В Норвегии начиналось прекрасное утро. Ярко светило солнышко, пели птички, травка зеленела, и дул тёплый ласковый ветерок, а на небе не было ни тучки. Красота и идиллия, короче говоря.
Совсем наоборот дело в то же утро обстояло в не таком уж и далёком городе Брюсселе. Мрачное тёмное небо, завывания ветра, вспышки молний и грохот грома, сильный ливень… В общем, погода вполне отражала невеселое настроение собравшихся там примерно трёх десятков стран, сидевших за столом в полном молчании. Серьёзны были их лица, напряжены мышцы тела и извилины мозга – столь тяжёлую задачку в последнее время им подкидывал разве что мировой финансовый кризис.
Хотя лично Дания был уверен, что с кризисом сладить проще.
- Итак, - похоронным голосом нарушила тишину Бельгия, - или сейчас, или никогда. Если мы не сможем уговорить все вместе, то уже никогда не сможем. Дания, ты первый.
- А чего сразу я? – нервно отозвался Дания, у которого аж зубы заныли, чувствуя неизбежную встречу с норвежским кулаком за столь непристойные предложения.
- Тебе же проще всех, сколько ты там с ним в разных униях жил?
- Вот именно поэтому мне вообще туда идти нельзя! А может… - Дания жалобно посмотрел на окружающих. – Может, вообще его трогать не будем, а? Как Швейцарию…
При упоминании последнего часть стран болезненно поморщилась, потирая не слишком давно простреленные места.
- Ваш безнадёжен, - вздохнул Франция. – А твой брат выглядит несколько более адекватным. Возможно, всех нас он послушает.
Дания хотел было возразить, что именно только выглядит, но такая тоска читалась в глазах присутствующих по «гордому и холодному северному принцу», что сил отказать у него просто не нашлось.

Над Норвегией по-прежнему светило солнце, и птицы орали как умалишённые – их несколько нервировало такое количество затаившегося в кустах у дома народа. Дания бы с удовольствием подвыл им, погружённый в пучины отчаяния, а с ещё большим удовольствием сам бы заныкался в густую растительность земли норвежской, но к двери дома его подталкивала гордость, обязанности которой сейчас добровольно исполнял Нидерланды.
- Друг, я тебя не забуду, - фыркнул тот, отрывая Данию от земли и аккуратно устанавливая на крыльце дома Норвегии.
- Спасибо, друг… - растроганно отозвался Дания. – Христианию завещаю тебе…
Однако Нидерланды уже отступил в кусты, не успев оценить такой щедрости. Как раз вовремя – дверь дома распахнулась, и Дания нос к носу столкнулся с живым воплощением своей смерти.
- Ну, заходи, раз пришёл, - сказала эта смерть не слишком приветливо, однако обречённому на секунду показалось, что во взгляде её промелькнул весёлый огонёк. - Кофе будешь?
- Э? А, да… - вздрогнув, отозвался Дания. – Это… как поживаешь?
- Да не ходи ты кругами да около, Дэн! – Норвегия отвернулся, занявшись кофе, и Дания не мог видеть, что он улыбается. – Нет, нет и ещё раз нет.
- Э… А… - Дания аж сел от неожиданности. Понял он лишь одно: его точно не собирались убивать. – Как?! Колдун чёртов…
Норвегия просто молча кивнул на открытое окно, через которое отлично было слышно раздавшийся в кустах разочарованный вздох.
Наверное, в этот момент Дании и стоило признать своё поражение и уйти, не искушать больше судьбу… Да разве ж может порядочный скандинав уйти, когда ему уже почти приготовили кофе?
Дания и не смог. Поэтому, едва получив чашку и отпив глоток, он решил всё-таки попытать счастья ещё раз, чтоб уж не совсем напрасно сидеть:
- Ты даже не подумал, от чего ты отказываешься, Нор!
- Ничего себе не подумал, - фыркнул Норвегия. - Всеми референдумами уже передумал. Не хочу.
- Но ты же даже не видел, как там живут…
- Зато слышал. От Гренландии.
Это был удар ниже пояса.
