Гремел духовой оркестр. Звучали до боли знакомые мелодии военных лет. День был ясным, солнечным, праздничным. Привычные плакаты: "4-й отдельный артбатальон", "Ищу однополчан", "Воевал в Восточной Пруссии", "С кем брал Берлин? Отзовитесь" - и многочисленные самодельные стендики с фотографиями молодых парней, большинства из которых уже давно не было среди живых.
Сбившись в кучки, фронтовые друзья пели, разговаривали, кое-кто танцевал. Эрик Николаевич и Тема пробирались сквозь толпу: какой-то определенной цели у них не было, хотелось просто побыть в кругу фронтовиков.
У центральной эстрады парка, на которой давали свой концерт школьники, сгруппировались бывшие партизаны. В центре круга - секретарь обкома, в старенькой потертой гимнастерке, с тремя боевыми орденами - другие награды в этот день он не надевал. Рядом с ним молодой генерал авиации. Тимофеев сразу узнал его.
- Тот самый, - толкнул он Кардашова, - с ним я летал тогда на разведку...
Секретарь обкома заметил директора АЭС.
- Ну, атомный бог, иди сюда, познакомлю, - позвал он Кардашова и что-то сказал генералу. Тот с любопытством посмотрел на Эрика Николаевича.
Поздоровались. Рука у летчика была крепкой, жилистой.
- Его батя, - секретарь представил генерала, - к нам летал, на партизанском аэродроме раз сто приземлялся. Мы на него молились. Но за всю войну лишь до майора дослужился, а сын-то, гляди, уже генерал!
Секретарь повернулся к Кардашову.
- А это начальник атомной станции. Пока нашей, а не той, где тебе пришлось...
Генерал едва заметно подмигнул секретарю:
- Военная тайна. Мне положено молчать... Это я, так сказать, по давнему знакомству... У вас на станции, - обратился генерал к Кардашову, - отличный парень есть. Дозиметрист. Я с ним летал...
- Тема, - позвал Эрик Николаевич.
- Точно! - обрадовался генерал.
Тимофеев пробился к ним. Генерал обнял его, расцеловал.
- Великолепный мужик! - Летчик не выпускал Тимофеева. - Он меня сориентировал. Не слепыми кутятами летали, а грамотно. В общем, накрыли кратер сверху аккуратно и быстро.
- Наслышаны о подвиге вертолетчиков, наслышаны, - подтвердил секретарь обкома. - Во всех газетах о вас пишут.
- Нет, теперь не о нас, о других, - возразил генерал, - мы свое получили и улетели. Два месяца отпуска каждому. Веселенькая работка была... - задумчиво добавил он. - А тебе, дозиметрист, великое спасибо. Помнишь, приборы у тебя зашкалило. Так там много было.
- Знаю, - подтвердил Тимофеев. - Теперь знаю, а тогда слепым был.
Секретарь отозвал Кардашова в сторонку.
- Пару слов, по секрету, - сказал он. - Имей в виду, вашу бумагу я тогда сразу направил в ЦК. Ее оценили по достоинству, очень помогла... И еще. Есть мнение, что тебя следует назначить начальником той АЭС. Там энергоблоки нужно пускать в работу. Хочу предупредить: твою кандидатуру буду поддерживать самым решительным образом. Мнения твоего не спрашиваю, но на всякий случай будь готов.
- Я попросился туда еще в апреле. Доверят - поеду, - ответил Эрик Николаевич.
Ни секретарь, ни Кардашов не догадывались, что решение о новом директоре АЭС будет принято через несколько дней...
- Это контрольно-пропускной пункт, - шофер показал на шлагбаум, будку на шоссе, колонну машин, которые дожидались в очереди. - Здесь вас должны встречать.
- Остановите, - распорядился Кардашов, - пройдусь. Тут минут сорок простоять придется...
- Так не надо, - усмехнулся шофер, - "Волги" могут и без очереди. Да и пропуск у нас могучий, - он показал на ветровое стекло, - только честь отдают,
- Ждите, - приказал Кардашов, - а я посмотрю, что там...
