Я зашла в квартиру, и только когда поняла, что совершила ужасную ошибку. Я начала отбивать парня у единственной лучшей подруги. Для меня это было таким же ужасом, как если бы на Японию налетел птеродактиль.
Странн­о, и совсем невозможно.
В полном изнеможении села на кресло. Об ноги стразу же стал тереться Моцарт. Очень долго, я решалась, звонить Хач или нет. Стоило только поднять трубку, как передумав, я отбрасывала ее на кровать.
А если она не поймет? Если подумает, что я пытаюсь отбить у нее парня?
Но если не сказать сейчас, то это перерастет в нарыв, и еще неизвестно, что хуже.
Внезапно телефон сам зазвонил.
— Алло…— дрожащими руками, я подняла трубку, будто была в чем-то виновата.
— Привет сотрудникам ЖЕК-а,— улыбнулась на другой линии Хачико,— как уборка?
— Я уже дома, Хач,— тихо отозвалась я.
— Так быстро?— зависло молчание, наверное, подруга искала свои часы,— а… ясно. Не важно. Что делаешь?
— Пока ничего, только собралась спать ложиться, завтра много работы,— улыбнулась я.
— А… ясно. А я вот Мэтта с скайпе жду…— раздалось двойное «щелк» мышки.
— И как, успешно?— спросила я, зная, почему же его нет онлайн.
— Вообще ничего,— вздохнула Хачико,— слушай, выходи в аську, не ленись, мне скучно.
— Прости, Хач, я…— я остановила свой взгляд на фотографии, где мы вместе с Хачико едим мороженое,— я, наверное, прямо сейчас лягу спать, мне плохо.
— Заболела?— забеспокоилась девушка,— прости, это я виновата, заставила тебя пешком… прости. Может мне прямо сейчас прийти?
— Нет, что ты…— я зевнула,— ты на самом деле ни в чем не виновата. Я, правда, очень хочу спать. Меня внутри грызет.
— Расскажешь?
— Это очень личное…— я вздохнула в трубку,— думаю, к утру все наладится. Спокойной ночи.
— Сладких снов, дорогая,— Хач отключилась первой.
Ну вот, у меня не хватило смелости сказать ей о Мэтте.
Что же теперь делать?
Раздевшись, я завалилась спать, решив, что на свежую голову будет думаться лучше.
Спала вообще плохо, было очень жарко, и, проснувшись, я еле разлепила глаза. Сразу поняла, что заболела.

Примерно в восемь утра, в тот же день, седьмого февраля, получила от Хачико СМС-ку.
«Юк, ты где заболела мне одной ехать»
Тяжеленными руками, я написала ответ
«Топай сама, я простыла, кажется, грипп, не заходи ко мне»
Получив на это унылое «выздоравливай» я еще минут пять послушала тишину, и от подъезда отъехала моя волга.
Что делать в те дни, когда болеешь?
На этот вопрос даже дурак мог дать ответ
«Наслаждаться жизнью, детка»
Вы, наверное, мне сейчас завидуете. А вот и не нужно. Человеку не нужно завидовать с температурой под тридцать девять.
Только плакать и строчить некролог. Ну вот, я опять преувеличиваю.
До часу дня я пролежала без сна, потом на часа три отключилась.
Нелегкая жизнь у больного.
Разбудил меня звонок на мобильный телефон, номер не опознался. Я подняла трубку, и хотя мне было намного легче, прохрипела голосом умирающего лебедя:
— Алло, похоронное бюро слушает.
— Юки, ты как?— в трубке был явно Мэтт,— не видел тебя на парах. Ты не заболела?
— Заболела,— я попыталась, улыбнулся,— так, ничего серьезного.
-Ты сейчас дома?
-Ну да… а… а что?— не поняла я намека. Болеющие обычно вообще ничего не понимают.
Вместо ответа парень сбросился.
Я полежала еще где-то полчаса, когда в дверь начали очень громко тарабанить.
Мягко говоря, подскочила вместе с одеялом. Буквально доползя до входной двери, приоткрыла ее.
Интересно, что подумал Дживас, увидев меня в такой вариации?