- Нашёл кого слушать… - совершенно расстроился Дания. – Уверен, что ему там теперь хорошо на отшибе?
- Он говорил, что куда лучше, чем по утрам, после получаса очереди в туалет, когда перед тобой стоят двадцать невыспавшихся стран, а дело всё, оказывается, в том, что на унитазе храпит Греция… В общем, вашу коммуналку он посылал по таким адресам, что даже Пруссия повторить постесняется.
- Ну ты сравнил… Это ж в прошлом веке было! – обиделся за дом родной Дания. – Теперь-то всё по-другому. Ну да, кухня, например, общая…
- Ага. И холодильник. Знаем мы это: «Ой, так это твоё было? Извини, Нор, в темноте перепутал…». Еду свою красть больше не дам, - гордо объявил Норвегия.
- Твою еду?! Вот что-что, а эта пакость уж точно никому нахрен не сдалась…
- Когда-то я это уже слышал… лет так с триста назад.
Дания закашлялся и слегка, кажется, смутился:
- Ну да мало ли что там, в этих униях не перебывало! Может, я её крыс травить брал, или шведов… Ну да и когда это было-то?! Триста лет назад!
- А ты будто изменился, - парировал Норвегия. – Нет уж. Теперь у тебя двадцать шесть отрав на выбор, так что мою оставь в покое. И меня заодно с ней.
Дания тяжело вздохнул, помолчал немного, крутя в руках чашку, а потом, покосившись на окно, рассмеялся и негромко проговорил:
- Я так и знал.
- А чего ты вообще ожидал после того, как несколько столетий мне мозг выносил? – поинтересовался Норвегия, к удивлению Дании, тоже улыбнувшись.
- Вообще-то… что ты мне по морде дашь.
- В следующий раз - точно дам, - пообещал Норвегия. - Вы ж, извращенцы, по-другому не понимаете…
Дания лишь улыбнулся в ответ, памятуя, что в кустах у норвежского дома сегодня засел не один извращенец…

Всё так же ясно было небо над Норвегией, и птички зазывно чирикали, кружа над головой Пруссии и томно поглядывая на Гилбёрда. Тому было плохо, но Швеции ещё хуже – была его очередь идти уговаривать «эгоистичного рыбака».
Нет, Швеция не боялся. И не нервничал даже. И не переживал.
А Финляндию он за руку ухватил и втянул за собой в дом (да так, что тот от неожиданности и пискнуть не успел!) совершенно инстинктивно.
Ну… просто на всякий случай.
- Какие люди, - иронично обронил Норвегия, закрывая дверь. – Это что, такой тонкий намёк, что меня в Евросоюзе видеть не рады?
Финляндия только вздохнул и устроился поудобнее в кресле подальше от этой парочки, размышляя, не вздремнуть ли ему после вчерашне… не вздремнуть ли, в общем.
- Скорее, тонкий намёк, что ты всё равно когда-нибудь там окажешься, - в тон Норвегии ответил Швеция.
«Определённо вздремнуть», - подумал Финляндия. У всех его «деверей» было одно общее любимое занятие, которому они могли предаваться целую вечность – издевательство над Швецией. Ну что тут сказать, заслужил. Ну а Финляндия уже в Аландский кризис наиздевался, так что лучше уж поспит сейчас…
- Извини, Сварие, не понял, что ты сказал, - развёл руками Норвегия. – Сто лет как-никак прошло, отвык от твоей дикции совсем… Фин, не переведёшь?
Финляндия вздохнул и еле внятно заворчал, умоляя хоть здесь дать ему поспать и не приставать со всякими трудностями перевода.
- С этим всё ясно. А ты-то чего явился? – вновь повернулся Норвегия к Швеции.
- Норвегия, прекращай эти глупости, - вздохнув, начал тот уже заготовленную речь. - Дело серьёзное, не мне тебя учить. Нефть закончится, кризис очередной подхватишь или с болезнью голландской сляжешь – кто с тобой возиться будет? Думаешь, сам выплывешь? Там хотя бы всегда можно рассчитывать на помощь…
- И носки.