Он вышел из машины.
Колонна грузовиков двигалась медленно. На обочине собрались водители, курили.
Кардашов достал сигареты, попросил прикурить. Водители расступились, приняв его в свой круг.
- Подзаработаю, и сразу на юг, к морю, - усатый водитель продолжал прерванную беседу, - все-таки тысчонка за месяц набежит, хотя ребята там, на площадке, и побольше зашибают.
- Им в "намордниках" приходится, а мы на свежем воздухе, - бросил реплику другой водитель. Пожалуй, он был помоложе других.
- Тебе не намордник надо, а... - усатый шофер сделал выразительный жест, и все расхохотались. Кардашов тоже улыбнулся.
- Хорошо платят? - спросил он, когда смех затих.
- Из новеньких? - пожилой водитель смотрел вопросительно.
Эрик Николаевич кивнул.
- Заработать можно. Пятикратка все-таки, - охотно объяснил молодой водитель. - Где такое есть?
- Но, наверное, крутиться приходится... - заметил Кардашов.
- Стоять, браток, стоять, - возразил усатый шофер. - Мы больше стоим у разных пунктов, но главное, в зону попасть, а остальное значения не имеет. Разве не знаешь: солдат спит, служба идет. Так и у нас. Тут за гнилую атмосферу платят, воздух-то, знаешь, какой вредный? Он весь из радиации...
- Что-то незаметно, - улыбнулся Эрик Николаевич. - Вот курите, стоите...
- Так надоело уже, пугали, пугали... Это те, кто первый день тут, в намордниках бегают, а потом надоедают они... Там, на площадке, без них нельзя, а тут одни слова да проверки.
Колонна грузовиков медленно тронулась. Водители заспешили к своим машинам. Кардашов направился к контрольно-пропускному пункту.
Два милиционера тщательно изучали документы водителя. Тот терпеливо ждал, когда они проверят номера машины, груз в кузове.
- И много "зайцев" задержали? - спросил Кардашов.
- Не мешайте работать, гражданин, - постовой мельком глянул на Кардашова. - И вернитесь, пожалуйста, к своему автомобилю.
- Наконец-то, Эрик Николаевич, заждались! - вдруг услышал Кардашов. Он обернулся. К нему спешил капитан Недогонов. - А мне телефонируют: прибудет Кардашов на КПП, встретить и немедленно сообщить. Жду, жду, а вас все нет...
Эрик Николаевич протянул руку капитану.
- Рад, что встретились. Вы уехали так неожиданно, не успел даже попрощаться. Освоились?
- Командую... Вы теперь к нам, на две недели или насовсем?
- Почему на две недели? - удивился Кардашов.
- Так смена столько длится. Уезжают. Не все остаются, - пояснил Недогонов.
- Но вы же...
- Так я военный человек, - перебил Недогонов, - у нас другие законы.
- Насовсем... Вот я тут поинтересовался: много ли "зайцев" едет в зону, ну те, которые без пропусков и документов?
- Без пропусков - бывает, а "зайцев", ну тех, кому без дела, пока нет... Грибы пойдут, тогда, наверное, и появятся. А сейчас - нету, - охотно объяснил капитан.
- Так зачем же держите всех? - спросил Кардашов. - На обратном пути проверка, это понятно, чтобы "чистыми" ушли из зоны. А туда-то зачем?
- Приказ. Три рапорта написал начальству, мол, не следует этого делать, сказал Недогонов, - но ответ короткий: приказано - выполняй.
- Ясно, - нахмурился Эрик Николаевич, - со мной поедете? Проводите?
- С удовольствием, с великим удовольствием, - повторил Недогонов, - вот только сообщу...
- Не надо, нагрянем без звонков, - перебил Кардашов. - Зачем людей от дела отрывать... Тимофеев там, в штабе?
- Наверное, на объекте. Три дня, как прибыл, и сразу на станцию. Но, возможно, сейчас в штабе - там вас ждут.
"Волга" поравнялась с ними. Кардашов и Недогонов сели в нее. Милиционер открыл шлагбаум и приложил руку к козырьку.
