«Я встретила его первый раз в институте, на втором курсе обучения. Был февраль, шел снег. Ребята с курса как обычно дурачились, по залу для лекций летали самолетики, бумажки… ну чем обычно забавляются подростки?
Внезапно зашел ректор, все девушки как оцепенели, он ввел в класс за собой незнакомого мне парня. Настолько отрешенного, что я тот час влюбилась в него. В него были влюблены все девушки нашего курса, ну еще и курсом младше.
Мэтт Дживас, кажется, так звали его. Рыжие волосы, полосатая водолазка, белая пуховая безрукавка поверх, синие покромсанные джинсы, высокие сапоги.
Помнится, ректор тогда еще пошутил насчет того, что он еще должен познать все прелести школьной формы.
Ну конечно он его не заставил.
Мэтт проходил в этой одежде еще два года, пока не закончил институт.
Кажется, я забегаю немного вперед, почему бы не начать сначала?»

Совершенно­ пофигистично, парень поднялся по рядам, и сел рядом со мной. Я тот час отодвинулась от него к своей однокурснице.
— Он симпатичный, правда?— улыбнулась Хачико, мурлыча песенку Майкла Джексона.
Я тот час помотала головой, Мэтт повернулся к нам, кажется, услышал ее фразу. Тот час покраснев, я уткнулась носом в конспекты, делая вид, что ничего не видела.
Хачико же не упустила момента подмигнуть парню. Тот, придав горделивое выражение лица, отвернулся.

— Зачем ты это сказала?— краснея, пробурчала я, подходя к стоянке, на ходу ища ключи.
— Ну, это судьба, слышишь?— улыбнулась Хачико,— Юки, я не шучу, это любовь! Ты бы видела, как он на меня посмотрел!
Честно говоря, тут я жутко приревновала. И снова смирившись со своей судьбой, злобно нажала на кнопку сигнализации.
Черная­ волга одобрительно мигнула фарами, я, усмехнувшись, схватилась за ручку дверцы.
Хачико села рядом, и включила музыку.
— Снова Джексон?— улыбнулась я, поправляя волосы.
— Тебе не нравится Король?— подруга изобразила на лице святой ужас.
— Не нахожу в нем ничего хорошего,— я нацепила наверх подвеску из кофейных зерен, купленную еще вчера, и вдохнула приятный аромат,— вот кофе, еще куда ни шло.
— Кофе?— переспросила Хачико,— это какой-то новый певец? Почему я о нем не слышала?
Я решила промолчать, и несколько секунд спустя, подружка ударила себя по лбу, с возгласом «поняла!»
Завела мотор.
Волга подалась вперед, разметая перед собой кучи снега.
Играла музыка, в салоне пахло кофе и ванилью. Ехать до дому примерно сорок минут, за это время диск закончился, только Хачико собралась переслушивать его сначала, как я всунула в дисковод Gorillaz
Уже потихоньку темнело, хлопьями сыпался снег.
— Тебе не кажется, что снег похож на пенопласт?— спросила Хачико, вылезая из авто. Одна подняла руки вверх, и улыбнулась.
Я захлопала глазами:
— Пенопласт?
И, правда, снег падал не снежинками, крупными кусками, будто покрошенный пенопласт.
Вернув лицу безразличное выражение лица, я бросила:
— Ничего особенного.
Схватив сумку из салона, поплелась в подъезд, даже не попрощавшись.
— Эй, Юки!— окликнула меня Хачико,— это же твоя погода.
— Ничего подобного,— тихо ответила я,— я ненавижу зиму.
— Скоро день Валентина, с таким настроем к тебе не один парень не подойдет!— крикнула мне в след подруга, но я уже закрывала подъездную дверь.
Будто мне кто-то был нужен. Хачико меняла парней просто как перчатки, я уже знала наверняка, что завтра она попросится пересесть на мое место, поближе к этому парню.
А я сяду на ее место, где она сидела рядом с самым красивым парнем курса, по мнению всего учебного заведения.
Интересно, мое мнение кто-нибудь учитывал?
У меня вообще парня никогда не было.
Не то, что я не красивая… Обычные русые волосы, обычные зеленые глаза.
Обычные комплексы пятнадцатилетнего подростка, за плечами семь лет обучения в художественной школе.
Самый что не наесть заурядный подросток. Зовут меня Юки.
Я бралась за многое, пыталась играть на гитаре, даже не зная нотной грамоты. С таким же плачевным успехом пыталась освоить пианино. Увы, и ах.
То же случилось и с фехтованием, и с тиром.
Хотя нет, стрельба меня заинтересовала, я ходила на курсы около месяца.
Плаванье, танцы, актерское мастерство…
Я все перепробовала. И кажется нигде кроме рисования не нашла себя. Я даже толком не знаю, какую профессию выбрать.
Так что моя жизнь скучна, и скудна.
С парнями я не ладила со школьных лет.
Я помню, что нравилась своему однокласснику, но когда окончила школу, он даже не попытался найти меня. Потом пара неудачных знакомств в контакте, после которых я вполне свободно могу отшивать парней.