- Какие ещё носки? – оторопел Швеция, до глубины души оскорблённый тем, что его стараний не оценили. Такого количества слов он Норвегии раньше и за день не говорил, а ему тут про носки!
- Обыкновенные. Плавали, знаем: сначала равноправная уния, своя конституция, а потом носки чужие в корзине для белья. Вам за этим к Украине с Беларусью, а не ко мне.
- Шовинист, - буркнул Швеция, припоминая, как эти носки там оказывались, и стремясь увести разговор в безопасную сторону. Хотя да, с женщинами у них было не то чтобы густо…
- Ага, а ещё сатанист, деспот, гомофоб и Тур Хейердал… Кто угодно, лишь бы от ваших носков подальше.
- Да дались тебе эти носки! – не выдержал Швеция. – Никто их тебе подбрасывать не будет!
- Сварие, я тебя умоляю… Будто очень ты изменился.
- Изменился, - как-то сразу растерял всю свою суровость Швеция. – Один раз Аландские острова забыл в кармане, так, считай, что пропали…
- А ещё раз что подкинешь – и Стокгольм позаимствую… - сквозь сон пробормотал Финляндия, как приличная жена обшаривающий карманы мужа перед стиркой на предмет нахождения там заначки.

По-прежнему ни тучки не омрачало неба над Норвегией, но Германию это не радовало. Кому-кому, а уж ему точно хотелось идти ещё меньше, чем Дании.
- Пошли, Гилберт, - сосредоточился, наконец, он и огляделся в поисках брата, но тот как сквозь землю провалился.
Обнаружить удалось лишь Гилбёрда – тот трогательно жался к Нидерландам, надеясь, что его суровый вид будет прекрасной защитой от ухаживаний местных птичек. «Защита» выглядела не слишком довольной, но под умилённым взглядом сестры терпела.
В клюве Гилбёрд держал записку, где чрезмерно знакомым почерком было накорябано:
«Удачи :D»
Как бы ни хотелось порой назвать Пруссию идиотом, но на сей раз невозможно было отказать ему в уме и сообразительности. А точнее – в лени. Ещё по пути из Брюсселя он наотрез отказался уговаривать Норвегию, мотивируя это тем, государство Прусское в сорок седьмом ликвидировано, в Евросоюзе, соответственно, не имеется, а сердцем (или, скорее, печенью) он вообще в России. Большинство, к слову, втайне разделяло его нежелание и совсем бы не отказалось сейчас стать несуществующей страной, чтобы Германия решал за них все проблемы.
Хотя лично Германии казалось, что дело именно так и обстоит, и именно поэтому сейчас он шёл к дому Норвегии. Он уже совершенно устал ухаживать за влипающими в кризис соседями, и надеялся обрести помощника, но очень боялся, что зря.
- У Евросоюза отвратительное чувство юмора, - констатировал Норвегия, едва открыв дверь. – Дания, Швеция, а теперь ты.
- Так и будешь старыми обидами жить? – с тяжёлым вздохом поинтересовался Германия, принимая чашку с кофе. – Мы все изменились, учли ошибки прошлого. А ты не желаешь.
- Почему же? Я просто тоже учёл ошибки прошлого. Устал подстраиваться под чьи-то желания, знаешь ли.
- Разве можно такое сравнивать? Сейчас мир куда более цивилизован, а это всё было в прошлом…
- Ты забыл добавить: «веке», - улыбка Норвегии вышла несколько зловещей.
Именно этого напоминания Германия и боялся больше всего. Против этого аргумента он был бессилен, особенно девятого мая на курортах рядом с Россией.
- Так что, уж извини, сложно говорить о цивилизованности, когда пьяный Пруссия у меня на клумбе приплясывал ещё в прошлом веке.
- Что-то я не помню такого… - совсем смутился Германия, мысленно обещая задать брату, когда он вернётся. Ведь упрёк-то ему предназначался, а отдуваться, как всегда, Людвигу…
- Ты тогда свою овчарку из-под дивана выманивал, - напомнил Норвегия.