Проехали КПП. И сразу же за ним увидели табличку: "Обочина заражена. Съезд и остановка категорически запрещены".
Было начало июня, но леса вдоль дороги давно уже потеряли свой привычный зеленый цвет. Деревья стояли серыми, одинаковыми. Они были покрыты тончайшей пленкой - дезактивационной жидкостью, а потому казались безжизненными. Кардашов вспомнил роман братьев Стругацких. Конечно же, будто это сюжет из их "Пикника на обочине".
Еще в Москве он понял, что уже многое сделано здесь, в зоне. Его утверждение директором АЭС проходило трудно, хотя и быстро - пришлось побывать во многих кабинетах, говорить с десятками людей в разных министерствах и ведомствах. Его собеседники пытались выяснить, можно ли доверить Кардашову такое дело, а он, в свою очередь, выяснял обстановку на станции. Да, сделано много, но никто не мог сказать, когда именно можно пускать в работу те блоки АЭС, которые сразу после аварии были заморожены. А энергия, ох, как нужна! Области, городам, стране... Да и зима не за горами, а тогда без этой АЭС будет совсем трудно.
В Центральном Комитете ему так и сказали: твое дело, Кардашов, вернуть первый и второй энергоблоки к жизни. Они обязаны работать! Ну, а окончательная ликвидация аварии - забота остальных, гражданских и военных... И хотя и секретарь ЦК, и Кардашов прекрасно понимали, что одно с другим неразделимо, тем не менее конечная цель была поставлена верно: к зиме два блока АЭС должны действовать.
И еще одно право было предоставлено Кардашову - брать всех необходимых людей с любой атомной станции. Ожидали, что он тут же представит список, но Эрик Николаевич попросил пока одного Тимофеева. И из Москвы сразу же ушел приказ о назначении Темы замом директора по радиационной безопасности. Уже на следующий день Тимофеев вылетел сюда, а Кардашов задержался в Москве - с ним несколько раз встречался председатель Правительственной комиссии. Они быстро договорились, судя по всему, Эрик Николаевич сразу понравился члену правительства. Наверное, потому, что даже там, в столь высоком кабинете, не отводил глаза в сторону, а смотрел прямо, чуть дерзко, в общем, по-кардашовски.
Слева и справа тянулся серый лес. И все чаще попадались таблички: "Обочина заражена".
Дирекция АЭС размещалась на втором этаже райкома партии. На первом висели наспех написанные от руки бумажки:
"Спецстрой", "Энергомаш", "НИИоптики", "УВД" и так далее. Словно доска объявлений...
Кардашов с трудом пробрался сквозь поток куда-то спешащих людей к лестнице. Тут его встретил Тема.
- Эрик Николаевич, с приездом! - обрадовался Тимофеев. - Заждался я вас...
Они обнялись.
- Тут вавилонское столпотворение. - Тема кивнул в сторону первого этажа. Пойдемте наверх, там я приготовил все. Надо переодеться. А руководство сейчас на совещании - начальник и главный инженер в штабе, остальных тоже нет. Но они завтра уезжают - очередная смена.
- Разберемся, - ответил Эрик Николаевич и вместе с Недогоновым и Тимофеевым поднялся в бывшую приемную секретаря райкома. Зашли в кабинет. На столе лежали целлофановые пакеты со спецодеждой.
- На всякий случай взял по два комплекта, - пояснил Тема. - Костюм можно оставить в шкафу...
- А почему здесь? - удивился Кардашов.
- Другого места нет, - объяснил Тимофеев, - да и вы сами убедитесь... Машина внизу. Вы к начальству сразу или на станцию?
- Конечно, на станцию.
- Я так и подумал, а потому и сказал председателю комиссии, что вас следует ждать к вечеру.
- Стрельцову?
- Да, две недели он будет командовать. Полная смена всех служб. Только успевают приехать, разобраться, а уезжать уже надо... Чехарда.
- Обстановку изучил?
