Гаррет Бейлик, 31 год. Штормград, Старый город. Статус: капитан в отставке.


"Глядя на свои руки, я понимал – Я совершил это. Мной не руководил демон, мной не играли, как с тряпичной куклой. Я совершил это, я виноват. "

Я убийца.

Как рассказывала одна соседка, на втором этаже постоянно ссорилась одна молодая пара. Точнее, молодыми их было трудно назвать: ему было за тридцать, ей – не меньше пяти веков. Хотя она и выглядит довольно молодо, но она – ночной эльф. И если слухи врут, то такой же она выглядела и ровно пятьсот лет тому назад.

Гаррет Бейлик, тридцатилетний холостяк со стажем сегодня пребывал в крайне мерзком расположении духа. Его сожительница (которой, собственно, и принадлежали данные две комнатки с кухней и отхожим местом и какой-никакой, но ванной), фиолетовокожая эльфийка с зелёными волосами и миндалевидными глазами опять куда-то пропадала.

Третий день… некому было сходить за вином. И Гаррет был вне себя от ярости. Ему приходилось самому идти в таверну, наблюдать все эти кислые лицемерные рожи…

Один раз он даже столкнулся с каким-то святошей в белой рясе. Тот ничего не ответил, только сплюнул, когда он, Гаррет, уже шел себе дальше по мостовой.

«Жалкий лицемер», — мрачно раздумывал мужчина, трясущимися руками открывая пробку от бутылки. Когда багровая, как орочья кровь, жидкость наполнила огнём душу, стало гораздо легче. Мысли начали приходить в какой-то порядок.

Когда-то старший Бейлик был вполне красив собой. Девушки по всему Южнобережью так и ахали, когда он с друзьями уходил на войну, в Лордерон. Кто-то из них даже расплакался, о чем Гаррет не раз вспоминал во время своих бесконечных пьянок.

Ушли славные времена счастливой молодости. Молодость была выбита под грохот рассыпающихся костей. Под огонь мясных катапульт, под обильно сочащуюся черную кровь летающей мерзости…

Красивое молодое лицо почернело, обросло парой-тройкой новых шрамов и черной щетиной от вечной фразы «Некогда бриться, да я и так отлично выгляжу». С глаз уже не сходят синяки от пьяных драк. Да и сам Гаррет зарос, стал мало отличаться от нищего.

***

И если бы только мертвецы стояли на пути капитана бравых сил Альянса! Калимдор оказался гораздо хуже… То жара, то стычки с орками, то с рогатыми гигантами… то с этими, как их там… с лошадиным торсом. Одни топорами машут, вторые десяток одним махом уложить могут, а третьи кого хочешь догонят… так еще и вломят так, что мало не покажется. Командир отряда Бейлика в полной мере ощутил удар лошадиным копытом в лоб.

Но сущим адом был Ашенваль. Мало того, что с орками сидеть приходилось, то эти острохие были просто невидимками. Сидишь, сидишь, и тут раз! – у тебя в шее стрела. Пытаешься встать – а стрелы у тебя по всему телу растыканы, как иголки у свинобраза.

«Глупые святоши… хотя почему глупые? Этот дедок в рясе плюнул в мою сторону…»

«Да знаю я таких! Сами плюются, а потом идут туда же, в таверну, жрут эль и девок садят себе на колени… а между прочим, войну МЫ выиграли! А они так, только отнекивались да что-то под нос себе бубнели»

«А Эллинору и Беграмсу ни хвалёный Свет, ни молитвы не помогли. Вечная вам память, друзья… глоток за вас»

«Ненавижу таких! Я всех ненавижу! Эта многоцветная шлюха смеет просиживать МОИ деньги! Я не для этого по Калимдорским лесам бегал от стрел её престарелых хахалей, чтобы она мои кровные просиживала, не так ли?!»

***

-Эй, Бейлик, — от выпивки Гаррета отвлёк очень знакомый женский голос. Презрительные такие нотки, очень похожие на Дариэль…
-А, это ты, — сказал он, отодвинув бутылку за столик — чего надо?

Еще одна ночная эльфийка. Её звали Анериос, и она была сводной сестрой Дариэль. Гаррет не раз её видел, когда она приходила сюда, как к себе домой (Бейлик намеренно отмёл тот факт, что дом принадлежал даже не её сестре, а именно ей, Анериос), что-то делала на кухне, выкидывала полные бутылки на улицу, ругалась на него... Соплячка.

Но красивая. Гаррет не раз оглядывался на неё, за что получал нагоняй от «возлюбленной». Но смотрел. Она была очень хороша, эта эльфийка. У неё даже кожа была несколько белее, больше похожая на человеческую. И волосы не зелёные, а вполне обычные, как у людей, тёмные. Хотя и глаза были как у Дариэль. Видимо, это всё-таки семейное…

-Бейлик, ты живёшь на наши средства… — начала она. Гаррет чуть не запустил в неё бутылкой.
-На ваши?! – заорал он, перевернув стол с пустыми бутылками. Анериос поморщилась. Её зелёное платье всколыхнулось от пришедшего холодного ветра.
-На наши, Бейлик, — спокойно сказала она, подойдя к открытому окну. После лёгкого усилия оно было закрыто.
-То есть ты считаешь, что эти новые окна, одно из которых ты сейчас закрыла, твои новые платья, одно из которых ты сейчас носишь, а также золотое ожерелье на твоей скупой шее – это ваше?! ВАШЕ?!
-Ты живёшь в моём доме, Бейлик, — холодно произнесла она, глядя на багровое лицо любовника её сестры, — изволь слушать меня, чтобы в один прекрасный день не остаться на улице. Ты меня понял, Гаррет?

