Одно лекарство есть от сна — она, она, весна! (с Lumen)

Сефирот разбудил Клауда где-то за час до полуночи. Попытка последнего поныть, что он устал, он с работы и вообще, провалилась. Впрочем, Страйф на успех и не надеялся. Ему вручили полотенце, отвесили оплеуху, и отправили прогонять зиму. То есть, бегать по всей квартире из угла в угол размахивая полотенцем и орать: "Кыш-кыш!" Под веселый матерок и щедрые пинки Сефирота. Старая и добрая армейская традиция. Мать ее! Насчет "старая" Клауд был согласен, а вот насчет "добрая" он мог бы поспорить, но не с кем. Утешало одно, что где-то, на другом конце Гайи, точно также весело размахивая по углам полотенцами, Зак и Генезис под раскатистый мат и пинки Анджила, погоняют зиму. Ну, или что там у них сейчас.
— Ебать ту Люсю, Страйф, ты уснул там? — так виртуозно ругаться, как Анджил, Сефирот не умел. Но компенсировал это щедрым пинком. Клауд замахал полотенцем с утроенной энергией.

***

Клауд проснулся на удивление рано, и, не спеша одевшись, поплелся на кухню. Генерал сидел у окна, подперев голову рукой, и периодически вздыхал. Так обычно вздыхал Нанаки, когда видел, что у кого-то шоколадка, и этот кто-то делиться не собирается.
— Доброе утро! — Клауд подошел поближе, чтобы посмотреть, чего же такого творится на улице, что Сефирот так тяжко вздыхает. На улице все было как обычно: слякоть и грязь. Весной не пахло. Даже близко.
— Весна,— снова вздохнул генерал. Настроение у Сефирота было весьма лирично и возвышено. Ему хотелось писать стихи и плакать, глядя на закат. Но всяким чокобо это было не понять.
Клауд тем временем заглянул в холодильник. Холодильник был пуст. Мыши в салочки играют, лапками разводят: "Как живете-то?" От сего зрелища желудок Страйфа жалобно заныл. Клауд в сердцах хлопнул дверцей. Сефирот даже не обернулся, только бросил:
— Кофе тоже кончился. Сгоняй в магаз.
— Знаешь, Сеф, мог бы и сам сгонять, — огрызнулся Клауд. — А то сидишь тут и вздыхаешь, будто барышня кисельная.
— Не кисельная, а кисейная, — поправил генерал.
— Да хоть компотная, один хрен! — прорычал Клауд. Он был голоден и зол.
— Эх, ты. Чокобо карманный. Хоть бы цветов мне когда купил, — голос у Сефирота был грустный-грустный. — Как же, дождесси от тебя...
У Клауда отвалилась челюсть от такого заявления.
— Эээ... ну... я же дарил, — пробормотал он.
— Знаешь что, Страйф, — заявил генерал, — затрахал ты своими кактусами. Хоть бы из них текилу гнать можно было, а то... Эх! Вот она, жизнь семейная! Я ему лучшие годы свои отдал, а он! Чувствую себя золушкой, трахни-ее-Бахамут.
Сефирот смахнул невидимую слезинку. Клауд завис. Он ожидал чего угодно. Но не такого.
— Ты за пожрать порыл или сам станешь завтраком? — рявкнул генерал. Клауд не заставил себя долго уговаривать, накинул куртку, обул кроссовки и побежал в магазин, по дороге размышляя, что случилось с его сожителем вообще и бывают ли у мужчин критические дни в частности. Вернулся быстро. Благо, по утрам народу мало. Сефирот сидел все в той же позе у окна и вздыхал. Клауд подошел к нему и встал за спиной.
— А. Явился, — меланхолично заметил Сефирот.
— Ага. Вот. Это тебе, — Клауд протянул генералу горшочек с растением.
— А. — Сефирот взял горшочек, повертел его, — И что это?
— Ну-у, ты просил цветок. Вот. Цветок. — пояснил Клауд.
— Сам вижу. И даже не кактус, — Сефирот осторожно потрогал стебелек растения. На всякий случай. — А как он называется?
— Ахез,— пожал плечами Клауд
— Никогда не слышал, — удивился генерал,— а что это значит?
— "А хрен его знает,"— объяснил Клауд, — мне сказали в магазине, а я забыл.
— А. Эх, Клауд, Клауд, какой ты всеже не романтичный. Если б не просил, хуй бы ты сам допер,— Сефирот отвернулся.
Какое-то время молчали. Сефирот витал в облаках. Клауд думал, как вернуть генерала в нормальное состояние. Мысль была одна — треснуть по голове. Главный вопрос — чем?
— Эй, Клауд! — вывел Страйфа из транса голос Сефирота, — че там пожрать есть? Я голоден, как скотина!
— А? — непонял Клауд, — А... как же весна, романтика, все дела?
— Весна-весной, а обед по расписанию. Сваргань чего-нибудь, — с этими словами Сефирот поднялся и ушел в комнату.
"Вот тебе, бля, и весна, вот тебе, бля, и рымантика, чтоб это все Бахамут сожрал" подумал Клауд, надевая фартук.