- Конечно. Не так все страшно, как казалось издалека. Работать можно, Тимофеев протянул дозиметры Кардашову и Недогонову, - это в карманы. А выедем с объекта, сдадите мне. Порядок надо наводить...
- Ну, рассказывай об обстановке, я имею в виду по твоей части, потребовал Эрик Николаевич.
- Выбросы из аварийного блока прекратились, - сказал он. - Таким образом, очага два - сам реактор и крыша, где много источников, очень сильных. Особенно рядом с вентиляционной трубой. Пока там работы проводить невозможно. На территории станции картина пестрая, к примеру, рядом с административным корпусом вполне прилично. Да и сами увидите...
Переоделись. Спустились вниз. У подъезда стояли "Жигули".
- Прошу, - пригласил Тема.
- Откуда? - удивился Кардашов.
- Около трехсот машин в городе осталось, - пояснил Тимофеев, - компенсацию за них выплатили. Так что - бесхозные. "Фонят" немного, за пределы зоны выпускать нельзя, но здесь можно пользоваться. А эти "Жигули" наберут побольше, и в могильник. Все равно придется и остальные...
- Разумно, - Эрик Николаевич был доволен, - так что транспортом обеспечены...
- Нет, это только я езжу, - пояснил Тимофеев, - остальные предпочитают на автобусах. Да и нет соответствующего распоряжения, меня еще могут привлечь за угон машины. Благо, гаишников на станции нет, документы не проверяют. Поехали, до АЭС - 16 километров...
- Так далеко? Почему же дирекция не там, а здесь? - удивился Кардашов. Ведь не наездишься...
- Все сами увидите, - откликнулся Тимофеев, - и еще многому подивитесь. Порядок нужен, - философски заключил он.
Замолчали. Эрик Николаевич задумался. Недогонов примерил маску.
- Пока можно и снять, - Тимофеев смотрел в стекло заднего вида, - тут аэрозолей практически нет. На станции - другое дело, а здесь дышите спокойно. Это я вам как специалист советую.
Недогонов смутился. Вдруг директор АЭС подумает, что капитан трусит? Но Эрик Николаевич не обращал на него внимания, он смотрел перед собой, туда, где появились очертания корпусов атомной станции.
У площадки, где проводится дезактивация транспорта, идущего с АЭС, дорога вильнула вправо.
- Останови, - распорядился Кардашов.
- Последний заслон, - объяснил Тема, - тут порядок.
- Доверяй, но проверяй, - заметил Эрик Николаевич. Он выскочил из "Жигулей" и направился к площадке, где рабочие, облаченные в резиновые "скафандры", промывали самосвал.
Кардашов с удовлетворением отметил, что дезактивация была организована грамотно. Восемь площадок - асфальт еще не успел посереть, блистал свежей чернотой - были уставлены моечными агрегатами, у въезда на каждую развернулась служба дозиметрического контроля, чуть в стороне виднелись цистерны.
Эрик Николаевич посмотрел, как шла обработка самосвала. Хотел подойти к нему, но тотчас же, будто из-под земли, вырос часовой.
- В сторону, - безапелляционно заявил он, - без спецодежды проход запрещен. Вы что, порядка не знаете?
- Благодарю за службу, - смутился директор. Он развернулся к машине.
Тимофеев с улыбкой наблюдал за ним.
- Доволен? - одобрительно заметил Кардашов. - Начальство АЭС прогоняют, а ты доволен...
- Порядок общий для всех, - не удержался Тема, - но, к сожалению, не везде.
"Жигули" тронулись. Лес кончился. Корпуса станции, которые проглядывали сквозь серые стволы деревьев, открылись теперь, как на ладони. Они ехали вдоль канала, а с другой стороны показалось скопление машин.
- Это площадка пятого блока, - объяснил Тимофеев, - мы начали использовать ее как стоянку для техники. Пока другого места не нашли. Вчера всю технику сюда свезли, так распорядился председатель комиссии. Кстати, приказы здесь выполняются быстро. Если, конечно, их отдают...
- За этим дело не станет, - усмехнулся Кардашов.
