Бежать. Бежать, спасаться, но выхода нет. Отовсюду хохот, странные тени…. И фигура, нет, даже не фигура, а светящаяся зеленая биомасса, из которой к нему тянутся длинные щупальца, покрытые какой-то слизью. И отвратительный, пробирающий до самых костей шепот…. «Сынок,  сыночек, иди же сюда, иди к своей Мамочке, обними меня!..» И фигура отца, выплывающая откуда-то из темноты и говорящая своим холодным, немного словно бы отстраненным голосом и с неприятной, противной даже усмешкой на тонких губах: «Да, это твоя мама… Что же ты стоишь? Иди к ней!»
«Нет, это неправда!» - отчаянный крик, воздух режет легкие. Бежать…. Бесконечно бежать в этой темноте, спотыкаться снова и снова, боясь оглянуться и увидеть, что щупальца уже почти дотянулись до него… Но вот ему удается вырваться вперед. Сердце радостно бьется в груди, а не мечется по ней испуганной птицей. Но Фортуна в эту ночь отвернулась от него. Мальчик со всего размаха ударяется о стену и сползает по ней вниз. Но тут же вскакивает на ноги и понимает, что попал в ловушку. Выхода нет…  Мальчик оборачивается и видит, что еще немного, и щупальца схватят его и утянут в эту биомассу. И он растворится в ней… Обреченно вздохнуть и закрыть глаза? Нет, никогда! Он будет смотреть прямо на нее. Пусть он боится, но в этот миг он не покажет своего страха.
Но вдруг…. Кольцо из сияющего, слепящего глаза света рождается где-то за его спиной и, постепенно расширяясь, проносится вперед, и с истерическим вскриком исчезает все: щупальца, фигура, из которой они тянулись, тени, отец…. Все растворяется в этом свете. И даже темнота отступает назад….
- И бывает же такое, - говорит кто-то за спиной мальчика.
Тот резко оборачивается и видит, что стенка, из-за которой он едва не попал в ловушку, пропала, и на ее месте стоит довольно высокая девушка. Странная девушка….. Длинные волосы, каштановые, с золотисто-рыжим отливом, только три пряди слева белые, словно снег, как будто это седина, чуть прищуренные, но такие глубокие и ясные темно-карие глаза, худое лицо с припухшими темными губами, бледная кожа. Одета незнакомка была в довольно широкие потертые джинсы и футболку, на которую она накинула легкую куртку черного цвета с расширяющимися к запястьям рукавами, на ногах – кроссовки.
Мальчик весь напрягся. Пусть эта девица и спасла его от непонятной «Матери», но кто знает, может, на самом деле это лишь хитрый ход? Чтобы загнать его в ловушку и уже окончательно….
- До чего доводят детей кошмары… - незнакомка вздохнула и покачала головой. – Как тебя зовут, лунный лучик?
Мальчик недоуменно изогнул бровь. Она назвала его лунным лучиком? Какая глупость! Ничего бредовее не придумаешь. Впрочем, это воистину достойное продолжение всего того, что было в начале.
- Сефирот, - немного поколебавшись, сказал он. – А ты кто?
- Красивое имя, - девушка улыбнулась. – И тебе оно очень подходит. А кто я… Зови меня просто странницей.
Сефирот фыркнул. Нелепее и не найти!
Странница огляделась по сторонам и поежилась.
- Неприятное здесь местечко, - призналась она мальчику и предложила: - Может, перейдем куда-нибудь, где будет гостеприимнее? Или хотя бы просто уютнее… Ну, что скажешь?
Мальчик насмешливо фыркнул. Какая разница? Здесь или где-то там… В любом случае, как он считал, итог будет один.
- Ну, пойдем, - неохотно сказал Сефирот.
Странница улыбнулась и протянула ему руку. Мальчик снова заколебался. Он прекрасно понимал, что если примет ее ладонь, и  протянет в ответ свою, то он доверит этой незнакомой девушке и свою жизнь. Но что-то заставило его согласиться и сейчас.
Они взялись за руки, и странница шагнула вперед, свободной ладонью делая такой движение, будто она открывает дверь.
Сердце в груди Сефирота замерло. Внезапно он понял, что вот-вот узнает что-то очень важное, такое, что оно, быть может, изменит его жизнь. Но…
- Вставай, уже семь часов! – неприятный, скрипучий голос мисс Нейурман, одна из ученых, что работали вместе с его отцом.
О, как Сефирот ее ненавидел! Всю, от кончиков крашенных блондинистых волос, до ногтей на пальцах ног, вечно выкрашенных вульгарно-алым лаком и вызывающе торчащим из босоножек. Фанатично преданная профессору Ходжо, заглядывающая ему в рот, подобострастно склоняющаяся перед ним…. Как же это противно! Низкая женщина. Ни чувства гордости, ни самолюбия, ни-че-го.
