за собой, самая главная, самая могущественная, единственная в своём роде...Он был страшным патриотом.
Однажды я спросил его – не ради ли медицины он поселился в этом районе? Учитывая то, что помогал он нам очень часто, дарил какие-то волшебные препараты, меньше говорил, больше делал. Поэтому мне и пришла в голову странная мысль о его реально профессии. Ведь кроме этого, больше он нигде не работал (молчу про исследования, они вообще запрещены законом), но при этом ему вполне хватало денег, чтобы прокормить себя и купить на рынке какие-нибудь ингредиенты для своих зелий. Он определённо не был бедняком, одежда у него всегда была чиста и выглажена, как у самого настоящего семьянина. И как он только успевал ухаживать за своей внешностью и колдовать за своим столом – не представляю. Родственников, как я понимаю, у него не было. Или же они жили очень далеко, что их письма просто не доходили до столицы.
Так вот, вернёмся к профессии и моему вопросу.
— Дело не в этом, — сказал он мне, и вовсе не потому, что он мне доверял, а из-за своей нетрезвости. О да, выпить он любил и изрядно. — Дело в том, что в принципе, каждая наука по-своему одинакова. Куда не глянь, везде встречаешь что-то схожее. Разве нет?
— Я не вижу в них ничего общего... — честно признался я.
— В этом-то и дело, — неожиданно он ответил мне. – «Не вижу». Многое ускользает из наших глаз. Это проблема всего человечества…
Что он имел в виду, я не знаю. Вообще, его странные речи начинались всегда с чего-то странного…абсолютно не связываемого со мной, или с ним…И обрывались они быстро и внезапно, словно истекало время, которое Артур тщательно откладывал для беседы.
Проходили годы, и за это время мой сосед умудрялся удивлять меня всё больше и больше. Я человек плохо впечатлительный, но в его случае, я был похож на ребёнка, которого привели на представление. А он лишь радовался моей реакции и специально добивал меня какими-то фактами, о которых ни я, ни мои коллеги, ни Бенджамин никогда не знали. Пару раз он выводил меня на крышу, где через телескоп мы наблюдали за положением созвездий. Пока я наблюдал за звёздами, Артур расхаживал вокруг меня и с умным видом доказывал мне, что все эти огоньки, горящие каждую ночь в небе, созданы вовсе не для красоты. Помнится, я однажды оторвался от телескопа и сказал ему:
— Знаете, Артур, а у меня в семье никто не верит в особенности созвездий. Родители мне всегда говорили, что звёзды – это души умерших, которые наблюдают за нами... — но договорить мне мой коллега не дал. Внезапно он разразился таким звонким, истеричным смехом, от которого мне стало стыдно. Я покраснел и втянул голову в плечи.
— Скажите, уважаемый друг, вы думали о других мирах?
— О чём вы? — спросил я смущённо, так как уже изначально потерял в нашем диалоге нить смысла (как всегда).
— Я просто хочу объяснить вам всю суть моих исследований, которые вы видели на протяжение этих трёх лет нашего с вами приятного знакомства, — заметив на моём лице чёрты сомнения, мой странный знакомый тяжко вздохнул, как при очередном неудачном эксперименте. — Грегори, вы когда-нибудь думали над тем, что помимо нас существует ещё множество других миров?
— Даже если и существуют, — я попытался придать своему голосу больше уверенности. Я заметил забавную особенность — когда я был в чём-то неуверен, Артур тут же поднимал меня на смех, как какого-то клоуна; но как только я со стойкостью начинал отстаивать своё мнение, мой коллега тут же принимал хмурый вид, и я осознавал, что в те моменты в нём разгоралось неистовое желание разубедить меня и мои поверья. Ему нравились дискуссии, он жил этим. — Даже если эти миры и существуют, то Бог...
— Давайте сейчас опустим Бога, — нервно замахал руками Артур. Я от его реакции подпрыгнул, словно ошпаренный.
— О…опустить? — переспросил я.
— Бог — это плод фантазий нашего общества, так что его нет смысла сейчас трогать. Давайте, лучше вернёмся к вашим звёздам. Вы утверждаете, что души умерших попадают в Рай, то есть, туда, — он ткнул в небо. – Нет, не думайте, что я сейчас говорю с сарказмом! Ведь в этом и заключается вся моя миссия! Я хочу выяснить, куда девается личность после смерти — память, различные мысли, чувства...Они ведь не могут стереться с лица земли, ведь так? Вот вы, Грегори, сейчас в самом расцвете сил, живёте и радуетесь жизни, у вас наверняка богатая фантазия, так вы можете представить себе, что будет с вашим разумом, когда вы умрёте?