Проехали мимо пятого, недостроенного блока. Корпус реактора был не смонтирован, а потому одной из стен не существовало. Здание напоминало гигантский макет - были видны перекрытия, многочисленные помещения как под реакторным залом, так и сверху.
- Студентов физтеха можно возить сюда, - заметил Кардашов, - и на натуре показывать, что собой представляет энергоблок АЭС.
- Не только студентов, - возразил Тема, - сейчас многие сюда приезжают, а раньше станцию и в глаза не видывали.
- Впечатляет, - нарушил молчание Недогонов, - Сначала мою роту сюда направили, я объяснял по этому "макету", где работать будем. Но нас через час на КПП отправили... Там и сидим, хотя у меня специалисты, что в химвойсках служили. Специально для работы на площадке, да вот иначе получилось... - Он словно жаловался, мол, рассчитывал работать в самом эпицентре аварии, но приказы не обсуждают...
- Разберемся, - пообещал Кардашов. Странное чувство овладело им. До боли знакомые очертания станции - в общем-то, все АЭС строили по единой схеме - тут поражали своей безжизненностью, необычностью. И Кардашов никак не мог понять, в чем именно дело. Может быть, оттого, что на пятом блоке он не увидел ни одного человека, что зараженные машины стоят четкими шеренгами, но опять-таки среди них не было людей... Мертвая станция... Это ощущение пришло, и избавиться от него он не мог.
За те два десятка лет, что он работает в атомной энергетике, он привык к иному. Стоило ему попасть на территорию станции, как ему начинало казаться, что он находится в будущем - на одном из предприятий, которые так часто описывают фантасты. Безупречная чистота, какая-то торжественность при встрече с самой современной техникой, всегда подтянутые люди, попадавшиеся навстречу, спокойствие и сдержанность во всем - это не могло не рождать ощущения, что ты шагнул в завтрашний день и именно там работаешь.
Здесь, казалось бы, все то же самое, но вот "Жигули" выскочили на мост через канал, и они увидели два бронетранспортера, которые тащили на буксире миксер, запыленные автобусы, возле которых столпились люди, чьи лица закрывали респираторы - видно, закончили смену... Да, и административный корпус, к которому они подъезжали, выглядел иным. Он был каким-то неряшливым, обшарпанным, солнечные лучи высвечивали окна, которые были заложены мешками, темными щитами и фанерными листами.
- Накиньте маску, - услышал Кардашов голос Темы, - здесь это необходимо.
Эрик Николаевич и Недогонов послушно завязали на затылке ленты, и теперь они стали удивительно похожими на тех людей, которые входили и выходили из административного корпуса.
В двадцать лет Кардашов стал мастером спорта. Бег на 5000 метров был его любимой дистанцией. Тренер тогда соблазнял его международными соревнованиями, поездками за границу, популярностью. И во имя этого требовал, чтобы он ушел из института, полностью отдав себя большому спорту.
Тренеру было невдомек, что спорт для Кардашова - всего лишь приложение к физике. На вступительной лекции академик Петр Леонидович Капица сказал студентам:
- Из вас не получится хороших специалистов, если вы не сумеете управлять своей волей, желаниями, страстями. Если вы не научитесь смеяться, когда хочется плакать; любить - когда нужно ненавидеть; встать и идти - а хочется полежать. Волю воспитывает спорт, и давайте на этом закончим нашу лекцию, а вы оставшееся время проведете на стадионе.
Его слова упали на благодатную почву - повальное увлечение спортом стало традицией для физтеховцев. Ну, а для Кардашова тем более: с юности идеалом для него стал Базаров, хотя признаваться в этом Эрик Николаевич не любил.
В душе он гордился, что умеет держать себя в руках. И та легенда, распространившаяся на станции, которой он руководил уже десяток лет, нравилась ему, льстила его самолюбию. Легенда гласила; ничего не существует на этом свете, что могло бы вывести Кардашова из себя!
Но сейчас Эрик Николаевич едва сдерживал себя. Он плотно сжал губы, желваки на скулах выступили, пальцы сами сжались в кулаки, и он их тотчас спрятал в карманы робы.
