Эния сидела на койке, прижав колени к груди. Когда ханар сказал ей, что она скоро умрёт, то азари восприняла это вполне спокойно. По крайней мере, внешне это не проявлялось. А вот внутренне...

Про себя Эния обругала каждого наёмника «Шестого Легиона», упоминая их происхождение от ханара — маразматика и элкора, страдающего радикулитом. Под конец своей мысленной тирады, азари советовала своим мучителям проверить свою черепную коробку на наличие мозгов. Правда это прозвучало в очень странной, замысловатой форме, которую она, видимо, подхватила во время изучения человеческой культуры с Корнелией.
Упоминание о подруге привело Энию в себя, и она вздохнула. Та тоже находится в отнюдь не самом лучшем состоянии, если не хуже. Хотя... Корнелия очень странная личность. За всё время знакомства, Эния ощущала в ней отчужденность и вечную печаль. Как будто с ней произошло что—то ужасное, и она не может это забыть.

«Как же она там?», — промелькнула мысль. И тут же не удержалась от смешка. Они с Корнелией в одинаковой ситуации и одна из них возможно умрёт. «Уж лучше я, чем она», — твёрдо заверила она сама себя. Тем не менее, азари ещё не потеряла любовь к жизни, и терять её не торопилась. Однако, довольно-таки неприятный холодок уже начинал сковывать её тело, доказывая неизбежное.
Дверь с тихим шипением открылась.
— Эния, — позвал знакомый голос.
Азари повернулась на него и на её губах расцвела улыбка.
— Привет. Ты как-то рано встала на ноги.

Вместо ответа Корнелия подошла к койке азари и села на край. Минута тишины. Наконец девушка, изучавшая свои ноги, начала:
— Эния. Ты уже в курсе?
— Что мне осталось жить несколько минут? Да, я это уже знаю. Ты слегка опоздала, — попыталась пошутить азари, но Корнелия уловила горькие нотки.
— Это я виновата.
— В чём? Корнелия, ты возлагаешь на себя слишком многое. Они вкололи мне хрень, когда вытащили из той ужасной комнаты. Даже если бы вы летели с запредельной скоростью, то всё равно бы не успели.
— Ты так говоришь, как будто смирилась со своей участью, — заметила землянка.
— Никто, никогда не смирится со смертью. Я тоже не смирюсь.
— Но ты говоришь совсем как...
— Как кто?

Корнелия подняла взгляд и начала изучать стенку напротив.
— Раз в год на Земле проходит концерт, и каждый год меня туда приглашают.
— Не увиливай от темы, — серьёзно заметила азари, но Корнелия её проигнорировала.
— И каждый год, в свой день рождения, я соглашаюсь петь перед публикой. Но не сегодня.
— Стоп. У тебя сегодня день рождения? — удивилась азари.
— Да.
— А сколько тебе исполняется?
— Двадцать, — не задумываясь, ответила девушка. — И сегодня судьба сделала мне самый худший подарок за всё время.

Эния тоже поникла. Корнелия почувствовала настроение подруги и повернулась к ней. Глаза цвета сапфира посмотрели на азари с вечной печалью и тоской. Не вытерпев, Эния задала очень странный вопрос:
— Сколько тебе лет?
— Двадцать.
— И как давно тебе двадцать?
Корнелия не ответила.
— Чёрт, — наконец прошипела. — Ненавижу судьбу. Она всегда забирает тех, кто мне дорог. Но на этот раз я вообще ничего не могу сделать. Ничего. Я бессильна.
— Против чего? — спросила Эния, видя отчаяние подруги.
— Эния. Я давала тебе выпить лекарство. Какое оно было на вкус?
Азари недовольно скривилась, вспоминая ту ужасную жидкость и её вкус.
— Горькая. Очень горькая.
— Блин, — простонала землянка. — Если бы она для тебя не было горькой, то я смогла бы спасти тебя. Любой вкус. Но горькость.
— Как бы ты меня спасла? Из рук смерти ещё никто никого не вырывал. Ты не всесильна.
— Да, я не всесильна. Но это не значит, что я не могу дать отпор смерти.
— По тебе это видно, — усмехнулась азари. — Ты очень сильная. Морально, естественно.

Землянка усмехнулась:
— Эния?
— Что?
— Сними маску.
— Чего? На мне нет маски.
— Это образное выражение, которое означает «не притворяйся».
— Я не притворяюсь.
— Притворяешься. Я вижу тебя насквозь.
И опять этот взгляд матриарха, полный мудрости.