— Н...нет, не могу, — заикаясь ответил я. — Но мне в церкви твердили, что как только я покину землю, Бог начнёт судить меня – куда же меня послать. В Рай...или в Ад...
— И что же такого должен сделать человек, чтобы попасть в Ад?
— Не знаю...нагрешить...
— Но мы все грешны! — закричал неожиданно Артур. – Вот вы, Грегори, вы достойны Рая после того, как осмелились закрутить роман с дочерью своего наставника, прямо за его спиной? Вы спросите меня, откуда я знаю об этом, ведь в той комнате кроме вас и мисс Виолет никого не было, но, уж извините меня, просто так получилось, что я в тот момент проходил мимо ваших дверей, когда отлавливал мух для одного важного эксперимента. К тому же, тем вечером вы были необычайно веселы, когда пришли ко мне в кабинет (так он называл свою каморку) и от вас пахло её духами. Всё просто. Итак, вернёмся к Раю. Я не исключаю того, что у человека ВОЗМОЖНО есть душа, или же некое скопление молекул, обладающие собственным разумом. Оно покидает нас в тот момент, когда его носитель слабеет, и перестаёт функционировать. И куда же оно девается? А что если...если, — Артур резко запнулся и посмотрел на меня так, словно мысленно спрашивал — достоин ли я услышать продолжение его монолога? Он так и не закончил свою мысль, хотя я был уверен, что у него было, что рассказать. Просто в какой-то момент тот предел, который он с упрямством вычерчивал между нами, разрушился, и он начал говорить.
— И что же ты сделал? — спросила взволнованно Френсис, у которой аж пересохло во рту от волнения.
— В смысле?
— Я, конечно, не знаю, как обстояли дела у вас в Лондоне, но у меня на родине за такие словечки его бы давно повесили...
— О, если то об этом, то наши законы будут ещё жёстче ваших. Но вся проблема заключалась в том, что никто, кроме меня, не знал о его деяниях, по крайней мере на протяжение трёх лет...Я и сам-то чувствовал себя не важно. Я понимал, что по соседству со мной живёт очень не простой человек. А может, он был даже и не совсем человеком...
— Колдуном! — вырвалось у девушки. Хотя, это слово уже давно вертелось у неё на языке.
— Ну, в принципе да,— Грэг вяло кивнул. — Хотя его больше привлекало звание «свободного учёного», в остальном, многие называли его ведьмаком. И не потому, что они видели, как он колдовал, а всего на всего из-за его образа – мрачного, отталкивающего. Таких людей у нас в стране не любят, считают их носителями тёмной, негативной силы.
В общем, больше он со мной не откровенничал, однако эксперименты его продолжались. До поры, до времени, ничего не менялось.
А потом, в какой-то период, он стал чаще обращаться к нашей политике. Он внимательно слушал новости, уходил куда-то, водил своим носом, как ищейка. Сначала, я не понимал, что же такое с ним происходит? Я так привык к его замкнутости, что уже просто не мог представить себе его, интересующегося обществом. Было очень необычно. Но вскоре, я понял, что причиной тому стало неожиданное решение нашего Величества вступить в переговоры с Францией. Визит вашего сторонника многих поднимал на ушли. Но меня не было на той встрече, так как в тот злополучный вечер мы были заняты с учителем серьёзными операциями. На днях, после очередного кровопролитного боя за границей к нам привезли около двадцати тяжело раненных военных. Среди них были и офицеры, чьи семьи слёзно молили нас сделать всё возможное. Поэтому я просто не мог покинуть своё место. Ходили слухи, что к нам в город приедет представительница Франции, якобы близкая знакомая короля, говорили, что она якобы его любовница и порой ведёт за него дела. Да, странно это конечно, но, очевидно, у вас в стране это никого не смущало. А ещё я слыхал, что эта юная леди очень не дурна.
— Да, что ты говоришь! — краснея воскликнула Френсис.
— Даже дураку известно, что эта особа приехала скорее не для политических дискуссий, а, как бы сказать помягче, для привлечения на свою сторону. Да-да, именно так. Она должна была своей красотой привлечь нашего короля в свою сторону, чтобы он согласился подписать все бумаги. Затем, что-то пошло не так. Не знаю, что произошло именно, но встреча так и не состоялась. Мы слышали, как за окнами метались и кричали люди. Я всё же отвлёкся от операции и вышел на улицу, чтобы выяснить, с чего это такой шум и гам... Я не понимал, что произошло. Я увидел, как в общежитие входит знакомая, сгорбленная фигура и поторопился за ней следом.