В вестибюле корпуса группками стояли какие-то люди. Курили, смеялись, что-то обсуждали. Никто не потребовал пропуска - просто-напросто охраны не было, и они начали подниматься по лестнице на второй этаж, где, как известно, располагались кабинеты руководства станции. До аварии, конечно. Ступеньки, сделанные из карельского мрамора, расколоты, куски валялись тут же, и по тому, как сердито Кардашов пнул один из них, валявшийся на пути, Тимофеев и Недогонов догадались, насколько Эрик Николаевич не в духе.
В вестибюле второго этажа за стеклом они увидели знамена. Еще в недалеком прошлом эта станция числилась в передовых. Знамен было много - витрина занимала добрую половину вестибюля.
Рядом с ней, подстелив кусок рубероида, спали двое. Вокруг валялись куски картона, упаковки от респираторов, стояли ящики с лаконичной надписью: "Осторожно, стекло! Не бросать и не кантовать!"
Окно вестибюля заставлено грязным листом фанеры. Кардашов отодвинул угол, между рамами увидел бруски свинца, уложенные в стопки. Ничего не сказал, усмехнулся, повернулся к Теме.
- Мерял? - спросил он.
- Норма, - пояснил Тимофеев, - с первых дней лежит свинец, Тогда помогал... Сейчас территорию надо чистить - она держит фон.
- Понятно, - Эрик Николаевич осторожно переступил через ноги спящих и направился к коридору. - Дирекция там?
- Проект стандартный для всех станций, - откликнулся Тема.
Недогонов и Тимофеев шли чуть позади директора. Ему ничего не надо было объяснять.
Люди лежали вдоль стен. Кто подстелил под себя куски фанеры, кто телогрейки, кто устроился на полу. Двери в кабинеты распахнуты, кое-где их вообще не было. Кардашов заглядывал в каждую комнату - картина в общем-то везде одинаковая: беспорядок, сброшенные на пол папки, журналы, всевозможный хлам. И везде спали люди: на столах, на стульях, у окон.
- Не уезжают, - нарушил молчание Тимофеев, - пока на базу отдыха доберешься, потом сюда, часа четыре уходит. А народу мало осталось - остальные разбежались...
- Понятно, - прервал его Кардашов, - теперь пойдем в наш кабинет...
Дверь, на которой сияла лаконичная надпись "Директор станции", была закрыта. Эрик Николаевич рывком распахнул ее и в изумлении остановился на пороге.
Стол заседаний уставлен пустыми бутылками из-под кефира, в тарелках наспех нарезанные ломти хлеба, в центре - огромный самовар. Трое в спецовках сидели за столом и чаевничали.
- Э, товарищ, сюда нельзя! - твердо сказал тот, что постарше. - Тут дежурная смена...
- Но я очень голоден, - нашелся Кардашов, - и мои друзья тоже. Со вчерашнего дня ничего...
- Тогда заходи, присаживайся. Там, в гардеробе, ящик с кефиром.
Кардашов послушно подошел к шкафу, открыл его, достал три бутылки кефира, протянул Недогонову и Тимофееву.
- Перекусите, хлопцы, благо хозяева добрые.
Присели рядом. Пили кефир из горлышка.
В углу парень бренчал на гитаре. Что-то напевал, но слова трудно было разобрать.
- А почему вы не в спецодежде? - поинтересовался Тимофеев.
- Ты с Луны свалился? - удивленно посмотрел на Тему один из рабочих. Знаешь, сколько у нас проверяющих? Комиссий разных? Гостям не хватает, а на нас всех разве напасешься...
- Новенькие? - спросил тот, что постарше. Чувствовалось, он здесь за начальника.
- С соседней станции, северной...
- Верно, что директор ваш сразу все сообразил? Земля слухами полнится, такая весть и до нас дошла. Говорят, толковый мужик.
- Ничего... - Кардашов едва заметно улыбнулся. - Соображает.
- Нам бы его сюда! Мы тут без начальства. Оно далеко - в другие кабинеты перебралось, где поспокойней.
