Утренние лучи солнца пробиваются в комнату. Я лениво перевернулась на кровати, и зевнув, уткнулась носом в подушку.
— Хачико, вставай, в институт опоздаешь!-крикнула­­ мать, барабаня руками в двери.
— Ма-ам, мне ко второй паре, дай поспать, блин!— крикнула я, и снова повернулась к подушке. Ну вот. Она отбила у меня всякое желание спать. Да и вообще наслаждаться жизнью. После того как она развелась с отцом, я просто ее возненавидела.
Лишил­а ребенка семьи... какая она мать после этого? И вообще, кто я, чтобы ее судить? Нафиг...
С унылым вздохом, я поднялась, и пнув тапок, который черт знает как оказался у меня на пути, поправила лямку майки.
Наспех причесалась, переоделась в очередную маечку, что купил мне отчим, дабы задобрить...
Пф... ненавижу прогибаться. Никогда не прогибалась, и не буду. Я неподкупная. Какими-то людскими материальными утехами меня не подкупить... Вернул бы мне семью...
Я вышла из комнаты. На кухне жарился завтрак, кажется сосиски и картошка... Втянув носом воздух, отправилась в ванную. Включила воду в кране, и достала из шкафчика лезвие. Аккуратно провела им по руке, то горизонтально, то вертикально, проверяя кожу на прочность. Рука дрогнула. Я давно об этом мечтаю...
Чтобы не мучить себя, не мучить этот мир своим присутствием. Я в принципе никогда не держалась... даже кажется что в мире нет красок.
Каждый день я мучаю себя, щекочу лезвием, в тот момент вольно раскачиваюсь с носка на пятку у самого края крыши...
Однако каждый раз решаю, что это глупо, и ложу лезвие обратно, в шкафчик, под бритву. Знаю, что там никто не будет искать...
Вот и сегодня. Вздохнув, я отложила лезвие на край раковины, и набрав в руки воды, с размаху плеснула на себя. Вода, ручьями, каплями, поползла под одежду. А мне было приятно...
Я знаю, что Юк наорет как обычно за это, если узнает... она мне мать заменяет. И отца. Весь мир. Но она так забавна в гневе. Я ее по своему люблю. Она страшно боится за меня, и если я вдруг умру, то она просто будет винить себя. Я не хочу чтобы она винила себя. Ведь когда Юкихара винит себя, способна на что угодна. Даже уйти следом. Ведь я для нее жизнь. Мне иногда кажется что она живет только ради меня. Может я и ошибаюсь, но я живу только ради нее.
Ведь больше нет ради кого...
Но только вот знает ли она об этом? Знает ли кто-то кроме нее, что я ощущаю...?
Не важно.
Я вышла из ванной, хлопнув дверью.
— Хачико, а потише можно?-крикнула мать из кухни, стоя у плиты.
Я буркнула из коридора:
— Какая разница, все равно скоро ремонт...
— Куда это ты?— спросила мама, выходя за мной.
— В институт,— я одела второй сапог.
— Ты же сказала, тебе на вторую пару.
— Мало ли что я сказала,— одев шарф, я открыла входную дверь, и исчезла на лестнице.
— Отца на тебя нет!— крикнула вслед мама, ее отчаянный голос, этом поднялся наверх, как по каменным плитам спустился вниз, к моим ушам. Я однако не обратила на него внимания.
— Это на тебя отца нет...— с хрипотцой, отозвалась я, уже будучи внизу.
Вышла на заснеженную улицу, и подняла руки вверх.
Эх... Как хорошо. Вот бы никуда не идти, а всего-лишь выпить чашку кофе у Юк, посмотреть фильм в обнимку...
Однако она слишком правильная для этого...
Я стала у ее машины. До выхода еще час. Ничего. Я и подожду.
Сыпал крупный снег... Почти снежками, только легкими... куски облаков, которые падали вниз, один за другим...
Забавно...­ я никогда не любила стоять в снег под навесом. Пусть падает на волосы, согревает мое ледяное тело...
Кажется, прождала еще долго, как из подъезда вышла Юки. Одетая как обычно, джинсы, черное пальто, шарф, сумка на боку.
— Ты тут спала что-ли?— буркнула она раздраженно. Юк никогда в жизни не приходила раньше меня. Ну, я такого не помню. Я всегда прихожу раньше.
— Если бы дала ключи, я бы спала,— серьезно заявила я,— поехали?
— Так учится хочешь?— спросила подружка, тряхнув темными волосами, и открывая дверцу авто.
— Да!— заявила я, залезая рядом с ней.
Та лишь усмехнулась. Как я люблю ее улыбку. Жаль что она ее не любит. Не любит себя. Как ей повезло...