Я окликнул Артура на лестнице, когда тот уже отпирал дверь в свою лабораторию.
— Времени мало, — сказал он мне, когда я всё же настиг его на пороге в комнату. Лицо у него было бело, как пергамент, а в глазах его резвились бесята, если можно так выразиться. В общем, он смахивал на человека, совершившего какой-то безумный поступок. Я почему-то сразу решил, что паника на улице была каким-то образом вызвана именно им. Я хотел у него всё выяснить, но он постоянно сбивал меня, мешал мне и слова произнести. Он подошёл к шкафу и выгреб оттуда всё на пол. Взял лишь свою проклятую книгу про викингов.
— Вы уходите? — осмелился спросить я.
— Именно так, — заявил он мне своим обычным заумным голосом. — Мне очень жаль покидать эти прекрасные хоромы, но у меня нет выхода.
Он подошёл ко мне и протянул мне руку для пожатия. Когда я прикоснулся к его руке, в моём мозгу что-то щёлкнуло. В один момент я неожиданно понял, что всё это реальность! Что этот человек не шутит, что он действительно что-то натворил, и теперь он уходит, возможно, даже навсегда. Поэтому я как можно сильнее стиснул его горячие, потные пальцы, не желая отпускать, но Артур рывком вырвал единственную нить, что так неумолимо нас с ним связывала.
— Даже не думайте меня искать, — кинул он мне напоследок и выскользнул в коридор, оставив меня, полностью сбитого с толку, в его комнате. А потом, где-то ближе к ночи, когда толпа ещё не совсем утихомирилась, в наше общежитие наведались солдаты. Они перевернули стол вместе с оставленными от моего коллеги экспериментами. Все разлилось на полу, смешалось в одну болотистую жижу, создавая запах протухшего яйца. Затем, осмотрев каждый угол в коморке Артура, они собрали все его вещи, что он оставил после себя — книги, карты, письма, пергаменты, осколки от бутылей. Всё это добро, которое я был бы рад изучить, они сожгли у нас за домом. Огонь возрос аж до третьего этажа. Я не мог на это нормально смотреть. Они уничтожили всё, что как-то могло напомнить мне о моём необычном соседе.
Артура так и не нашли. Они обыскали весь город, допрашивали меня и моего наставника, но всё было безрезультатно. Стража полагала, что у этого человека были сообщники, но я так не думал. Такой гениальный человек, как Артур, на вряд ли бы воспользовался чей-то помощью. Это не в его стиле.
Возможно, воспользовавшись паникой, Артур добрался до Темзы, а уже там, по ней, на лодке, уплыл как можно дальше от эпицентра. Где-нибудь за городом, на пристани, он сменил свою внешность, и под видом иностранца, отплыл на первом корабле. По крайней мере, такая версия устраивала многих, и меня в том числе.
Что же всё-таки случилось на площади, где происходила первая встреча представителей двух стран, я не знаю. Утром был отдан строжайший приказ, чтобы никто не упоминал об инциденте, чтобы слухи не разглашались. Народ ходил подавленный, проклятый – одним словом. Было ясно только одно – встречу сорвали, а вместе с ней и долгожданное сотрудничество.
В свободное время, я решил покопаться в архивах...и...меня смутил тот факт, что я не нашёл никакого упоминания об Артуре или об его семье.
А потом, не находя больше в себе места, я покинул клинику, забрал накопленные за все эти годы деньги, и отправился путешествовать. Достопримечательности других стран меня никогда не привлекали. Приезжая в какой-то новый город, я рефлекторно начинал искать знакомую худую фигуру в сером плаще, знакомые хмурые чёрный брови, под которыми скрывался таинственный, ледяной взгляд. Я изо дня в день, переезжая из одной точки в другую, ждал, когда мне на плечо ляжет тяжёлая рука и знакомый, хладнокровный голос скажет мне: "Вот вы меня и нашли".