Не то чтобы мне не хотелось любить, согласитесь, в наше время найти нормального парня очень трудно, шанс один из сотни, и я как раз его прозевала.
Наверное, когда раздавали парней, я стояла в очереди за дисками…
Вот именно по этой причине, у всех моих однокурсниц есть парни. Одна девушка со своим парнем уже даже запланировала свадьбу и детей.
А я бы хотела себе детей.
Девочку и мальчика.
Наверное, это странно, но все, же мило.
А вообще, чтобы хотя бы думать об этом, нужно найти парня.
Кого-кого, а его я искать не собираюсь. Я искала его уже два года.
Ноль.
Любовь бежит от тех, кто гонится за нею, а к тем, кто прочь бежит, кидается на шею.
Шекспир был прав, но не до конца.
Вот к Хачико на шею любовь всегда кидалась. Даже в детском саду. Может она прирожденная красавица, или что-то еще?
Вроде так ничего особенного. Хачико блондинка, с карими глазами. В отличие от меня, у нее есть способности к гитаре и танцам.
Так же она увлекается флористикой и икебаной. Коварная хитрая улыбка, миловидные глаза.
Она, правда, немного худее меня, и это начинает меня бесить. Интересно, все парни сначала смотрят на ноги? Ах, да, и на попу еще.… Забыла…
Как бы то ни было, мы с Хачико лучшие друзья с рождения.
Всегда, всегда были вместе, некоторые нас даже называли сестрами.
У меня фотографий с ней целая флешка, папка на два гигабайта и три фотоальбома.
Хачико — моя лучшая подруга, самая хорошая, ближе нее никого нет. Жаль только, что живем мы в разных подъездах. Я в первом, она в третьем. Я на третьем этаже, она на пятом.
Это не мешает звонить ей каждый день и болтать по часу.
Вот почему мне всегда приходят такие огромные счета?
У меня правда есть еще несколько историй, но об этом позже.
Ну, так вот, только я повернула ключ в замке, как раздался телефонный звонок на домашний.
Кто-то умеет звонить вовремя.
— Алло,— я подняла трубку, снимая шапку, и оттряхивая его от снега.
— Алло, позови кого-нибудь из старших,— требовательно сказал голос в телефоне.
— Добрый вечер,— уже злясь, повторила я.
Ну, кто виноват, что у меня такой детский голос?
— Куда я попала?— спросили на другой линии, это была женщина, лет может быть тридцати.
— А куда целились?— съязвила я, попутно снимая с ног сапоги.
Женщина фыркнула, и положила трубку.
Я скривилась, и, пожав плечами, улыбнулась:
— Ну, вот и что на это можно сказать?— засмеялась я,— привет, кошарик.
Последнее относилось к огромной серо-белой биомассе, которую я по привычке уже называла Кошарик. На самом деле это был довольно породистый кот Персидский Шиншилловый, по имени Вольфганг Моцарт, умный, но эгоистичный до безобразия.
Все его называют полным именем, он только на него и реагирует, а вот с Хачико у них какая-то неприязнь зародилась, подруга его вечно Бео-вульфом зовет, а тот в отместку и близко не подходит к блондинке. Тут я искренне радовалась, ведь есть что-то, с чем подруга поладить не может.
А я с котами всегда нахожу связь.
Просто они понимают меня, а я свободно понимаю их.
Я вот собак не люблю. Хачико они наоборот нравятся. У нее даже дома есть собака. Кажется овчарка. Подруга не отличается фантазией пера, и назвала его Тоби.
Овчарка появилась у нее три года назад, я подарила ей ее на день рождения. Хачико тогда зачиталась Шерлока Холмса, наверное, Тоби, в честь умершей собачки.
Вы, наверное, подумали, что неприязнь между моим котом и подругой из-за того, что от Хачико пахнет собакой?
Вы в корне не правы! Моцарту уже около восьми лет, и с Хачи они не задружили с первых дней.
Кажется, у выросшего котенка, чувство к подруге поменялось, с глубокой вражды, до скрытой неприязни, но ведь с возрастом приходит мудрость, или я не права?
Включив везде свет, я переоделась, и на всех парах кинулась в ванную. Вот везде холодно, и пока комнату мучает обогреватель, прогоняя зиму из моей квартиры, я могу свободно понежиться в теплой воде, вместе с мыльными пузырьками.
Долго купаться у меня не получилось, только я залезла в ванную с детективом Конан Дойла, в дверях ванной появился Моцарт, истошно мяукая.
Кот был очень и очень воспитан, мне показалось, что с именем передается и характер.
Если ему нужно было в туалет, а в ванной кто-то сидел, он спокойно ждал за дверью. Времени он мне давал на купания полчаса, после чего мстительно гадил в туфли или на сумку.
Прошло всего десять минут, и нетерпеливый Вольфганг стоял у двери ванной, нервно мяукая. Кажется, это было последнее предупреждение.
-А-а-а, погоди, я сейчас!!!— встрепенулась я, нервно разметая пену по ванной, бегая в поисках полотенца. Даже не вытерев волосы, капая водой на линолеумный пол, я выскочила из ванной. Кота у двери не оказалось, и в голову пришло самое ужасное — я оставила сумку на полу.
