Зак страдальчески вздохнул, и отправился за стаканом воды. Каждый день – одно и то же. Каждый раз его друг не желал вставать. Сначала Фэйр был терпелив. Терпелив и мудр, как Амида Будда. Он пытался растолкать, проорать «подъем», включить сразу три будильника и, наконец, вылить стакан холодной воды на это невинное чудовище, которое умудрялось портить ему нервы уже несколько лет. Страйф чуть хмурился, ворочался, бормотал чепуху и не реагировал совсем.

Зак выдохнул так громко, будто бы он собирался выплюнуть весь кислород и легкие в придачу. Осталось последнее средство:

— Стальная рука под одеяло! – громоподобно провозгласил он и запустил конечность внутрь «норы» из одеяла и подушек, выискивая ногу Клауда. На ощупь сначала попадалось всякое: локоть, нос и даже совершенно постороннее, например, книги и диски. Наконец железная хватка сомкнулась на лодыжке друга, и парень безжалостно дернул его на себя. Клауд глухо стукнулся о краешек кровати и растянулся на полу. Тихий стон и почти неслышные жалобы возвещали: частично Страйф проснулся и ему очень больно.

Первая победа – уже нечто. Но Зак не собирался останавливаться! За ту же злосчастную ногу он потянул упирающегося Клауда в ванную. Тот притворялся хорошим кульком муки, или сахара, а может, вообще чем-то более весомым. Фэйр аж вспотел, пока конвоировал блондина к месту необходимых утренних процедур.

— Зак! Хватит! Не надо изображать мою мамочку! – слабо протестовал несчастный, чувствуя, как у него трещит кость от стараний товарища.

— Я тебе сейчас папочку изображу! – отдуваясь, сквозь зубы просипел тот, и, сделав последнее усилие, затолкал Страйфа в ванную и закрыл дверь. Все. Виктория.

— Не будь девчонкой! Носик не пудри! – задорно дал инструкции Фэйр, перекрикивая через дверь шум воды. В ответ ему прозвучало невнятное отчаянное мычание.

— Вот придурок. Всю ночь в онлайн-игрушки проиграл, — беззлобно сокрушался черноволосый парень. Отличник, спортсмен и всеобщий любимчик, Зак Фэйр, — Когда же у тебя девушка появится? А?

Друг его, а заодно ходячая проблема, был не кто иной, как Клауд Страйф, смышленый паренек в области механики и математики, прекрасный волейболист и толковый легкоатлет, но при этом конченный неудачник и лентяй. В начальной школе они встретились, подружились и с тех пор не расставались. Порой Зак вел себя как старший брат в отношении товарища, да и нельзя было с ним по-другому. Клауд до того увлекается, что забывает себя самого, особенно если дело интересное. Он не помнит и не видит дня и ночи, ест что попало, утром в школу не встает. В общем, сплошное недоразумение.

Родители Зака были обеспеченные, но не деньги открыли ему возможности учиться в такой первоклассной школе. Все дело в том же Клауде. А было это так.

В средней школе у них было задание сделать проект. Это могло быть исследование живых организмов, простейшая механика или открытия в области гуманитарных наук или истории. Всех разбили по парам, и Фэйру достался Страйф. Они сразу понравились друг другу, потому что были ребята без апломба. Фэйр быстро сообразил, что и как надо представлять, придумал текст, сам проект, а Клауд в течение двух ночей, подгоняемый мощными пинками, кофе и, разумеется, килограммами восхищения, спаял это чудо техники. Будто боги, они стояли перед своим изобретением, и когда они его включили, работало все, хотя не совсем так, как то ожидалось.

— Эта штука уже пишет? – ужаснулся «создатель номер один», который придумал этого механического шпиона.

— Как видишь, — пожал плечами Страйф, и обеспокоенно покосился на лист бумаги.

— Он запишет все слова, что мы скажем? – все еще сомневался его друг.

— Да, а еще напишет, «как» мы это делаем, — невозмутимо добавил механик.

Когда первый лист вылез из слота, Зак дрожащими руками взял его и принялся читать. Это были, во-первых, иероглифы. Уже прогресс. Во-вторых, это действительно был диалог Страйфа и Зака. Причем, не только слова, но и…

— Что это за «дышит»? Почему это он сделал? Зачем? – нервно ткнул в лист Фэйр, оборачиваясь к гению сборки в лице его светловолосого друга. Тот немало не смутившись, жевал бутерброд и отвечать не собирался. Зак подождал минут пять, пока его друг проглотит завтрак, и укоризненно смотрел в эти честные синие глаза.

— Ты же хотел, чтобы диалоги были точными? – наконец проснулся Клауд.

— Да, — кивнул Зак.

— Вот я и установил ему этот… камеру. И… этот… диктофон с программой…

— Расшифровки голоса. Но почему он пишет про «молчит» и «дышит»? – потихоньку начал накаляться теоретик.

— Это же программа. Там не может быть пауз. Там все время сбор данных: один-ноль, ноль-один. Поэтому когда мы ничего не говорим, он пишет, что мы делаем, — Страйф не видел в этом особой проблемы.

-Значит, если в момент включения…работы, то есть, судья почешет задницу, он это и напишет? – вкрадчиво поинтересовался Зак, кивая на прибор.

— Да, — простодушно согласился Клауд и потянулся за новым бутербродом.

-Я убью тебя… клянусь, я убью тебя… — тихо застонал в отчаянии его друг, хватаясь за голову.