- Было дело, - признал Германия. – До сих пор не понимаю: как твой кот умудрился так её напугать?
Норвегия лишь загадочно улыбнулся, совершенно не собираясь пояснять, что помимо кота тут водятся и другие очень интересные существа…
К слову, Гилберту они тогда тоже не очень понравились.

Солнце над Норвегией было уже в зените, но до сих пор ещё ни одно облачко не смело и чуть приглушить его яркого света, а на пороге дома стоял столь же безмятежный, как сегодняшняя погода, Феличиано, и столь же нервный, как ошалевший от женского внимания Гилбёрд, Романо.
Штурмовать Норвегию готовилась Италия в полном составе.
- Ну этих уж точно только лютефиском вытравишь… - проворчал Норвегия, поглядев в окно на новых делегатов. Впрочем, настроения ему это никак не испортило.
- Привет, Норвегия! – так и лучился любовью Феличиано. – Мы с Романо решили зайти к тебе в гости…
- Ага, сделаю вид, что поверил, - кивнул Норвегия.
- Ой, ты угадал… - разочарованно протянул Феличиано. – Мы хотели угостить тебя кексами, - продемонстрировал он пакет со сладким, - они так хороши к кофе…
А вот это уже было первое попадание Евросоюза прямо в холодное и неприступное сердце «северного принца». Вкусности к столь обожаемому кофе не могли не манить.
- Нет уж, спасибо, - решительно отказался Норвегия. – Пятый раз кофе за утро пить – это уж слишком даже для меня.
- Эх, жалко…
- Слава Богу, - еле слышно буркнул Романо, сильно сомневаясь, что некоторые способы влияния от семей Медичи, Борджиа и прочих будут в наши дни оценены по достоинству.
Кто этого непутёвого знает, что он там в тесто мог намешать…
- Давайте не будем нарушать сценарий, - прервал молчание Норвегия. – Вы рассказываете мне, как хорошо в вашей коммуналке, я отказываюсь, вы разворачиваетесь к двери и отправляетесь в южном направлении.
- Брат, может, лучше я его сразу пристрелю? – шёпотом предложил Романо.
Он с самого начала чуял, что эта идея ничем хорошим не кончится.
- Даже не думай, а говорить буду я, - не убирая улыбки с лица, едва слышно шепнул Феличиано. – Вот зря издеваешься! – подмигнул он Норвегии. – Ведь это такой шикарный дом…
- Даже сейчас? – скептически поинтересовался Норвегия.
Романо приуныл, вспомнив покосившуюся в их комнате смежную с Грецией стену, вот-вот грозившую обвалиться, и оба Италии очень надеялись, что не на их голову.
– Там много народу, весело…
Норвегии почему-то представился отлавливающий что-то невидимое в воздухе Нидерланды.
- Не сомневаюсь… Но мне и здесь пока не скучно.
- А женщины!
- То-то я смотрю: у тебя шишка на голове, у Романо синяк под глазом…
Феличиано мысленно недобрым словом помянул сковородки, Романо – не вовремя являющихся братьев одной из Евросоюзовских дам.
- Всё делать вместе…
- То есть – за разных южных бездельников? – уточнил Норвегия.
- Можно без проблем ходить друг к другу в гости…
- Упаси Боже.
- Может, я его всё-таки пристрелю? – повторно поинтересовался Романо.
- Нет, - твёрдо отозвался Феличиано. – Я сам.

Над Норвегией по-прежнему ярко светило солнце, и не было слышно уже птиц, подбитых шальными пулями. Гилбёрд блаженствовал, всем остальным было отнюдь не так хорошо.
- Я к нему не сунусь, - объявил Польша, поглядывая на дуло винтовки в окне. – Он, по ходу, тотально сумасшедший. Не пойду.
- Не волнуйся, - фыркнула Венгрия. – К сумасшедшим специалистов подсылают, а не других больных… ой, - зажала рот руками она, поняв, какую идею сейчас подкинула Евросоюзу…
…и какую свинью подложила бывшему мужу.