Мальчик поморщился и откинул одеяло – тонкую простыню. В небольшой комнате было всегда холодно и неуютно. Отец считал, что это закалит его характер. Идиотизм. Профессорша давно уже умчалась куда-то по делам, а Сефирот стоял и смотрел на себя в зеркало. И почему-то ему казалось, что он вот-вот увидит в нем отражение той самой странницы, что помогла ему во сне. Но почему-то не получалось… Мальчик вздохнул, быстро умылся, почистил зубы, оделся и вышел из своей комнаты.
- Сколько можно было возиться! – визгливо воскликнула-проскрипела профессор Нейурман, возникая словно из ниоткуда и больно хватая Сефирота за плечо. – Профессор Ходжо ждет тебя уже целых пять минут! И как тебе только не стыдно! Такой великий человек, гений, уделяет тебе свое внимание, а ведь он еще и такой занятый! Да ты молиться должен на своего уважаемого отца!
Мальчик делал вид, что внимательно слушает профессоршу, а сам только ухмылялся где-то в глубине сознания. Он не воспринимал Ходжо как своего отца. Не видел в этом смысла. Потому что в душе понимал, что настоящие отцы себя так не ведут с единственными сыновьями… Горечи от осознания этого не было. Не было и боли. Сефирот ни с чем не мог сравнить. Не было перед его глазами примеров для сравнения…
Профессор Ходжо сидел за столом в своем кабинете и читал какие-то отчеты. Когда Нейурман приволокла (а иначе это и не назовешь) Сефирота в помещение, он поднял голову от бумаг и сухо кивнул сыну.
- Присядь пока в углу где-нибудь, - профессор неопределенно махнул рукой, вновь возвращаясь к отчетам.  – А вас я пока попрошу вернуться к своим прямым обязанностям.
Женщина кивнула и, бросив на Ходжо полный обожания взгляд, вышла из кабинета. В комнате настала тишина… Мальчик переминался с ноги на ногу и мрачно рассматривал большие, высокие шкафы, забитые папками разных толщины и цвета. Никаких стульев в кабинете его отца не было, не считая, конечно, того, на котором он сам сидел.
Прошло не меньше получаса, прежде чем профессор Ходжо дочитал отчеты и отложил их в строну. Он медленно потянулся, снял очки, аккуратно протер их темно-алой тряпочкой из замши и только после этого посмотрел на сына.
- Здравствуй, - профессор Ходжо сухо кивнул своему ребенку, встал из-за стола и подошел к нему. – Как ты себя чувствуешь?
Это не было данью вежливости или просто какой-то традицией. Он задавал этот вопрос лишь потому, что беспокоился за эксперимент. Профессор страстно желал, чтобы все прошло удачно и чтобы он стал создателем новой расы. Расы идеальных воинов…
- Нормально, - буркнул мальчик.
Он давно уже зарубил себе на носу, что говорить отцу всю правду о своем самочувствии – это значит подвергать себя кажущейся бесконечной череде выматывающих, противных процедур и обследований, после которых мир окрашивался в свои истинные черно-белые тона, все вокруг плыло и смазывалось, накатывала сильная слабость, и не оставалось ни сил, ни желания жить. Хотелось просто лечь и умереть. И хотя бы этим заставить профессора Ходжо испытывать какие-то эмоции на его счет. И в последний момент своей жизни со злорадством думать, что мечте отца сбыться не суждено. Или суждено, но далеко не скоро….
- Хм, хм, - профессор Ходжо издал какие-то неопределенные звуки и кивнул. – Что ж, хорошо. Можешь идти на занятия.
Он царственно указал своему сыну на дверь, а сам вернулся к очередным бумагам. Мальчик покинул кабинет и неспешно пошагал по широкому белому коридору. Жизнь такая однообразная…

***

Сефирот ждал. Терпеливо, даже как-то кротко.  Почему-то он был уверен, что эта странная девушка из вчерашнего сна придет и сегодня.
Мальчик стоял в полной темноте и слушал. Но слышал только тишину. И это было скучно…
- Ты ждешь меня? – тот же голос.
Сефирот обернулся. Окруженная каким-то неземным, мягким светом перед ним стояла странница. Темно-карие глаза смотрели строго, но с лаской… На вид ей нельзя было дать больше восемнадцати-девятнадцати лет, но мальчик смутно чувствовал, что она гораздо старше…
- Да, - Сефирот не любил врать.
Так всегда бывает, когда ты живешь среди лжи. И хотя бы во сне хочешь иметь дело с правдой….
- Правда и Истина – это две большие разницы, - вдруг сказала странница. – Но об этом потом. Так пойдем?
Мальчик с каким-то страхом ожидал, что сейчас все снова закончится, и он увидит ненавистное лицо профессорши Нейурман.  Но этого не случилось. И вот Сефирот и девушка стоят на берегу моря. Синего-синего, и горизонт бесконечен, и небо сливается с волнами, которые венчают пенно-белые короны, когда они касаются берега.
- Как красиво! – воскликнул Сефирот, а странница улыбнулась.