Затем, пошли слухи о каком-то пирате, который якобы терроризировал западную Европу...Сначала я пропускал подобные новости мимо ушей. И это продолжалось до тех пор, пока судьба не занесла меня на остров Трёх черепов. Так получилось, что я уже не знал, куда податься. Потеряв связь с реальностью, я ступил на порог какого-то кабака, и увидел его...Необычайно, правда? Мне ещё за дверьми сказали, чтобы я был осторожен, так как там, за столиком сидит якобы тот самый жестокий пират. Посланник, как его все звали. Ну, я ничего на этот счёт не предпринял. Учитывая то, что остров этот стоит на сплошной толерантности, я не имел право арестовывать его или сдавать властям. Подраться – пожалуйста, это можно. И вот, я вошёл в кабак с каменным выражением на лице и увидел Артура! Я думал, что просто сошёл с ума! Решил, что человек, просидевший в моей голове больше двух лет, неожиданно преобразовался в более реалистичную фантазию. Но нет! Артур — из плоти и крови — сидел в десяти метрах от меня и со спокойным видом хлестал ром. А когда я узнал, что это и был всеми восхваленный Посланник, то чуть было не лишился чувств. Представляешь, я столько лет потратил на поиски этого человека, не зная, даже не предполагая того факта, что он всё это время маячил перед моими глазами, просто под другим именем. Да и к тому же, я не мог поверить, что такой гениальный человек, как Артур, стал пиратом. Да и каким ещё...О нём говорили везде — и взрослые, и дети, и старики...О нём — о человеке, который три года назад поражал меня своими способностями! Который взахлеб читал книги, увлекался астрономией, языкознаниями! И этот гений стал пиратом! Боже правый!
— Действительно, необычно, — согласилась с ним Френсис.
— Я не стал открыто лезть к нему с расспросами. Увидев, что многие подходили к нему и чём-то спрашивали, беседовали, я спросил у бармена, мол, что здесь творится. А он мне ответил, что Посланник якобы набирает команду. Я тоже встал в очередь, и когда пришёл мой черёд для беседы, я внимательно разглядел фигуру, сидевшую напротив меня. О, всё то же лицо, тот же взгляд, те же умопомрачительные брови! Знаешь, ему вполне шла роль пирата, его бандитское лицо как раз под это подходило! Сколько я не намекал ему, он оставался холоден ко мне. Кажется, он меня так и не узнал. Спокойно выслушал, что я умею, спросил фамилию, записал меня. Правда, я назвался другой фамилией, имя же оставил своё – родное. А когда я назвал свой имя, Артур на секунду оторвался от письма, коротко взглянул на меня, однако так и не узнал меня. И вот, как видишь, теперь я здесь!
— Сплошная мистика, — покачала головой Френсис. — Мне всё это кажется плодом обычного воображения!
— Мне тоже, если честно, — признался Грэг.
— Ну, а чёрные слёзы! Ты не замечал, случаем, перемены у него на лице? Ну, когда он жил рядом с тобой.
— Перемены? – мужчина задумчиво поджал губы. – Нет, никаких слёз. Я никогда не видел, чтобы он плакал… Итак, свою часть договора я исполнил, теперь твоя очередь.
— Грэг, понимаешь, наверное, это покажется для тебя больше фантастикой, но та дама, что приезжала на встречу с вашим королём... — Френсис не успела закончить, так как матрос быстро подался вперёд, и приложил свою ладонь к её губам.
— Ш-ш. Кажется, за дверью бродят. Нельзя, чтобы нас кто-то сумел подслушать. Хорошо, я за всё время научился терпению, мы можем продолжить нашу беседу и завтра. А сейчас, я хотел бы отвести тебя в твои новые покои.
— Покои? — выбираясь из плена мужчины, спросила Френсис. Она и забыла про то, что отныне её убежище совсем лишилось комфорта.
— О да. Мне сказали, чтобы тебя расположили в одной каюте с Томом.
Такая новость не могла развеселить Френсис. "Развеселить" — слово не совсем подходящее для её утомлённого состояния. Она понимала, что не только для пьяниц-пиратов эта ночь окажется невыносимо длинной и томительной, но и для неё самой, особенно после того, как ей поведали необычайно странную историю о человеке, к которому она испытывала весьма противоречивые чувства. Может, хотя бы более тёплое и уютное помещение могло успокоить её возбуждённое состояние. Она схватила мешок со своими вещами и отправилась следом за Грэгом. Он шёл впереди неё, изредка оглядываясь по сторонам. Вроде бы, верхняя палуба пустовала, однако создавалось сомнительное ощущение, что всё же за ними кто-то наблюдал. С флагштока на чёрном фоне череп лукаво ухмылялся двум настороженным путникам.