-Ты ничтожество, Гаррет Бейлик, и всегда им был. Не знаю, что за демоны в голове моей сестры заставили её тебя полюбить, но запомни – если ты еще раз скажешь хоть что-нибудь…

Последние слова замкнулись в голове Гаррета. Казалось, что чаша его терпения кипит под яростью, грозя выплеснуть её на всех окружающих. Можно было поклясться, что в этот момент у него начал дёргаться глаз – чего не было, пожалуй, со времён бомбардировки под Долиной Тысячи Игл, где была битва с ордынцами.

Покорёженный, прожженный адским пламенем и муками, разогретый алкоголем мозг солдата начал давать новые команды, на которые способен решиться не каждый. Далеко не каждый…

***

-Закрой свой рот, потаскуха, — Гаррет Бейлик мрачно сплюнул. Прямо на чистый, идеально отделанный и отмытый пол. Анериос даже побледнела от гнева, но произнесла еще спокойнее:
-У всего есть свои границы. Не заставляй меня…
-Заставляй «что»? – спросил у неё Бейлик. Его лицо сменилось из ярости на такое зверское спокойствие, что даже эльфийке стало не по себе. Он подошел еще ближе. Да так, что она оказалась в «ловушке», прижавшись к стене. Единственный выход он заслонил своим телом.

-Я кормлю тебя, твою потаскуху-сестру и четырёх твоих никчемных родственников, которые даже нос без меня вытереть не могут. Не хочешь вернуть деньги – придётся отработать.
-Бейлик, что ты… — в её глазах застыл настоящий ужас. Гаррет с силой схватил её за шею, и швырнул на пол, что бутылки рядом мелко задрожали.

Она упала, не ожидав такого нападения. В течение нескольких секунд он уже сидел на ней, закрыв ей рукой рот.
-Даже не смей орать, — мерзко произнёс он, — я знаю, ты сама этого хочешь, — несмотря на всякое сопротивление, он был гораздо сильнее её, и без всякого труда пресекал все эти жалкие попытки освободиться. И бил её по лицу еще сильнее, когда это продолжалось.

Он видел ужас в её глазах. Он упивался этим, даже еще больше, чем вином. Демон в его мозге требовал этого, отметая все страхи, все сомнения, все вопросы и ответы, отметая даже само понятие того, что этого «нельзя» делать!

Она видела жгучую ненависть в его глазах. Она понимала – его не остановить. Сопротивление бесполезно, а демон в его обличье всё равно сделает своё черное дело.

Она поддалась. Просто перестала бороться за свою невинность, позволив демону делать с ней всё, что угодно.

***

Всё закончилось достаточно быстро, но для несчастной время казалось вечным. Ей хотелось, чтобы эта мразь перестала наконец над ней пыхтеть и убралась как можно подальше. Гаррет же наконец с неё слез, злая улыбка не сходила с его глаз.
-Вот и всё, — произнёс он. Он видел её глаза, полные слёз, и никак не мог не радоваться, глядя на скомканную, избитую сестру его подруги.
-Мразь, — прошептала она, сдерживаясь от того, чтобы не зарыдать.
-Да ладно, — заметил Бейлик, застёгивая штаны, — теперь ты знаешь, что такое настоящая любовь от Гаррета Бейлика…

Она неловко поднялась, поправив на себе остатки платья, закрыла лицо руками. И убежала в спальню.

Гаррет упоительно вздохнул, открыв окно.
«Жарко здесь стало».

***

Демон в его мозге отдал новую команду, дав ему какую-то пищу для размышлений. Абсолютная непогрешимость сменилась одним небольшим сомнением.
А вдруг она на меня донесёт страже? Гаррет, ты будешь очень долго гнить в Стокадах… очень долго, а до ближайшего восстания в тюрьме теперь будет очень далеко…

Ты знаешь, что делать. Хорошая жертва – молчаливая жертва.

Он пошел в спальню, прихватив с собой свой трофейный кинжал.

Как говорила потом соседка, она слышала чьи-то крики снизу. А потом всё стихло…

***

Старший Бейлик сидел на кухне. Его глаза мутно смотрели на пол. Кинжал с окровавленным лезвием лежал рядом, на столе.

. Он слышал, как вошла его Дариэль. Она звала его. Или сестру. Судя по всему, вошла в зал, увидела разгром…
-Что такое… — может, она видела остатки зелёного платья своей сестры, разбросанные в зале. И вошла в спальню…

Резкий крик раздался на весь дом, достигнув ушей полупьяного Гаррета. Тот лишь усмехнулся. Он уже был одет и готов к выходу.

Дариэль выбежала из спальни. Её глаза были расширены от ужаса. Она хотела бежать за помощью, но увидела на своём пути своего «любимого». С кинжалом. И окровавленными руками. И всё поняла.
-Ты… — её губы шептали что-то нечленораздельное.
-Я убил твою сестру, — произнёс Бейлик. Он был предельно спокоен. Он не улыбался; его глаза смотрели на неё прямо и спокойно. Никакого страха, никакого ужаса, никакой радости. Только суровое осознание происходящее.
-Ты… за что?! – заорала она.

-Я думал, что это положит конец нашему с тобой роману, — сказал он.

И улыбнулся.