***

- Как ты себя чувствуешь? - Квай-Гон наблюдал, как Оби-Ван ерзает на кровати. Тот смутился:
- Я просто никогда еще не проводил столько времени в постели, тем более такой мягкой. Со мной все хорошо.
- Я попрошу другой матрас для тебя.
- Нет, не надо. В любом случае, это последняя наша ночь здесь. - Оби-Ван выудил из-под себя одну из десятка подушек и повернулся на бок. - Завтра я наверняка буду ныть, что постель на корабле слишком жесткая.
- Завтра обеспечение твоего комфорта будет моей главной задачей. - Квай-Гон поднялся, когда Анакин вошел в комнату. - И зная магистра Винду, я уверен, что у него будет припрятан дополнительный матрас на случай, если кровать покажется ему жесткой.
- И завтра мы поговорим - обо всем. - Прежде, чем Квай-Гон успел отойти от кровати, Оби-Ван поймал его за руку. - Завтра не останется никаких секретов, обещаю.
Квай-Гон наклонился и прижал их сжатые ладони к лицу:
- Неважно, что ты собираешься завтра мне сказать, я никогда больше не покину тебя. Какие бы испытания не лежали впереди, мы пройдем их вместе, мой Оби-Ван. - Нежно поцеловав пальцы любимого человека, Квай-Гон опустил руку Оби-Вана на одеяло и обратился к Анакину: - Я буду медитировать в соседней спальне.
Бросив последний взгляд на Оби-Вана, он выскользнул за дверь, а Анакин присел на освободившийся край постели:
- Завтра в это время он будет знать все.
- И что тогда? - Оби-Ван перевернулся на спину. - Я пытаюсь предугадать выражение его лица при этой новости, но реально я вообще не представляю, как он отреагирует.
- Совсем? Ну, сначала он впадет в шок. Это нормально, в конце концов вы первый мужчина-джедай за всю историю Ордена, собирающийся родить ребенка. Ну, а когда выйдет из шока, то будет взволнован и счастлив. Мастер, он любит вас. И полюбит ребенка, которого зачали вы оба. Вам только придется немного подождать, пока он свыкнется с такими новостями. Я тоже как-то не сразу все понял и привык.
- Я тоже, - Оби-Ван коротко рассмеялся. - Обещай мне, что ты не дашь ему свалиться на пол, когда он все это узнает.
- Мастер, конечно, я позабочусь об этом. - Анакин ненадолго замолчал. - И я даже не позволю магистру Винду беспокоить его, пока мастер Джинн не привыкнет к мысли, что скоро станет папой.
- Квай-Гон и Мейс? Великая Сила, падаван, ты же не оберешься с ними проблем на обратном пути!
Анакин лишь задорно улыбнулся:
- Посмотрим. Спокойной ночи, мастер, приятных снов.

***

Квай-Гон опустился на пятки, позволив Силе вести его по расколотым фрагментам воспоминаний, разноцветным калейдоскопом кружащимся в его памяти. Он сам, в лихорадке, лежащий на постели. Чуткие руки, обтирающие его, успокаивающие, вытирающие испарину. Обеспокоенное лицо Оби-Вана, склонившееся над ним, нежность в голосе, слова поддержки. Обрывки памяти завертелись вокруг него, сложились в цельную картину и затянули внутрь.