У нее было мало времени, а столько всего нужно сделать… Разбудить спящую душу этого угрюмого и мрачного ребенка, подарить ему надежду… А это не так-то и просто. Она искренне желала помочь. И тонко чувствовала, что здесь и сейчас она очень нужна…
- Да… Я люблю море. Свободная, вольная стихия! – странница снова улыбнулась.
- Расскажи мне,  - вдруг попросил Сефирот.
Он сел на большой камень, обнял колени руками и выжидательно посмотрел на девушку.
- О море?
- Нет, что-нибудь… Например… - мальчик задумался. – О дружбе.
У него было много вопросов, но он выбирал. Понимал, что, скорее всего, эта девушка просто не успеет ответить на все. Сейчас Сефирот спросил про дружбу, потому что слышал как-то раз, как один из ассистентов профессорши Нейурман назвал молоденького лаборанта своим другом. И мальчику стало интересно. А кто такой друг? И для чего он нужен?
- Искренность отношений, правда в общении - вот дружба. Так говорил Александр Суворов, великий полководец. В бедности и других жизненных несчастьях настоящие друзья - это надежное прибежище. Это слова Аристотеля. Он был греческим философом и учителем.
- То есть друзья – это?..
- Опора в жизни. Но нужно быть осторожным и уметь отличать действительно друга от человека, который просто пытается втереться тебе в доверие, преследуя какие-то свои цели.
- А как этому научиться?
- Сердце. И душа. Научись слышать их. Слушать. И они тебе помогут.
Сефирот медленно кивнул и задумался. Он перебирал в своей памяти всех людей, которых он знал. И пытался найти хотя бы кого-нибудь, кто подошел бы под определение слова «друг». Но не мог найти. И ему стало грустно… Он вдруг почувствовал, как он одинок. У него нет никого, кто бы мог утешить его в минуту горести, оказать поддержку или просто побыть рядом. Нет, вообще просто быть! Чтобы он, Сефирот, мог жить с радостной мыслью о том, что где-то там у него есть друг, к которому он сможет обратиться в любой момент и который всегда будет готов ему помочь. Как и Сефирот ему…
- Не бойся. Друзья есть всегда. Иногда нужно просто оглянуться вокруг. Люди так часто мечутся в поиске, бегут вперед и вперед, преследуя какую-то призрачную цель, и не понимают, что иногда нужно просто остановиться. В какой-то момент замереть, перевести дух и оглянуться вокруг. И понять, что эта самая цель вот она. На расстоянии вытянутой руки. И не нужно никуда бежать, - странница улыбнулась.

Сефирот закрыл глаза. Он давно уже понял, что проиграл. Еще тогда, когда она ушла. Попросив помнить ее и не забывать… И сказав на прощание, что она обязательно придет. Если только Сефирот сумеет ее позвать… Это был единственный раз в его жизни, когда он заплакал. Ему казалось, что он теряет ее. И теряет навсегда. Но время шло, боль притупилась, и Сефирот начал забывать… Вот тогда-то он и проиграл. Он даже и не пытался позвать странницу. Ее фигура, лицо, улыбка, удивительные глаза… Сейчас Сефирот вновь начал их вспоминать. Он не смог удержаться в воздухе после атаки Клауда и упал на крышу здания. Страйф стоял рядом, тяжело дыша. Видно было, что он верил и нет в свою победу. Где-то в небе кружился Хайвинд с его друзьями, темные тучи начали расходиться. И пошел дождь… Теплый дождь, так похожий на слезы…
- Мама, - вдруг прошептал Сефирот, а потом собрал все свои оставшиеся силы и крикнул, срывая голос: - Мама!
- Я здесь.
Тихий смех, такой родной и близкий… Глаза закрываются, сознание ускользает, но Сефирот каким-то чудом удерживает его и поднимает ставшие каменно тяжелыми веки.
Он видит странницу. Она совсем не изменилась, только белых, седых прядей стало пять. Девушка идет к нему по тонкой пленке дождя, опускается рядом и кладет голову Сефирота себе на колени.
- Я вспомнил тебя, я не забыл, - шепчет он.
- Знаю. Я всегда в тебя верила…
- Но я…
- Каждый из нас имеет право на ошибку и на шанс, чтобы ее исправить.
Клауд стоит и смотрит. И не может поверить своим глазам. Кто эта странная девушка? Мать Сефирота? Но она точно не Дженова! А кто же тогда?..
- Время жить, - вдруг сказала Мама и легко поднялась с колен.
Она протянула Сефироту руку.
- Пойдем?
Он улыбнулся и протянул в ответ свою. Соединились ладони. И от их прикосновения родилась Волна. Волна света, что трижды обошла земной шар. Кто-то ее увидел, кто-то нет, но жизнь изменилась. Планета начала оживать…
А где-то там, на берегу моря, что сливается с небом, сидит на камне шестилетний мальчик и слушает девятнадцатилетнюю девушку…
И вся жизнь впереди. Потому что пришло время жить….