Мои опасения подтвердились, Моцарт мстительно справлял нужду на мою институтскую сумку.
С совершенно спокойным видом поднялся, и ушел в комнату, спать.
С отрешенным лицом, я расстегнула замок.
Тетрадь с конспектами мокрая, со светло-желтыми разводами.
Калькулятор наверняка не рабочий.
Белый пенал с ручками тоже…
Стоп, а что с телефоном???
Я порылась в сумке, слава богу, телефон не пострадал.
«один пропущенный»
Мне звонила Хачико, странно, она звонит на мобильный только в крайних случаях.
Быстро набрала ее номер, и вслушалась в гудки.
-Алло,— тихо ответили в трубке.
— Хачи, что случилось, с каких пор ты тратишь деньги, чтобы звонить на мобильный?
Ответом послужил всхлип:
— Юки, пусти меня переночевать, пожалуйста.
-Ты где?— я метнулась к окну. Хачико сидела возле моего подъезда на лавочке, одном свитере и джинсах.
На голове медленно образовывалась кучка снега.
Честно сказать, она всегда отличалась лишним трагизмом, или это была привычка, в плохую погоду сидеть на улице, а не под козырьком подъезда.
— А ключи?— съязвила я, глядя на то, как подруга стряхивает с волос снег, устраивая лавину.
— У меня с собой только телефон,— прохрипела та,— так пустишь или мне на вокзал идти?
— Что за глупости!— возмутилась я,— какой к черту вокзал? Разве я могу не пустить тебя к себе?
— Ну… — та не нашла на меня компромата.
— А в домофон звонила?— спросила я,— позвони, я открою.
Хачико поднялась с лавки, несколько секунд спустя, я услышала звук домофона, и с готовностью открыла двери.
Пока Хачи поднималась по лестнице, успела одеться.
Подруга была похожа на снеговика.
Вся в снегу, щеки и нос прямо красные, даже не розовые.
Я бы посмеялась сейчас над ней, но, наверное, ей было не до смеха сейчас.
Кажется, даже слезы застыли в льдинках на щеках.
Я глубоко вздохнула, и, кинув на тумбочку свой полосатый свитер, и шорты, пошла на кухню.
Она постоянно уходила из дома, и причины были разными.
Ссора со старшим братом, ссора с родителями, с парнем…
Хачико была очень тихой и ранимой, но местами проскальзывала ненависть ко всему миру. Была немного странной, день рожденье у нее было в апреле, но она привыкла праздновать его пятого февраля. Это, наверное, только из-за того, что у меня он шестого…
Когда я вернулась в комнату с кофе, Хачико сидела на моей кровати, вытирая салфеткой для компьютера глаза. Вольфганг ходил рядом, не зная, как подойти к девушке.
— А теперь коротко, что случилось?— строго спросила я, поставив на подставку две чашки с кофе.
— Я поссорилась с матерью,— сухо ответила она, в глазах заблестели слезы,— она постоянно говорит, что я нифига дома не делаю, не помогаю, а как только начинаю помогать, то делаю все неправильно по ее мнению. Она меня достала уже!
Потом последовало две минуты отборного мата, и она уткнулась мне в плече. Я глубоко вздохнула.
Ну, вот видите? Это и, правда, было проблемой, завтра она отмечает свое день рождение, семнадцать лет, и тут такая лажа с родителями.
Они, конечно, были во многом правы, но как утверждала сама Хачико, не понимали ее в корне.
Вот у меня с этим не было проблем. У меня родители уже месяца два как в командировке в Америке.
Так что я ее не понимала.
— Хач, вы обязательно помиритесь,— стала успокаивать ее я, чувствуя, что рукав водолазки уже мокрый насквозь. Вот что значат крокодильи слезы.
Честно говоря, ей было из-за чего плакать, ведь мать развелась с ее отцом, папа теперь пропадает во Владивостоке, а у ее матери появился новый муж.
Это, наверное, ужасно, развод родителей, слава богу, они не заставили ее выбирать, Хачи вполне сознательно пошла жить к матери.
-Не помиримся, я знаю,— взвыла подруга,— так всегда бывает.
— Как так?— не поняла я.
— После хорошей полосы всегда плохая,— уныло отозвалась Хач.
— Вот как…— я задумалась,— знаешь, ты же хотела пригласить завтра всех друзей, давай и Мэтта этого позовем, как тебе идея, а?
— Думаешь, он согласиться?— Хачико подняла на меня заплаканные глаза.
Я вытерла с ее лица еще одну слезу:
— Ну, с такими глазами еще и шарахнется от нас,— улыбнулась я,— так, что не плачь. Все пройдет.
-Не жалею, не зову, не плачу, Всё пройдет, как с белых яблонь дым. Увяданья золотом охваченный, Я не буду больше молодым,— процитировала Хач.
— Вот, правильно меня поняла. Давай пить кофе, а то остынет. Завтра нас ждет много сюрпризов,— я первая схватила чашку.