- У меня нет выбора, да? – тяжёлым взглядом обвёл Австрия воспрявшую духом Европу.
- Нет, - подтвердил Германия.
- Может, хоть так поймём, что за муха его укусила, - пытаясь несколько смягчить его тон, добавил Франция.
Аристократ всё же, нежная натура, с ним бережнее надо.
«Нежная натура» смерила его обречённым взглядом и зашагала к дому, изящно уклоняясь от летевших навстречу на крыльях суровой северной любви пуль. Не будем говорить о том, кому чаще всего доводилось уговаривать Швейцарию – скажем только, что опыт не пропьёшь. Хоть во всех вместе взятых австрийских барах.
- Ну хоть бы испугался для приличия, - недовольно заметил Норвегия, впуская очередного гостя. – Кофе?
- Нет, спасибо, - отозвался Австрия, и Норвегия мысленно возблагодарил Одина: ещё немного – и он точно бы возненавидел любимый напиток. – Предлагаю перейти сразу к делу.
- Ну начинай, - разрешил Норвегия, устраиваясь в кресле и приготавливаясь к очередной порции доводов.
Австрия, однако, не спешил: удобно устроившись напротив, он достал ручку и блокнот, поправил очки и лишь только тогда попросил:
- Расскажи подробнее о своём детстве.
-… не понял, - после нескольких секунд молчания с некоторым трудом выдал Норвегия, несколько не ожидая такого поворота.
- Ну с чего-то же должна была начаться эта твоя неприязнь к Евросоюзу. Может, травма детства?
- Точно нет, - покачал головой Норвегия. – Это у Европы, скорее, от меня травма детства.
- Ах, да, точно, - Австрия, хоть и жил от моря далеко, но представление о бурной юности Северной Европы имел. – Брак?
- С Данией, Швецией и шведск… Кальмарская семья считаются?
- Более чем, - содрогнулся Австрия, припоминая собственную шведск… Австро-Венгерскую семью. – Отношения в браке, я так понимаю, идеальными не были?
Норвегия посмотрел так выразительно, что Австрия сразу вспомнил подгорающие на общей кухне шведские фрикадельки, тяжёлый финский рок из комнаты сверху и несущегося по лестнице пьяного Данию на велосипеде.
- Так и запишем… Всё, вопросов больше нет, спасибо за сотрудничество…
…- Ну что? – с надеждой ринулся к Австрии весь Евросоюз.
- Ничего, - раздражённо отозвался тот. – Вполне оправданная социофобия и гаптофобия, вызванная долгим проживанием с травмирующими психику личностями. Как и предполагалось.
Дания, Швеция и Германия потупились.
- Так это что, у него недотрах, что ли? – поинтересовался Польша.
- С чего ты взял? – Австрия явно не ожидал такой интерпретации своих слов.
- Ну да у этого твоего учёного все проблемы или из-за недотраха, или комплексы из-за размеров, не так, что ли?
Оскорблённый за старину Зигмунда Австрия завёл было речь о поверхностной и неверной интерпретации его теорий, но его уже никто не слушал. Мысль о том, что Норвегии не хватало любви и человеческого тепла, уже захватила сознание присутствующих.
- Почему вы на меня все так смотрите? – нервно поинтересовался Франция.

Всё так же ярко и жарко светило солнце над Норвегией, вот только Франции было довольно-таки прохладно, поэтому поляну к дому Норвегии пришлось пересекать бегом.
- Сказал бы, что неожиданно, если бы это не был ты, - только и произнёс Норвегия, оглядев Францию с головы до ног и не обнаружив ни единого отклонения от каноничного костюма Адама.
Франция решил не пояснять, что в Евросоюзе думали точно так же. В конце концов, у него были дела и поважнее, да и вообще, когда ему мешалось отсутствие одежды? Устроившись в кресле, нагретом за день посетителями, он томно взглянул на Норвегию и вдохновлённо начал:
- А ведь я к тебе по делу, mon cher… Знаешь, я просто поражён твоей конкурентоспособной рыночной экономикой, поэтому никак не могу не поговорить с тобой об этом…
- Не ты первый, - вздохнул Норвегия. – И видимо, не ты последний…
- Но ведь ты же просто создан для этого, Норвегия! – возразил Франция. – Я глаз не могу оторвать от твоей демократии, столь она совершенна! Твои принципы свободы способны вскружить голову и свести с ума любого, уважение прав человека и вовсе поразили меня в самое сердце… Ты же самое правовое государство, которое только можно представить!