— На самом деле я старался держать всё это в тайне, — сказал шёпотом матрос, обратив внимание в сторону штурвала, за которым стоял Хьюстон и с сонным видом вёл корабль. Точнее говоря, он просто лежал на деревянном кругу, между тонкими рукоятками, и громко, бесстыдно сопел. — Но ты...что-то заставляет меня доверять тебе. Хотя я ничего о тебе не знаю.
Он мягко положил свою руку на её талию. Френсис, естественно, не могла этого не заметить, но возмущаться она не стала. Если честно, то она испытывала симпатию к этому человеку. Да, она могла твёрдо сказать сама себе — что он определённо ей нравился.
— Завтра мы продолжим беседу, — заверила она Грэга. — Спасибо тебе, ты мне дал даже больше информации, чем я рассчитывала.
— Тише... — мужчина вновь оглянулся. Его постоянно преследовало какое-то странное чувство. Но он пока не мог точно разобраться, в чём же обстоит дело.
Каюта Томаса оказалась не такой крупной, какой представляла себе Френсис, однако здесь было сухо и тепло. Мальчик же был безмерно счастлив такому соседству. На письменный стол, где в свободное время он мастерил игрушки из крохотных деревянных щепок, положили старый матрас, а сверху накрыли тонким одеялом. Маленький юнга не мог похвастаться наличием хорошего белья, но и тому, что он сумел предоставить своей новой соседке, Френсис была рада.
— Хорошо, что тебе нравится, — весело произнёс Грэг. Он стоял за её спиной и молча наблюдал за тем, как она расстилала кровать, а Томас носился около неё и напевал придуманные песенки. — Я же не мог позволить, чтобы тебя заселили в каюту с этими пьяными животными. Мало ли, что они бы с тобой сделали...
— Я рада, что обо мне так заботятся, — ответила ему Френсис, выдавив из себя как можно более искреннюю улыбку. Дело заключалось не в том, что ей не хотелось улыбаться, нет, просто, оказавшись рядом с почти готовой для сна кроватью, она начала испытывать почти смертельную усталость.
— Вот и всё, — сказала она устало.
— Ты очень утомилась, — Френсис и не заметила, как мужчина стоял уже рядом, почти касался плечом её плеча. Том же, почувствовав в каюте романтический настрой, решил поспешно выйти за дверь. Хоть он и являлся сорванцом, что было вполне нормально для его юного возраста, смышлености было у него не занимать.
— Просто…я даже не знаю, что теперь делать… — призналась девушка, едва дверь в их каюту со скрипом закрылась. – Всё так странно…запутанно… — Грэг быстро ухватил её за запястье и бережно сжал его в своей широкой, тёплой ладони. От такого неожиданного прилива теплоты и заботы, Френсис даже позабыла, что собиралась сказать. Мужчина, стоявший в сантиметре от неё, нравился ей всё больше и больше с каждой минутой.
— Не волнуйся. Я помогу тебе во всём разобраться. А потом…ты поможешь мне, не так ли? – если бы Френсис не страдала в тот момент головной болью, то она бы заметила лихорадочный блеск в тёмных глазах мужчины. Она не видела никаких оснований не доверять ему.
— Конечно, помогу. Только как?
— Ты ведь хочешь его остановить? – Грэг специально не называл вслух его имени. То, что Тома не было в комнате, не значило, что он их не слышал. Ведь он стоял за дверью, не так ли?
— Х… — Френсис запнулась. Она не могла ответить точно на этот вопрос – нет, ей определённо было бы легче видеть Посланника за решёткой и в душе знать, что опасность миновала. Но способны ли они, с этим матросом, вдвоём, одолеть пирата? Возможно, даже, и вовсе не человека, а самого дьявола?
— Да, я понимаю, — подхватил её Грэг, видя, как устало закрылись её веки. – Мои рассказы сильно напрягли тебя. Я это вижу. Хорошо, давай поговорим завтра, а пока…спи и набирайся сил.
И он покинул каюту, оставив Френсис наедине со своими мыслями. Правда одиночество длилось не долго – не прошло и минуты, как в каюту явился юнга.
— А он странный... — недоверчиво произнёс Том.
— Кто?
— Ну тот матрос, который тебя привёл, — почувствовав на себе изумлённый взгляд небесно-голубых глаз, мальчик обречённо махнул рукой и отправился к себе на кровать.