Что самое странное, они заняли первое место среди проектов. А потом выяснили, что их заявку подали в какой-то институт исследований. А те, восхитившись гением двух молодых людей, собрались спонсировать и рекомендовать такие данные. Так Зак и Клауд оказались в этой школе, как подающие надежды техники и механики.

Фэйр быстро освоился с тяжелыми учебными программами. В нем сидел закостенелый отличник и на все-руки-мастер. Кроме того, он был весьма симпатичным человеком, и речь вовсе не о внешности, хотя о ней надо будет сказать. Он умел расположить к себе любого, заговорить с кем угодно, был убийственно доброжелателен и постоянно улыбался. Казалось, у него не бывает плохого настроения и проблем.

Страйф был совсем другой. На первый взгляд, он был по-детски инфантилен и закрыт, как сейф. У него было много странностей, начиная от увлечений (манга, онлайн-игры, популярная механика и прикладная тоже) и заканчивая поведением, когда никто не мог предположить, что он сделает в следующую секунду. На уроках он постоянно спал, учителя не слушал и получал плохие оценки по поведению и литературе. Зато их с Заком проекты были самыми лучшими, самыми продуманными и всегда работали. Правда, заслуги Клауда всегда затмевала популярность Фэйра, но сам он этого никогда не замечал, а если бы и заметил, не придавал бы значения.

К общей характеристике надо добавить, что даже чисто внешне Зак и Клауд отличались так сильно, что были полными противоположностями друг другу. У Страйфа было открытое лицо, с каким-то наивным выражением, так что иногда его принимали за глупого и доверчивого человека. Небольшой, даже курносый нос, бледные веснушки на нем, длинные ресницы и голубые глаза, глубокие и печальные. Иногда в них появлялся задорный блеск, чаще в момент, когда Клауд что-то придумал, что-то необыкновенное, но тут же угасал, как только идея становилась обычным решением. Светлые волосы все время топорщились в разные стороны, потому что кое-кто совершенно не хотел их стричь и приглаживать расческой. Форма его всегда выглядела немного помятой, но неизменно чистой, потому что у Страйфа был маленький пунктик относительно стиральной машинки и порошка. В общем, он был немного скучноват, как и любой сталкер: слишком ребенок, слишком сумасшедший, чтобы привлекать каждого к собственной персоне.

Зак был темноволос и нагл. Эти две вещи сразу бросались в глаза. Наглыми были его глаза, его несколько кошачья улыбка, правильные и даже красивые черты лица. Когда он хотел чего-то добиться, то просто говорил несколько фраз и улыбался, показывая белые крепкие зубы, а на щеках в этот момент появлялись не то чтобы ямочки, а где-то у щек целые мимические полосы, что-то такое, необъяснимое, что делало его крайне приятным человеком. Огромный спектр эмоций выдавали его брови, и это совершенно не было комичным. Когда он хмурился, вопросительно поднимал одну, скалил зубы или говорил – его чувства и замыслы синхронизировались с блеском глаз, движением бровей и улыбкой, так что все вместе было смертоносно. Неудивительно, что его любили почти все, и сами не могли понять, за что.

Темные волосы Зака постоянно пребывали в состоянии электронизации. Единственная удачная шутка Клауда состояла в этом:

— А теперь обратите внимание на живую модель статического электричества. Осторожно, напряжение способно убить или оторвать вам уши… — замогильным голосом представлял своего друга он. Зак радостно смеялся, сколько бы раз это ни повторялось. Это было своего рода комплементом, так что на Страйфа не было смысла обижаться.

Видимо, от горы прочитанных книг или из-за мерцания компьютера, глаза Фэйра были немного воспаленными, а взгляд – жестким, когда его отвлекали от какой-либо работы. Никто не знал, но этому «гению» нужно время, чтобы сосредоточиться, и ему было сложно возвращаться к делу, когда его отвлекали. Иногда, он носил очки, когда глаза совсем становились красными.

За формой (как и за своим внешним видом) Зак следил, и немного разбавлял скучные рамки слова «надо». Иногда он цеплял к своим брюкам цепь, часто был в кедах, а из рубашки торчала пресловутая синяя майка – фирменная вещь, которую он носил и зимой, и летом. Впрочем, справедливости ради скажем, что таких вещей, одинаковых во всех отношениях, у него была целая полка.

Но вернемся к утренним сборам, ведь надо же узнать, увенчались ли старания Зака успехом.

Конечно же, увенчались. Жуя бутерброд на ходу, Страйф лениво тащился за крайне взбудораженным Заком, который чуял беду: они нагло опаздывали. Часто случайный ученик мог наблюдать крайне странную картину: несознательного (а попросту – обдолбанного) Клауда тащил за руку или за шиворот самый популярный ученик школы. Некоторые насмешницы позволяли себе совершенно дурацкие предположения кроме дружбы и участия, и даже страшной ответственности, но, когда внимательней присматривались к этим отношениям, Зака кроме как нянькой, назвать не получалось.

— Извините, сенсей, мы опоздали! – вломился в класс Зак и без лишних прелюдий втолкнул друга на заднюю парту, а сам совершенно спокойно занял место на третьей с конца. Преподаватель был в шоке уже тогда, когда дверь, желая вырваться из постылых петель, врезалась в стену, и двое учеников с весьма известными фамилиями прорвались на урок штурмом. Но когда сенсей обернулся к Заку, чтобы потребовать объяснений, а потом вышвырнуть наглецов, он столкнулся с улыбкой «+100000 обаяния и дружелюбия». Это был фатальный проигрыш. Пробурчав что-то вроде « в следующий раз к директору», он продолжил урок.

Страйф блаженно провалился в глубокий сон.