- Ну, и? – Норвегию, казалось, эти тонны комплиментов совершенно не впечатлили.
- Я же тебе только что всё объяснил… Ты идеальны друг для нас. Ведь тебе же здесь наверняка одиноко, - произнёс Франция сочувственно. – Разве тебя не посещает грусть, когда ты сидишь тут один холодными длинными ночами? – интимно прошептал он, придвинувшись поближе.
- Так, - Норвегия невольно ухватился за так и не убранную винтовку. – Передай Австрии, что теперь я точно знаю, у кого именно от меня психическая травма детства. Где-то в области Нормандии, видимо…

Уже не так ярко светило солнце над Норвегией, однако сам Норвегия склонен был предполагать, что или он, или страна на его пороге перегрелся.
- Так, а этого мы, вроде, почти не воспитывали, - нахмурился он, осмотрев с ног до головы очередного посетителя. – Но у меня всё равно дежавю…
Было с чего. Как и прежний, этот посетитель не утруждал себя одеждой. Но, в отличие от прежнего, он не был Францией, а был Грецией. Да и вообще дремал на ходу, не забывая, впрочем, всем своим видом выражать, что-то среднее между «я не сам, меня заставили» и «сами мы не местные, помогите, люди добрые, кто чем может».
Евросоюз не стеснялся даже давить на жалость, но, увы, не на того напал.
Впрочем, лично Грецию Норвегия пожалел и даже выдал ему шорты и футболку.
Правда, не свои, а датские.

Уже опускалось за горизонт норвежское солнце, погружая страны Евросоюза в пучины отчаяния и заставляя их прибегнуть к единственному оставшемуся выходу…
- Я?
- У нас больше нет выхода, - с тоской проговорила Бельгия. – Мы, конечно, можем ещё встать вокруг его дома и кричать: «Норвегия, выходи!», но...
- Ну я же ещё не с вами, - напомнил Исландия.
- Уговоришь Норвегию – примем на следующий же день, - клятвенно пообещала Бельгия.
«Ну прямо акция: приведи друга – получишь скидку», - подумалось Исландии, но спорить он, разумеется, не стал и отправился к дому брата.
- Вот уж кого не ждал… - пробормотал Норвегия, открывая дверь. Визит Исландии мог сулить очень большие неприятности…
На этот раз Евросоюз угадал – ведь именно у Иса были все рычаги давления. Стоило ему лишь улыбнуться, поднять умоляющий взгляд и попросить: «Пожа-а-алуйста, братик…» - и Норвегия был бы пойман на веки вечные.
- И где же мой кофе? – поинтересовался Исландия, вытряхивая Норвегию из мрачных мыслей.
- Сам хочу надеяться, что ещё остался после такого дня… - ответил тот, всё ещё сомневаясь, что Исландия его пощадит.
- Но ведь для меня найдётся?
В голосе Исландии по-прежнему не чувствовалось подвоха – он не собирался заходить ни с какой стороны, заводить разговор издалека… Он просто не собирался ничего делать, и Норвегия понял это без слов.
- Дания ведь не поверит, что ты не смог меня уговорить, - усмехнулся он.
- Поверит, - улыбнулся в ответ Исландия. – А не поверит – убедим, - в кармане его что-то зашевелилось, и Норвегия готов был поклясться, что в воздухе запахло дымом и серой.
- Не сомневаюсь…
За окном по-прежнему шуршали кусты, шептались голоса, где-то звякали бутылки, раздавались удары, неслись страстные стоны и вдохи, а над всем этим вился лёгкий, дурманящий дымок.
Евросоюз продолжал жить своею жизнью, дожидаясь нового восхода солнца над Норвегией.