— Я задуваю свечу, — предупредил он, беря в руки светильник. Френсис медленно кивнула ему в ответ и забралась на жёсткий матрас. Когда свет в каюте погас, накрыв комнату неуютной темнотой, Френсис почувствовала, как вместе с сумраком вернулись и все её страхи. И самое главное – вернулся он. Самый главный и самый реальный её кошмар. Она ещё не спала, но уже прекрасно видела его худые очертания, его широкую, зловещую улыбку. Она представила себе, как лежит на голом столе, а над ней нависает его омерзительный образ, вооружённый ножами и прочими инструментами. Задрожав, девушка повернулась к стене, за которой слышался звон ударявшихся об дерево волн. И, непосредственно, запах моря.
Френсис никому не говорила, что знает Посланника; не говорила по своим веским причинам. Дело заключалось не в страхе, что после этот пират попытается её убить. Чепуха. Всё было куда ужаснее, чем казалось на первый взгляд. Френсис помнила их встречу. Некоторые моменты она помнила слишком явно, слишком свежо, словно они произошли только вчера, а было что-то, что ей припоминалось весьма смутно. Какие-то маленькие и с первого взгляда – маловажные – вещи. Нюансы. Однако именно из-за них картина выявлялась слегка…кривой и в некоторых местах непонятной. Как будто между ней и её воспоминаниями стоял молочный туман.
Френсис прикрыла глаза и вскоре её тело провалилось в глубокий, долгожданный сон.

Грэг и не думал возвращаться обратно к команде, чтобы продолжить веселье, ему и без того было весело на душе. И это было связано отнюдь не с дневным успехом. Грэг с мечтательным видом прошёлся вдоль палубы, обогнув толстую мачту, и направился к деревянному люку, что находился в пары метрах от трюма. Спать тоже не хотелось. В голове мелькали различные мысли на счёт Френсис.
"Она необычна", — оскалив белоснежные зубы, думал он. О да, как бы он ни старался этого скрыть, её образ всё равно посещал его слишком часто. Слишком часто для обычной помощницы кока. Да, Грегори был более чем уверен, что эта девушка определённо знала не меньше, чем он успел поведать ей сегодня. Возможно, она могла бы ответить на многие волнующие вопросы. Он бы мог допросить её силой, но понимал, что лучше не стоит торопить время. Френсис всё равно ему всё расскажет. Он очень внимательно выслушает её, даст совет, что делать дальше, затем, она поможет ему расправиться с главной занозой, что засела в душе мужчины на долгие годы. А что потом?
"Потом она станет моей..." — такая эгоистичная мысль приходила к нему уже не в первый раз. Поначалу он злился на себя за подобные размышления. Ведь он же не был обычным пиратом — грязным оборванцем, невоспитанным, грубым...нет, он был другим. Но ведь даже у такого человека могут быть свои слабости, разве нет?
Хотя, что уже об этом думать? Главное, что он хотел её, и он больше не видел никаких оснований более сдерживать себя. Он видел, как горели её глаза. Она уже была в его власти.
— Когда находишь в незнакомом месте человека, близкого тебе по душе, то это воистину праздник.
Этот бархатистый голос, ни с чем не сравнимый, прозвучал прямо за спиной. Сначала, Грэг вздрогнул, словно его окатило ледяной водой, но затем, немного взяв себя в руки, он решился посмотреть своему бывшему коллеге в глаза. Артур стоял на весьма значительном расстоянии от моряка, а точнее говоря, он сидел на пустой бочке с надписью "Ром" (которого уже давно там не было), и его лицо, абсолютно лишённое каких-либо эмоций, заставляло насторожиться.
— Всё же вы заговорили со мной, — Грэг попытался улыбнуться. — Я уж решил, что пиши пропало. Значит, я не зря преодолел весь этот путь, лишь бы снова оказаться в вашем обществе, Артур.
— А вот тут, ты ошибаешься, Грегори, — сухо отчеканил Посланник, лениво выпрямляя спину.
— С каких это пор, мы перешли на "ты"?
— Просто, — пират поднялся с бочки и совершил пару шагов в направление собеседника. Но Грэг, почуяв за этими примитивными движениями опасность, решительно отстранился. — Мне всегда казалось, что, если люди хорошо знают друг друга, они вполне могут себе этого позволить, разве нет? Разве я не так хорошо тебя знаю?
Ещё несколько решительных шагов и Грэг почувствовал, как его спина покрылась потом. Как и во всех подобных ситуациях, он принялся искать лучик надежды на спасение. Хоть и прекрасно зная, что ему никто не поможет, он продолжал тайно рассчитывать на команду. А вдруг кто-то сейчас поднимется наверх, чтобы подышать свежим морским воздухом, и помешает капитану совершить неадекватный поступок. "Стоп! Там! На мостике! Там же стоял этот...!" — не вспомнив имени, Грэг просто взглянул в сторону штурвала, и чуть было не раскричался от обиды, так как за штурвалом — как ни странно — никого не было. Деревянное колесо беспечно вертелось из стороны в сторону, неконтролируемое ничем.