- Отсюда придется выселяться, - заметил Эрик Николаевич, - а неплохо ведь устроились.
- Столовка у нас тут. Для тех, кто не уезжает, - пояснил старший. - Людей не хватает, вот и остаемся. Мало ли чего - с атомом теперь на "вы" надо. Я вот таких молодых, - он показал на Тимофеева и Недогонова, - выгоняю со станции в лагере все-таки почище. А нам, старикам, лишние "полрейгана" вреда не принесут.
- Какие "полрейгана"? - удивился Недогонов.
- Чувствуется, что из новеньких, - рассмеялся старший - у нас теперь не рентгены, а "рейганы", ну после того, как ихний Рейган с речью выступил. Мол, все смертники тут. А мы назло ему сидим и кефир попиваем.
- Вообще-то не дело... - начал Тема.
- Надоело от радиации бегать, - объяснил старший, - что мы, зайцы-кролики?
- Спасибо за ужин. - Кардашов встал.- Правы вы, конечно, но вот это, - он показал на грязный стол, - чести вам не делает. Надо убрать. Да и кабинет директора в столовую превращать не стоит, здесь работать надо.
- Освободим, коли директор вернется.
- Уже вернулся. - Эрик Николаевич протянул старшему руку. - Кардашов. Новый директор станции. В восемь буду здесь, в положенном мне месте.
- И секретарша тоже будет? - съехидничал старший.
- Непременно, - подтвердил Кардашов. - Она у меня симпатичная. Людочкой звать. Уже выехала сюда, жду ее завтра. - Эрик Николаевич повернулся к Недогонову. - А тебе, капитан, первый приказ: надо срочно этаж привести в порядок...
- Начальство мое... - начал капитан.
- Теперь одно у тебя начальство, - перебил Кардашов, - я. Соответствующее указание будет. Сегодня же, - он взглянул на часы, - вечером. А теперь пойдем в машинный зал. Посмотрим, что там творится...
К штабу по ликвидации аварии, что находился в районном центре, подъезжали черные "Волги". Одна, вторая, третья...
Из них выходили заместители министров, генералы, доктора наук. Негромко переговаривались, поднимаясь на второй этаж, где находился кабинет временного председателя Правительственной комиссии.
- Что случилось? Я почти сутки на ногах, прилег, тут же звонок...
- Экстренное совещание комиссии.
- Что-нибудь на объекте?
- По-старому.
- Может быть, выброс?
- Да нет же! Говорят, назначили нового начальника станции. Кардашов фамилия, не слышал?
- Не встречал.
- Многих сейчас снимают и назначают. Подумаешь, невидаль - начальник станции?! Тут одних министров - не перечесть, пальцев на руке не хватит...
- Мне сам Стрельцов звонил, мол, извини, но приехать нужно...
У дверей кабинета председателя комиссии разговоры стихали. В комнату, где раньше располагался первый секретарь райкома, входили молча. Ни о чем не спрашивая, привычно рассаживались по своим местам.
Во главе стола сидел Кардашов, рядом с ним стоял Николай Иванович Стрельцов. Директор АЭС перелистывал протоколы заседаний комиссии.
Окно комнаты занимала огромная фотография разрушенного блока. Снимок был сделан с вертолета, очень четкий, на нем видны даже крохотные детали.
На стене справа - схема станции, графики работ по сооружению могильника над аварийным реактором и по подготовке к пуску первого энергоблока.
- Все собрались, - Стрельцов обвел взглядом присутствующих, - наше экстренное заседание комиссии я собрал по просьбе нового директора станции. Представляю его вам - Кардашов. Есть несколько проблем, которые требуют своего решения именно сегодня. Так по крайней мере считает Эрик Николаевич. А с ним спорить трудно. - Стрельцов умолк, давая понять, что он не одобряет упрямство директора. - Вам слово, Эрик Николаевич.
- За столь поздний вызов сюда всех не извиняюсь, - неожиданно начал Кардашов. - Есть проблемы, которые нужно решать немедленно. - Он подошел к схеме станции, ткнул пальцем в вентиляционную трубу.