В белой майке, с синевой под глазами, нечесаными растрепанными волосами, и больным взглядом наркомана.
Да, именно наркомана, по-иному назвать это не выходит.
Конечно, сначала он опешил, и недоверчиво спросил:
— Юки, это точно ты?
Я оценила его взглядом «Ты дурак?», и кажется, Мэтт все понял. Даже не спрашивая разрешения, прошел в квартиру, и, сняв с руки перчатку, пощупал лоб.
Несколько секунд на его лице бродила задумчивость, потом он спросил, хотя это явно звучало как утверждение:
— Тридцать восемь?
— Ты градусник?— задала я тупой вопрос. Наверное, это было самое тупое, что я сказала за всю неделю.
— Нет, просто догадался,— Мэтт пихнул меня в направлении комнаты,— иди, я сейчас что-нибудь придумаю.
И он, правда, придумал. Жаропонижающее. Не помню, сколько я его выпила, но парень сбил мне температуру на целый градус, если считать с тридцати шести и шести, и в обратную сторону.
Кажется, мне лучше не стало, но теперь градусник показывал что-то вроде тридцати пяти.
— Кажется, я немного переборщил,— задумчиво почесал голову парень.
-Немного?— прохрипела я из-под одеяла. Новенький ответил, размышляя над чем-то:
— К слову, это ведь лучше чем под тридцать девять?
-Ну да…— тебе не пора домой?— я тяжело вздохнула, вспомнив, что Хач может наведаться ко мне.
— Выгоняешь?— Мэтт повернулся от часов ко мне.
— Нет, просто Хач может зайти,— начала оправдываться я,— мало ли что она подумает.
-Ну ладно, двери закроешь?— Мэтт поднялся с моей кровати.
Когда парень ушел, я в изнеможении легла на кровать.
Приперся, без приглашения зашел, сбил температуру на градус ниже, чем нужно, и ушел.
Это нормально?
Уже спустя полчаса в мою квартиру стала тарабанить Хач, и орала что-то насчет того, чтобы я не покидала этот бренный мир.
Я открыла, оказывается, Хачико накупила кучу лекарств, чтобы пичкать ими меня. Как бы я не сопротивлялась, это лишь усугубляло положение.
Девушка просидела со мной до восьми с чем-то, потом, наконец, ей позвонила мать, и она ушла домой. Ну, где ее мама была раньше, когда Хач заставила меня пачками глотать парацетамол?
Вот к чему приводит забота окружающих. К гробику, обшитому бархатом и куче народа в траурном черному.
Нет, конечно, я опять преувеличиваю.
После того как подруга ушла, я выпила горячего чаю, и зашла в интернет. Оказалось, за день, пока меня не было, а время уже близилось к вечеру, скайп, аську и почту просто завалило. Вконтакт я даже побоялась заходить.
Удалив все что можно, я включила плеер, и, готовя ужин, стала наслаждаться блюзом Джимми.
Вот что нужно слушать, а не какого-то там короля поп-музыки.
Потом еще позвонили родители, поздравили с прошедшим. Пока я говорила с ними, Моцарт, как ни странно ходил рядом, у уже искренне орал, что в его миске нет еды. Вот что я не люблю в этом мире. Мыть тарелочку своего кота. Кажется это сущий ад.
Моцарт же так не думает. Он, кажется, об этом принципиально не думает. И ему как-то до фонаря, болею я или нет, только бы ровно в девять вечера миска была наполнена едой.
Вечер прошел просто скучно. Ужин, ничего не предвещающее общение с Хач по скайпу. Я пошла, спать только ближе к двенадцати, как только отцепилась от сети.
Хач рассказывала, что весь вечер, после того как пришла, болтала с Мэттом по скайпу… ну и пусть. Я рада, что у них все хорошо. Жаль только что я дала ему свой номер. Может сим-карту утопить?
Я давно хотела это сделать. Как в фильмах. Взять, и нажать на слив. Но это уже завтра. Завтра четверг. А скоро выходные.
Нужно будет затащить Хач в кино. Как раз говорят интересный фильм идет.