— Я отправил Хьюстона отдыхать, — заметив, куда падает безнадёжный взгляд моряка, пояснил Артур. Он казался уже совсем близко. Ему хватало вытянуть вперёд руку, и Посланник коснулся Грэга кончиками пальцев. — Решил сегодня сам постоять за рулём.
— Но...но... — Грэг ухватился за абордажные сети, и повис, подобно мухе, попавшей в центр паутины. Он больше не мог отступать, ибо пути все были перекрыты. Оставался только Посланник; его мрачная, сгорбленная фигура подобно хищнику, медленно подкрадывалась к добыче. Шаги его казались совсем беззвучными, что тоже поражало, учитывая тот факт, что под сапогами Грэга между тем раздавался оглушительный треск.
— Я думаю, на счёт этого, не стоит волноваться, — пират сделал короткий кивок в сторону штурвала. — В любой момент, я сумею найти путь в Исландию. Для меня это не вопрос. Пока что, единственную проблему здесь составляешь только ты. А часом раньше эта проблема вытекла в самую настоящую катастрофу!
— Не понимаю....
— Не понимаешь?! Мне вечно приходилось тебе рассусоливать, прожёвывать задачу до мелочей, как птенцу! Но я, как ни странно, получал, до поры до времени, удовольствие, помогая тебе, поддерживая твой девственный мозг! Пока не понял, какую вырастил крысу!
— Чт...
Молниеносный удар рукой рассёк влажный воздух, и в следующую же секунду Грэг почувствовал боль на лице. Не понимая, что происходит, он упал на колени и провёл по лицу рукой. Даже темнота не помешала ему увидеть кровь на тыльной стороне его руки. Кровь лилась по его тщательно выбритому лицу крупными каплями и не собиралась останавливаться.
Бесстрастный взгляд Артура быстро скользнул по скрюченному на полу телу. В руках пирата сверкал ржавый крюк, который он пару минут назад снял с троса, обмотанного вокруг шкива*. Пистолетом орудовать не хотелось – уж больно много шума, а любимый мачете был слишком крупноват для такого мелкого и ничтожного человека, как Грэг.
— Зачем…зачем… — выдавил из себя матрос сквозь ослепляющую боль. – Зачем же ты взял меня на корабль, а не убил ещё там, в кабаке?
— Думаю, что у меня есть для тебя ответ, — Артур стряхнул с крюка кровь и обернулся к жертве. — Ты спокойно жил под моим крылом, наивно полагая, что я тебя не узнал; не чувствуя опасности, ты решил продолжить то, чего не успел закончить там, в Лондоне. Ты спокойно нашёл себе союзника, рассказал ему всё, что знал обо мне, лишь не упомянув в своём милом рассказе сцены, где ты переворачивал мою комнату, в желании выяснить мои планы, как ты пытался меня споить...как ты неистово хотел научиться тому, что в вашем кругу называли "колдовством". Тебе было плевать на мои теории о жизни и смерти. Ты просто хотел ими управлять. Хотел пройтись по уже вытоптанной моим потом и кровью тропе и забрать то, что являлось моей желанной мечтой. Именно поэтому ты и натравил в ту ночь на меня стражу, а когда я пытался уйти, устроил драку в моей прихожей! Ты знал, что происходит, и поэтому пытался воспользоваться паникой, что я учинил во благо своей стране, пытался выкрасть в этом пользу для себя! Однако — ай-яй-яй — стражники уничтожили мои записи, и нашему бедному Грегори оставалось только стоять в сторонке и хлюпать носом! Естественно, ты не стал упоминать этого при Френсис, зная, как она свято верит в честных людей. Играя роль честного человека, искренне желавшего искоренить меня и мои планы, ты втирался к ней в доверие. Ты думал, что обдурил меня, и даже не догадывался, что всё это время являлся моей пешкой.
— Френсис считает тебя монстром, Артур, — горько ухмыляясь, заявил матрос. Кажется, его вовсе не расстраивала мысль о том, что им якобы всё это время пользовались. – Я не знаю, что ты задумал, но если это как-то связано с ней, то она не пойдёт за тобой! Никогда...
