Ната раскручивалась в своем кресле, пытаясь сосредоточиться на главном — ей осталось всего несколько часов, чтобы записать имя в тетрадь смерти. Рюук стоял рядом и выжидательно смотрел на нее.
— Я ведь могу пользоваться ластиком, — пробормотала она очень тихо. — Я могу убить, а потом оживить! Это ведь...
— Нельзя слишком часто пользоваться ластиком, — вдруг грубо отозвался Рюук.
— Но почему? — пораженно спросила она. — Разве...
— Если ты слишком часто будешь пользоваться ластиком, то однажды, когда будешь стирать очередное имя, оно заменится твоим.
— Моим? Но ведь это обман! Ты меня обманул!
— Учти, девчонка! За ластик я мог бы забрать твой голос или слух, а лучше зрение! Такова обычная цена. А я тебе его просто так отдал. Никакой выгоды!
— Значит, ты мог забрать какой-то орган чувства у меня взамен на ластик? Но почему не забрал?
— Просто я в этот день был добрее обычного... и вообще! Я не обязан тебе что-то говорить, Ната!
— Мне просто непонятно, Рюук! Если ты не хочешь говорить, ну и ладно. Я не обижусь.
— Ты не отвлекайся. Пиши имя! Или умрешь.
— Я не знаю, какое имя написать! — развела руками Ната. — Я просмотрела имена преступников, но мне нужно что-то посерьезнее, чем банда хулиганов, которая разбила витирину в ювелирном магазине и вынесла оттуда половину драгоценностей. Ну, даже если бы я нашла какого-нибудь урода... у меня и духу не хватит.
— Но ты ведь спокойно записала имя убийцы твоих родителей в тетрадь! Что здесь такого?
— Это была месть, просто месть за убийство дорогих мне людей. А сейчас... Я не знаю. Видимо я просто слабая.
Она посмотрела на часы, которые стояли у нее на столе и тяжело вздохнула. Осталось полчаса.
— А я почувствую, что умру? — вдруг спросила она.
— Это будет всего лишь несколько секунд. Боль в сердце, а потом оно остановится и ты умрешь.
— Всего несколько секунд...Ой, я не хочу умирать. Мне страшно.
— Все вы люди одинаковые! — рассмеялся Рюук. — Трясетесь от страха, когда нужно сделать настоящий выбор. Ты ничем от них не отличаешься.
— Это не выбор! Это просто несправедливость! Я не хочу убивать.
— Тогда откажись от тетради. Ты все забудешь и с тобой ничего не случится.
— Но... тогда я забуду про тебя и про Эла! — потрясла Ната головой. — Я не хочу этого забывать.
— Тогда пиши имя, Ната! — требовательно сказал Рюук. — Запиши любого преступника, неважно каков масштаб его преступлений. Пиши имя!
— Ладно! — воскликнула Ната и села за стол. Тетрадь так и лежала, открытая, будто маня написать в ней заветно имя. Ната взяла ручку и посмотрела на время — в прошлый раз именно в это время она и написала имя. Но почему все так сложно. Ей осталось несколько минут...
— Почему ты не пишешь? — поинтересовался Рюук.
Ната вздохнула и отложила ручку, закрыла тетрадь. Рюук очумело посмотрел на нее.
— Я не буду писать имя в тетрадь, — проговорила она твердо. — Я лучше умру. Это не по мне — писать имена через каждые тринадцать дней. Я хотела дождаться чего-то страшного, например терракта. Тогда я бы еще могла записать имена.
— Ты ждала нападения на мирных граждан? Это жестоко... А ты говоришь, что я такой.
— Я просто не знаю, как выразить свои мысли на этот счет. Просто... я не хочу этого делать. Я одна и мне не страшно, что кому-то моя смерть причинит горе. Мои родители не будут по мне горевать.
Ната согнула ноги к колени и закрыла лицо ладонями. Сердце билось как бешеное. Сейчас я умру, — думала она. — Вот так просто умру? Без особенных мучений, если верить синигами. Но даже самых заядлых преступников мне трудно убить. Не знаю почему.
Ната посмотрела на время. Дыхание слоно остановилось, но никак не наступал момент, когда сердце сдавит будто в клещах. Сколько же еще ждать? СКолько еще ожидать смерти? Скорее, пока я еще не сошла с ума...
— Ната! — вдруг позвал ее Рюук. Девушка подняла голову, очень медленно. Она боялась шевельнуться.
— Чего тебе?
— Ты не умрешь, — проговорил он и подмигнул левым глазам.
— Почему? Ты ведь сказал, что я умру, если не буду писать имена каждые тринадцать дней!
— Это ненастоящее правило тетради смерти, — покачал Рюук головой. Он махнул своей огромной рукой в сторону тетради и она раскрылась на первых страницах, где были записаны ее правила.
— Но...
— Это постарался сделать Лайт, — пояснил синигами и во второй раз махнул рукой. Одно правило словно слетело с листка, будто песок рассыпалось по полу.
— Но почему ты мне сразу не сказал, что правило фальшивое?
— Я хотел посмотреть на твое поведение, — признался Рюук. — Сначала я подумал, что ты как и все люди морально слаба и не способна жертвовать своей жизнью ради своих принципов. Но я ошибся, видимо.
— Господи, — пробормотала Ната и сердце перестало так быстро биться. — Я так боялась, надеялась, что это произойдет быстро и я даже ничего не пойму...
— Трусиха, — рассмеялся Рюук. — Ты бы видела себя со стороны. Белая, как смерть! Хотя о чем это я? Неуместное сравнение в твоем случае.
— Ужас какой, я думала, что умру. Кстати, зачем Лайт записал это правило?
— Ну... такие были обстоятельства. Ему нужно было, чтобы имена точно продолжали прибывать. Он еще написал правило, что...
— Тетрадь ни в коем случае нельзя уничтожать или ты умрешь, — догадалась Ната. — Вот негодяй. Хоть он и мертвый, но будь моя воля, я бы оживила его и убила бы снова! Я знаю, что это плохо, но мысли же я могу свои озвучивать!
— Конечно можешь! — расхохотался Рюук. — Мне так даже нравится. Кстати, ты когда-нибудь злишься?
— Тебе не рекомендую злить меня, — пробормотала Ната тихо. Тебе я, конечно, ничего не сделаю, но...
— Я все пркрасно понял.
— Ты бы знал, что я испытала сегодня! Мне никогда не было так страшно... ну, кроме того дня, когда умерли мои родители.
— Я и не так пугать умею, — заявил Рюук. — Жаль, что люди меня не видят. Так бы я пугал их... я был бы ужасом, который пугал бы весь город.
— Это твоя сокровенная мечта? Ужас какой-то. Даже ни капли не интересно.
— Ну и ладно, девочка! Мне твое мнение как-то параллельно.
— Лады, — отозвалась Ната. — Ладно. Пора в магазин за продуктами.
— Зачем? Какими продуктами? Яблоками? Скажи, что за яблоками
— Схожу за яблоками и тортом. Мне кажется, что у меня сегодня второй день рождения.