***

- Квай-Гон, останься со мной, пожалуйста, Квай-Гон.
Что-то восхитительно прохладное гладило его по лицу, и он повернулся в ту сторону. Влажная ткань, зажатая в руке, узнать которую он мог в любом состоянии.
- Оби-Ван, - он неловко вывернул голову, чтобы заглянуть в склоненное над ним лицо. - Ты здесь.
- Конечно, я здесь. Ты же не думал, что я брошу тебя, пока ты болен? - Оби-Ван закончил вытирать ему лицо и присел рядом.
- Это именно то, чего я заслуживаю.
Квай-Гон внимательно, насколько позволяло его состояние, рассматривал бывшего ученика. Несмотря на темные круги под глазами, Оби-Ван стал еще красивее, чем во времена ученичества. Когда-то коротко обрезанные волосы стали густыми и блестящими и роскошной волной спускались на плечи, ямочка на восхитительном подбородке была прикрыта мягкой бородкой, но это привлекало больше внимания к ни капли не изменившимся ярко-зеленым глазам. С вступлением в зрелый возраст его плечи раздались, и когда-то чересчур стройная фигура приобрела мощь, и под одеждой виднелись четкие очертания мускулов. Тонкая ткань штанов не скрывала сильных бедер и крайне соблазнительно облегала пах. Во имя самой Силы Квай-Гон не мог понять, что на него нашло, что изгнало это прекрасное видение из его жизни.
Прохладная мокрая ткань переместилась на грудь, очертила соски и скользнула по горячей коже вниз, остановившись у пояса штанов. Квай-Гон чуть не застонал от разочарования, но сильные руки приподняли его и прижали к груди, влажная кожа соприкоснулась с влажной кожей, прохладная ткань стирала пот со спины, но Квай-Гона гораздо больше интересовала плоть под его губами, и он прошелся легкими укусами по предложенному плечу и шее, легким толчком заставляя Оби-Вана откинуть голову и дать доступ к беззащитному горлу.
- Квай-Гон?
Слова его не интересовали, но вибрация в горле под губами была восхитительна, и он довольно что-то простонал. Он приподнялся чуть выше, рот легонько защекотали бакенбарды, и он игриво дернул губами за светло-рыжие волосы, пока его руки скользнули между телами и ущипнули соски, затвердевшие под его прикосновением. Ткань куда-то испарилась, и ее место заняли горячие руки, исследовавшие его тело с пылом новообращенного и отчаянием приговоренного. Его уха коснулись теплые губы, и раздался лихорадочный шепот:
- Будь уверен в том, чего ты от меня хочешь, - Оби-Ван толкнул его обратно на подушку. - Квай-Гон Джинн, в моем сердце слишком много любви к тебе, если ты отвергнешь меня еще раз, оно не выдержит, если окажется, что ты был в бреду, в жару, не понимал, что делаешь, я не переживу…
Квай-Гон запустил пальцы в золотые волосы Оби-Вана.
- Этот жар выжег мой идиотизм, мою глупость. Как я мог потерять столько времени - почему ты мне позволил?
- Ты должен был обрести свой путь сам. - Оби-Ван повернулся и лизнул чужие пальцы, оказавшиеся в пределах его досягаемости. - Хотя я уже начал отчаиваться, учитывая сколько времени это заняло.
Квай-Гон отнял руку, медленно скользнул пальцами по груди Оби-Вана, оставляя влажную дорожку среди мягких светлых волос, и нетерпеливо дернул за завязки штанов.
- В следующий раз, когда решишь, что я трачу слишком много времени на раздумья, когда перед нами лежит судьба, можешь меня как следует подтолкнуть.
- Так и сделаю, - выдохнул Оби-Ван, когда прикосновения Квай-Гона стали еще более интимными. - Я запомню.
Одной рукой обхватив поднявшийся член своего любовника, Квай-Гон другой обнял Оби-Вана за плечи и притянул на себя.
- Хватит болтать.
- Любимый, ты достаточно хорошо себя чувствуешь?
- Сейчас ты мне скажешь.
