Спи-усни. Не бойся.
Укройся одеялом из шерсти;
в этой комнате белого льда
к тебе придет мышка-беда.
Не беспокойся.
Ее прогонит
кошка, которая приходит всегда.

Они проснулись с первыми лучами солнца. Все разом. Первым на ноги поднялся Лоз, потянулся в разные стороны, помахал руками. Кадаж вставал лениво и последовательно. Йазу вскочил на ноги. Тело было удивительно легким. Нет. Не вскочил. Отчего-то закружилась голова, и потемнело в глазах. Йазу упал на четвереньки.

Он был такой счастливый последние две недели. Ничто не печалило, и ничто не мешало, и движения были как танец, а танец как вода. Он смеялся без причины, не разговаривал вовсе и, кажется, совсем не ел.

- Эй, ты чего? - Лоз даже не понял, что произошло. - Вставай.

Вскочил Кадаж. Лоз наклонился над Йазу, попытался его поднять, встряхнул так, что мотнулась голова.

- Ты чего?!

Кадаж тронул Лоза за плечо.

- Отпусти его.

Йазу уложили на спину на ближайший ровный обломок бетона. Кадаж присмотрелся к нему и ахнул. Что, у Йазу всегда были так глубоко посажены глаза? И черные круги под ними тоже были? Не зная, что делать, Кадаж стянул перчатку и прикоснулся к ввалившейся щеке брата. И отдернул руку: ему показалось, что Йазу кипит.

Йазу переводил удивленные блестящие глаза с Лоза на Кадажа. Как будто некоторое время его здесь не было. У Лоза выражение лица, словно он собрался плакать. Кадаж встревожен. Йазу попытался встать - опять не получилось. Кадаж положил руку ему на грудь.

- Лежи. Лоз, сними куртку и укрой его.

Лоз молча и очень удивленно подчинился.

Кадаж ходил по площадке перед байками взад-вперед, кидая на Йазу встревоженные взгляды, и вспоминал. Теоретически, у братьев был непрошибаемый иммунитет и ускоренная регенерация. Практически Йазу, как и сам Кадаж, был еще подростком - формирующееся растущее тело. Еще Йазу был мерзляк. Кадажа это всегда раздражало: он не мог понять, как может быть холодно, если тепло, особенно когда двигаешься? Впрочем, пару недель назад Йазу перестал ежиться и застегивать воротник до подбородка, хотя осень уже ложилась инеем на камни. А что было до? "До" они были у озера. И Лоз, шутя, уронил Йазу в воду. Тот ругался, долго возился с пистолетом: чистил, разбирал, снова чистил, пристреливал заново.

Кадаж схватился за голову. Он почти ничего не понимал в медицине. Но не надо что-то понимать, чтобы догадаться: Йазу заболел. И, кажется, серьезно. Кадаж не мог припомнить, чтобы кто-то из них от слабости не мог подняться. Даже после самых "продвинутых" экспериментов в Шин-Ра Лабораториз.

Лоз вообще впал в ступор - понял, что это не игра и не знал, что дальше.

А Йазу было хорошо. Чуть колыхались полуобрушенные стены, небо было не серым, а удивительного фиолетового оттенка, мир чуть качался, как если гнать на байке по хорошей дороге. Только жарко. Он потащил с себя куртку Лоза.

Кадаж остановился. Он решил, что делать, и придумал, как. В конце концов, они второй год мотались по свету. И зима подступала вторая. Климат изменился после взрыва реактора не в лучшую сторону, и основательно. Впрочем, жару Кадаж не очень любил.

Прошлую зиму они провели, перекочевывая из дешевых ночлежек в лав-отели и обратно. Ничего хорошего: Йазу, завидев таракана, начинал прицельную стрельбу; Лоз выворачивал руки тем, кто хватал его за задницу. Сам Кадаж тоже был не в восторге. Поэтому еще по весне, рыская по окрестностям, он приглядел место, где можно было бы перекантоваться пару особо холодных месяцев. Какая-то дурная тетка жила одна в полусотне километров от Кальма и почти никуда не ездила. И к ней, судя по колеям, никто. Если бы речь шла просто о зиме, они избавились бы от тетки и заняли дом. Но сейчас им нужна помощь. Врач. Лекарства.

- Лоз, сажай Йазу на байк. Он болеет, ты поведешь.

- А куда?

- В Кальм.

Йазу был очень неудобный. Он не сопротивлялся, он просто отчего-то раз за разом выворачивался из рук. Только возле байка слегка очухался - сам взялся за руль. Сидеть Лозу тоже было неудобно. Назад Йазу не посадишь, упадет, а спереди - это получалось почти на воздухозаборниках. И еще Йазу норовил вести. Как же это так - болен?

Сорвались с места сразу на форсаже. Кадаж, против обыкновения, ехал не впереди, а рядом. Конечно, кувыркнись Йазу с байка - кранты ему. Впрочем, не кувыркнется.

Дом - это просто. Крыша, постель. А врач? Выжимая из байка почти предел, Кадаж думал о том, где взять врача. Такого, который умеет лечить это, а не огнестрельные и резаные раны.

Холодный ветер в лицо. И уже не так жарко. Йазу одной рукой чуть расстегнул ворот. Непривычно - ветер разбивался о шею, проскальзывал под плащ. И ощущения непривычные - пробирает до костей, и как будто даже знобко, но приятно. Все вокруг виделось ослепительно ярким.

Перевалили через гребень холма. Кадаж указал вперед: дом сверкал окнами, в которых отражался рассвет. От вершины до самого крыльца все просматривалось великолепно. Впрочем, тетка вряд ли сообразит. А им будет видно, если что.

Йазу лег на воздухозаборники. Так ему было удобней. Лозу так удобней не было, но тут не спросишь. И потом, дом уже вон он. Крыша зеленая, окна поблескивают.

Через пять минут байки развернулись у крыльца. Йазу сполз на землю. Лоз глянул на Кадажа, сообразил сам. Поднял Йазу на руки. Минус две боевых единицы - с братом на руках не помашешься.

Кадаж встал под дверью. Ударил кулаком раз, другой. Когда примерился ударить ногой, дверь распахнулась сама. За дверью стояла тетка. Ростом вровень Кадажу, заспанная, коротко стриженная, встрепанная, в загадочной пижаме лилово-фиолетовых оттенков и с какой-то трубочкой в зубах. Страха в глазах тетки не было нисколько.