В следующую секунду его лицо обожгла сильнейшая боль, которую он никогда ещё не испытывал. Он хотел закричать, выплеснуть из себя эмоции, но рот словно заклинило. Он не сразу понял, что произошло. Когда он открыл глаза, то увидел перед собой сплошную темноту, за исключением парочки других, более ярких пятен. Этими пятнами являлся Посланник.
— Ну-ну, — услышал он всё тот же, неизменчивый голос. Только он уже, казалось, звучал не рядом, как обычно, а эхом отдавался внутри...в глубинах его мозга. И звучал необычайно ясно. — Не пытайся своим писком вызвать во мне жалость. Такие твари, как ты, от такого не умирают.
Грэг собрался ответить на это, не взирая на боль, которая теперь почему-то быстро сползла в нижнюю часть лица. Он попытался закрыть рот, который почему-то у него был всё это время разинут, однако перед ним встала неожиданная преграда — передние зубы стукнулись обо что-то металлическое. Пока он дрожащими руками пытался прикоснуться к своей челюсти, от которой, по-видимому, и исходила та самая адовая боль, Посланник внимательно наблюдал за жалкими движениями своего бывшего коллеги и его взгляд был таким же жадным, как у стервятника, склонившегося над трупом.
Грэг взял себя в руки и снова попытался что-то сказать, однако, как и в прошлый раз, во рту его ждала железная преграда, сопровождаемое жгучей болью в области челюсти и горла. Пальцами он нащупал тёплую кровь, что не спешна струилась по его груди, окрашивая его серую рубаху в алые тона. По сравнению с этим, рана на лице казалась ему просто мелкой царапинкой.
Ударяясь всё чаще об преграду, зубы создавали клацающий звук. Очень неприятный для слуха. И очень болезненный для подбородка. Грэг понял, что в его подбородок вонзили тот самый ржавый крюк. Ну да, что же ещё…
— Сколько не старайся, но говорить ты больше не будешь, — утешил его Посланник, а затем перешёл на знакомую ругань. – Ты не знаешь и половины того, что здесь происходит. Да, может, ты и был моим соседом на протяжении нескольких лет, видел то, чем я занимаюсь, но ты так и не смог понять моих истинных целей! Я на пути самого величайшего открытия! Это моя мечта с глубочайшего детства, и я не могу отвернуться от неё, так как прошёл уже половину пути! У меня в руках лежат все карты, осталось только грамотно сходить. Ты мне ничем не помешаешь, но Френсис... у неё есть ключ, способный остановить всё это, остановить меня! И если она его найдёт, то моей мечте настанет конец. А пока она ни о чём не догадывается, я могу дальше пугать её, надеясь, что она, наконец, потеряет свою уверенность и сойдёт с пути.
— Аэээуаээ! — простонал в ответ матрос, хватаясь за кисть Посланника. Ему никогда ещё не было так больно и страшно.
— Всё, что бы я ни делал, всё к лучшему. Прости, коллега, — изрёк с грустной ухмылкой пират, и потянул Грэга за крючок; тот вынужден был пастись следом за ним и стонать от проткнутого крюком подбородка. Он не знал, куда его с такой уверенностью вёл Посланник, и лишь в самый последний момент, осознав, замычал с большей энергией, наивно полагаясь, что пьяная команда услышит его. Или же спящая Френсис почувствует тревогу и поднимется на палубу. Но было уже слишком поздно, чтобы полагаться на кого-то.
Посланник лёгким рывком вынул крюк из подбородка своего давнего знакомого, и когда тот попытался заткнуть круглую рану, из которой обильно текла кровь, пират ухватил его за шкирман и рванул к перилам.
— Ты даже представить себе не можешь, какую я тебе делаю услугу! Ты первым узнаешь, что же ждёт нас всех в самом конце жизненного пути! Готов ли ты заступить за эту черту? Думаю, что да, — сказав это с явным удовольствием, он спихнул Грэга за борт. У того не было шансов на спасение. Ударившись об пенистую воду, он попытался вынырнуть, но следующая же волна, вызванная судном, накрыла его с головой. Необычайно холодная вода обжигала тело.
Посланник не моргая, следил за тем, как стремительно исчезает в пучине знакомый силуэт, как он отчаянно взмахивает руками, точно надеясь ухватиться за невидимые верёвки. Вскоре он и вовсе слился с пенистыми волнами, и пират потерял его из виду.

Ухмыльнувшись самому себе, Посланник вытер плащом лезвие крюка и удалился к каютам.

* Шкив — колесико в блоке с желобком для троса.