— Ты хочешь знать правду? Хорошо. Мне страшно. Я не хочу умирать. Никто не хочет. Но я чувствую, что объятия богини всё ближе, — по мере продолжения у Энии начиналась истерика и в глазах мало—помалу появлялись слёзы. — Мне страшно ощущать этот неприятный холодок, эту слабость. Мне страшно. Я молода и я не хочу умирать. Я хочу увидеть весь мир, найти свой дом, завести семью, — на этих словах Корнелия фыркнула. — Я...
Дальше Эния не смогла продолжить. Она не сдерживала слёз и, всхлипывая, уткнулась в свои колени.
— Я не хочу умирать, — сквозь слёзы сказала она.
— Я знаю, — горько ответила Корнелия. Эния почувствовала объятия подруги. Они были как всегда прохладные, но от них стало теплее. — Я знаю, солнце.

«Солнце?! Мне не послышалось?». Эния продолжала плакать, а Корнелия успокаивающе гладила подругу по голове, что—то бубня под нос. Наконец, как—будто собравшись с силами, девушка начала:
— Я больше не хочу сюда идти,
Но снова детский страх ведет сюда.
И, если все же должна ты уйти,
Хочу, чтоб ты ушла совсем... И навсегда.
Ведь хоть твой дух лишь чувствуется здесь,
Я чувствую — я не одна, ты здесь...

Эния перестала плакать и внимательно слушала подругу. Она никогда не слышала, как поёт Корнелия. Впрочем, она вообще мало что знала о ней. Тем не менее, азари внимательно и затаив дыхание слушала песню.
— Когда ты плакала — я стирала твои слезы,
Кричала ты — прогоняла твой страх.
Я провела тебя через дожди и грозы,
Но до сих пор моя рука в твоих руках.

Казалось, что песне не требовалась музыка — она бы только изуродовала её. Голос передавал все чувства Корнелии: теплоту, нежность, надежду — всё. Казалось, она делилась этим с Энией. Азари подняла взгляд на подругу. Девушка, не переставая гладить голову Энии, смотрела в потолок. «Может, чтобы сдержать слёзы?» — лениво предположила мысль.
— Ты очаровывала меня своим сиянием,
Тем светом, столь слепяще-невозможным,
Но я осталась жить в существовании,
Что ты уже давно оставила в прошлом...
И в снах своих я вижу чистый образ твой,
Твой голос вновь меня зовёт и манит за собой...

— Красиво, — прошептала Эния. — Очень красиво.
Но Корнелия до последнего слова, продолжала петь, не сводя глаз с потолка.
— Я так старалась убедить себя, что ты ушла,
Что жизнь оставив, ты покой себе нашла...
И хоть ты всё ещё со мной — ты рядом, здесь —
Но я одна... всегда была... и есть...(1)

На последних невидимых аккордах Корнелия медленно опустила голову.
— Красиво, — потухши, повторила азари.
Землянка подняла взгляд на подругу:
— Эту песню я спела для тебя, — угасшим голосом сообщила она.
Азари слабо улыбнулась. Объятия богини стали еще ближе. Она буквально чувствовала её, но всё это сбивала такая родная прохлада.
— Эния.
— Помоги мне лечь, — попросила азари.
Дважды просить не пришлось. Корнелия аккуратно помогла Энии лечь и продолжила гладить ей голову. Азари улыбаясь, разглядывала подругу. Такие синие глаза. Они могли бы принадлежать матриарху, а не человеку.

— Сколько же тебе лет? — устало спросила азари.
— Слишком много, — не тая, ответила Корнелия. — Слишком.
— Сколько?
— Много, солнце. Если хочешь знать, то...
— Не хочу. Я знаю, что тебе больно это говорить.
Девушка благодарно посмотрела на подругу.
— Какое твоё последнее желание?
— Чего?
— Перед смертью, умирающий имеет право на последнее желание. Просьбу, которую нужно выполнить. Какое твоё последнее желание?
Эния задумалась. «Чего же я хочу?». Объятия Богини всё ближе и ближе. И через минуту раздумий прозвучало...
— Поцелуй меня.

Корнелия не была удивлена такой просьбе. Наоборот, она ожидала что—то подобное. Девушка наклонилась и поцеловала Энию.
Впервые азари была счастлива. Сбылась самая странная и одновременно желанная мечта — первый поцелуй. Такой прохладный, нежный. В какой—то момент казалось, что сама Смерть отступила на шаг. Первый поцелуй... и он же последний.
Корнелия отстранилась от Энии. Азари просто сияла от счастья и, улыбаясь, коснулась ладонью щеки человека.
— Я люблю тебя, — прошептала она.
Корнелия поникла.
— Жаль, что я не могу сказать так же искренне, — сообщила она. — Но я никогда тебя не забуду. В моём сердце ты останешься навсегда.
— Мне этого достаточно.

Азари измучено закрыла глаза. Этот разговор отбирал слишком много сил. «Нужно отдохнуть. Да. Просто отдохнуть. Вот отдохну, и мы снова поговорим. Обязательно».
Объятия Богини сомкнулись.
— Ты навсегда останешься в моём сердце.
Рука Энии безвольно упала на кровать.