— Дай попробую угадать... Он тебя выгнал, и ты примчалась за утешением ко мне?
Леди в насквозь промокшей одежде стоит на крыльце, обхватив руками вздрагивающие плечи. Ей уже не кажется, что явиться в «Devil may cry» было хорошей идеей. Но теперь все равно, лишь бы от дождя укрыться.
— Н-не... выгнал...
Сама сбежала. Выскочила из дому в чем была и помчалась, не разбирая дороги, только бы оказаться подальше от этих ледяных глаз, безжалостно оценивающих «а достойна ли ты быть рядом со мной?»
— Ты что? Плачешь? А ну, иди сюда, ты же вся мокрая!
Полчаса спустя Леди сидит на диване, переодетая в рубашку Данте, закутанная в его одеяло, и греет озябшие ладони, обхватив большую, нет, просто огромную чашку горячего кофе. Все правильно, в доме Данте неоткуда взяться роскошному сервизу из саксонского фарфора с такими крохотными чашечками, что их едва хватает на один глоток и к которым страшно прикоснуться...
Она глядит в чашку, не находя слов, чтобы объяснить, что с ней происходит. И, в конце концов, Данте не выдерживает. Он сам не слишком разговорчив, но терпеть такое молчание попросту не способен.
— Ну, послушай, может, все не так плохо... Я где-то недавно читал, что это вполне нормально. Ну, то есть, когда муж с женой время от времени ссорятся. Это даже считают хорошим признаком. В смысле, что – не безразличны друг другу... как-то так, что ли...
— Нет, все не так, — вздыхает Леди. – Мы не ссоримся. Просто я постоянно чувствую себя неотесанной деревенской девчонкой, сдуру выскочившей замуж за аристократа. Со мной не о чем говорить, я не знаю, как следует одеваться, чтобы прилично выглядеть. Не умею того, что должна уметь жена – ни гладить рубашки, ни вкусно готовить, ни даже правильно подать на стол то, что приготовила... А еще я не умею целоваться, и от меня всегда пахнет порохом и оружейным маслом... это не женственно...
«А, может, ты все это только навоображала?» — хочет спросить Данте, однако тут же вспоминает – Леди не из тех, кто способен плакать по пустякам. Значит, и в самом деле, что-то не так.
— Не знаю, как насчет всего остального, но научить тебя целоваться я могу. Прямо сейчас, если позволишь.
Прямо сейчас Леди готова позволить ему все. Только бы чувствовать, что рядом кто-то есть, что она не одна в этом огромном холодном мире.

— Ты все время думала только о нем.
Ни обиды в голосе, ни насмешки. Просто констатация факта.
«А ты о ней, разве не так?» — думает Леди, натягивая на плечи одеяло. Спрашивать вслух не станет. Он угадал. Она, скорее всего, тоже. «Мы с тобой можем быть друзьями, напарниками, деловыми партнерами, но не больше»...
— Ты чего дрожишь? Замерзла? Вот черт, я, кажется, забыл окно закрыть!
— Закрой, а то ветром хлопнет – стекло разобьется.
— Ага, а деньги на ремонт придется у тебя одалживать! Хотя, погоди... как насчет оплаты за мастер-класс по настоящим поцелуям?
В эту нахально улыбающуюся рожу так и хочется запустить подушкой. Или тапочкой. Или... нет, чашку жалко. Хорошая чашка. Большая.
— Ладно, ложись спать, поздно уже.

Когда наступает ночь и за окном темнеет, можно закрыть глаза и сказать себе что-то вроде «утро вечера мудренее» или «я подумаю об этом завтра». И вот, «завтра» наступило, но по-прежнему неясно, что делать и как с этим жить дальше...
Выйдя из ванной, Леди понимает, что возможности подумать у нее, собственно, уже нет. На пороге – муж, а со второго этажа неторопливо спускается Данте.
— Вирджил. Тебе не кажется, что все это похоже на сцену из дурацкого анекдота? Я так понимаю, нам не нужно друг другу ничего объяснять?
У старшего тоже есть чувство юмора, однако, несколько иное. Он расставляет акценты интонацией, тщательно выверенными паузами и чуть заметной издевкой в голосе:
— Согласно законам жанра мне сейчас следует кого-нибудь убить. Вот только... Не могу определиться – кого именно... тебя? ...ее? ...или вас обоих?
— Ее – не позволю! – решительно говорит Данте, протянув руку, чтобы призвать Мятеж. – Меня – можешь попробовать.
— Нет! – Леди бросается между ними, пытаясь заслонить Вергилия собой. – Не смейте!
— Даже так, — Данте пожимает плечами, отбросив меч куда-то назад. В стену, которой не привыкать к подобным выходкам.
— Сделай выводы, Вирджил. Она бросилась защищать тебя от меня, а не наоборот.
— Я уже сделал выводы. Пойдем домой, Мэри. Неважно, что произошло между нами, или между тобой и моим братом. Это не имеет значения.

Молчи, Данте. Если ты сейчас скажешь что-то такое, что может не понравиться мне, или ей, без драки точно не обойдется.