Часть 2

В это время в маленькой солджерской хижине, где-то у черта на рогах, Генезис и Зак, задорно размахивая полотенцами по углам, прогоняли зиму под подбадривание под зад и веселый мат Анджила. Генезис ворчал, но тихо. Когда Гордый в таком боевом настроении, лучше не нарываться, а то всю оставшуюся ночь придеться слушать лекции на тему: "Не рановато задембелевал?" и все такое. Заку, наоборот, было весело. Он думал о том, что в это же время в Мидгаре под чутким руководством Сефирота Клауд, весело размахивая полотенцем, также прогоняет зиму.


***

Утро для Анджила началось станно — он проспал. Давно с ним такого не было. Генезис и Зак, судя по всему, уже давно встали. Гордый неспеша натянул старые треники, вышел на крыльцо и сладко потянулся, до хруста, чувствуя, как новое свежее утро разливается по телу. Слегка размявшись, Хьюли умылся и пошел в кухню, предвкушая плотный завтрак. Однако, его ждало горькое разочарование. В кухне за столом сидели Зак и Генезис. Но завтраком не пахло. Вместо завтрака на столе стоял кактус, когда-то подаренный Заку Клаудом. И подопечные Анджила любовались растением, умильно улыбаясь.
— Эй, банда, че пожрать на сегодня? — окликнул подопечных Хьюли.
— А? — повернулся к Гордому Зак, — Ааа, утро, Андж. Ну ты посмотри. Нет, ты только посмотри, какой цветочек!
Анджил бросил взгляд на кактус. Тот, действительно расцвел. Ночью, наверное.
— Очень хороший цветочек, — согласился Хьюли. — Правда. А теперь тащите пожрать, да делом надо заниматься.
— Скотина ты, Андж, — проговорил Генезис. — Все тебе пожрать да пожрать.
— Угу, — согласился Зак. — Никакого понятия о прекрасном.
Такого предательства от Фэйра Анджил не ожидал. Скрипнув зубами, Хьюли пошел во двор. надо было подлатать крышу сарая. От этих двоих толку все равно ноль.
"Да что с ними такое?" — размышлял Гордый, доставая инструмент. — "ПМС? Лавлесса обчитались на пару? Но ладно бы только Генка, но Зак?" Вот на этом мысль останавливалась.
Анджил почти закончил латать крышу. И даже немного успокоился. В конце концов, чем бы дети не тешились, лишь бы Лавлесс хором не цитировали. Пусть их. Гордый даже начал насвистывать себе под нос что-то веселое, как вдруг...
— Эй, Андж, твою дивизию, ты жрать идешь? — позвал Хьюли Зак. Анджил в это время вбивал последний гвоздь. И промазал. Попав молотком по пальцу со всей дури. И тут Гордого прорвало. Скатившись с сарая чуть ли не на голову Фэйру, Анджил гроздно навис над испуганным Заком.
— Ах ты ж пиздоблядская мудоебина, — начал Гордый. Но его прервали. На помощь Заку, уже мысленно готовившемуся к долгой и мучительной смерти, пришел Генезис.
— И как это называется, Хьюли, — гроздно рявкнул Рапсосдос.— Сам скотина криворукая, а на ребенка срываешься? Калечишь неокрепшую детскую психику?
Зак, поняв, что казнь отменяется, смылся. А Генезис продолжал разглагольсвовать об умственных способностях Хьюли вообще, и о кривых и растущих известно откуда руках в частности. Анджил тем временем оттаял. Да, действительно, сам виноват. И на Зака зря сорвался. Да и Генезис выглядел забавно. Всклоченная рыжая шевелюра, дикие глаза, руками машет, что твоя мельница. Хьюли не выдержал и рассмеялся.
— Че ржешь? — рыкнул Генезис.
— Ой, Ген, ты сейчас — прямо как недовольная женушка, отчитывающая пьяницу-мужа, — Анджил снова рассмеялся.
— Ладно, пошли чтоль, — миролюбиво сказал Генезис, — Обработаем твои боевые раны.
С этими словами рыжий потащил Гордого в дом.
После сытного и вкусного обеда, Анджил, сытый и довольный, попыхивая трубочкой, вдруг притянул к себе кактус, внимательно посмотрел на него и сказал:
— А действительно, какой хороший цветочек.