Он перевернул их без предупреждения и яростно улыбнулся оказавшемуся снизу Оби-Вану. В ответ тот запрокинул голову, подставляя горло, и Квай-Гон тут же укусил, наслаждаясь видом оставляемых отметин, стонами и всхлипами своего любовника. Но он хотел большего, и укусил сильнее, почти до крови, вниз по груди, посасывая и зализывая места укусов, зубами дернув за мягкие волосы на груди. Он потерся лицом о более густые и грубые волосы внизу живота, и провел бородой по твердому чувствительному органу, заставив Оби-Вана заметаться и вскрикнуть. Штаны мешали, и он их просто сдернул.
- Пожалуйста, - голос Оби-Вана звучал хрипло, и Квай-Гон решил, что ему нравится слышать эти наполненные страстью стоны и всхлипы, почти так же сильно, как и отголоски их в своем разуме. Он осторожно коснулся горячей плоти, облизав кончиком языка самую головку члена Оби-Вана. Оби-Ван вздрогнул, и Квай-Гон развел ему ноги вверх и в стороны, получив полный доступ к самым интимным частям тела своего бывшего падавана. Больше того, Оби-Ван сам подхватил свои ноги под коленки и раздвинул еще шире. Квай-Гон слегка отодвинулся, чтобы оценить открывшееся ему восхитительное зрелище. Все образы, все воспоминания, что он хранил в своей памяти все эти годы, меркли перед происходившим сейчас, перед раскинувшимся на постели молодым мужчиной, охваченным страстью. Голова запрокинута, кожа горит, тело сотрясает дрожь желания, он мог стать олицетворением похоти, но для Квай-Гона он был чем-то большим. Не в состоянии полностью сформулировать моментально улетучившуюся мысль, не обращая внимания на нарастающий жар лихорадки, Квай-Гон полностью отдался жару страсти, пройдясь языком по всей длине напряженного члена, потом по яичкам, нежно захватив каждое губами, пробуя на вкус, запоминая.
Внезапно закружилась голова, он выпрямился, покачнулся и оперся рукой на постель. Другой рукой он нежно погладил бархатную кожу позади мошонки, и Оби-Ван выкрикнул что-то нечленораздельное, выгнулся, как от боли, и упал на постель, Квай-Гон упал на него, яростно целуя в губы, одной рукой гладя пульсирующую горячую плоть, другой дергаными движениями стаскивая свои собственные штаны.
- Я хочу тебя, - прорычал он среди поцелуя, - я хочу войти в тебя, глубоко.
Он сжал пальцы на члене Оби-Вана и зубами впился тому в шею.
- Да! - отчаянный полузадушенный вскрик, и Оби-Ван кончил, теплая белая жидкость выплеснулась на живот, как и хотел Квай-Гон. Он запустил в нее пальцы и потянулся вниз, Оби-Ван в нетерпении приподнял бедра. Даже только что кончивший и полностью расслабившийся, его любовник был слишком тесным, и он использовал Силу, чтобы растянуть слишком тугое отверстие. От усилий, требуемых для удержания контроля над слабеющим телом, пот струился по его лицу потоками, Оби-Ван почувствовал его нарастающую слабость:
- Сейчас, Квай-Гон, возьми меня!
Волна Силы пронеслась через него, и он почувствовал, как его жар усиливается.
- Я не хочу сделать тебе больно.
- Люби меня.
- Люблю, очень сильно люблю.
Он использовал остаток остывающего семени, чтобы увлажнить свой член, окружающий мир стал терять краски, становясь серым, когда головка члена протолкнулась сквозь мышечное кольцо. Боль Оби-Вана просочилась в его охваченный лихорадкой разум, и он попытался вытащить член, но Оби-Ван обхватил ногами его за талию. Любовь, которую он ощущал, преодолела примитивную физическую боль, и он почувствовал и принял вновь образовавшуюся связь между ними, связь не только тел, но душ. Медленно, Квай-Гон начал двигаться вперед-назад, с каждым разом скользя все глубже, он пропал, затерявшись в волнах лихорадочного бреда и безумия страсти, реальность окончательно испарилась, и он исчез в жарком водовороте, его руки подогнулись, и он рухнул, до конца втолкнув свой член в слишком тесное отверстие. Отчаянный вскрик донесся откуда-то из-за окружившего его разум розовато-серого марева, но у него не было сил хоть как-то замедлить скольжение в пропасть, и вслед за сильнейшим оргазмом пришла тьма.