Йазу не скучал. Скучать он просто не умел. Но ему было грустно. Почти больно. Он знал, отчего. Кадаж. Мать. Предназначение. Предназначение оборачивалось, с точки зрения Йазу, предначертанием, и в том, что дальше, им не было места.

И об этом - не было слов. Раз за разом они не складывались так, как должно.

А Кадаж был уверен, что пустота внутри заполнится, только когда они Воссоединятся в Сефироте. Все трое. Тогда они будут цельными, едиными... Мать не может быть не права.

...Йазу вовсе не хотелось воссоединяться в Сефироте.

А потом он нашел диски. Надеялся, что учебные.

Нэлле прикусила губу, увидев эти диски у Йазу в руках. Наверное, она озадачила этим Йазу - он вообще был очень чуткий мальчик. Аккуратно сложив стопку, он спросил:

- Что не так?

- Все в порядке. Просто... - она улыбнулась, - ...иногда мне хочется казаться не такой, какая я есть. Это тоже сказки.

- Такой-не-такой? Сказки?

Через пятнадцать минут все сидели вокруг экрана

- Кто-то взбирается на гору. Приготовься, - эти слова Нэлле знала до последней интонации. А фоновую музыку - до последней ноты. Но до сих пор она не знала, как это хорошо - делиться вот такими радостями. Или забыла?

Вот Лоз уже вообразил себя волком. Или пантерой? Станет ясно после фильма.

Вот Кадаж с лету запоминает формулы и законы.

Вот Йазу уже где-то там, видит все и изнутри, и со стороны.

А Нэлле закрыла глаза, чтобы никто даже случайно не увидел ее испуга. Сказки? Просто сказки для детей, которым их никто никогда не рассказывал? Всего-навсего?

А вы помните, чем изначально были сказки?

Они такие разные. И Йазу давно что-то решил. А Кадаж - стоит ровно на ребре следующей ступени. И только Лоз просто играет, и не знает, кого выбрать: волка или медведя, пантеру или тигра, удава или человеческого детеныша. А вдруг получится всех сразу?

Они так погружены... что видно, насколько они разные. Что видно - насколько они вместе. Нэлле встала и вышла незамеченной. Все равно они были - там. В южных джунглях. Еще кусочек мира, который они не знают. Сколько же пропущено? И как возместить?

Под конец фильма Лоз не дышал. Йазу, сам не замечая, плакал. Кадаж сжал кулаки так, что они закаменели.

Нэлли зажгла благовония. Сильный, свежий запах.

- И это первый из рассказов о Маугли.

Дальше - она помнила - были титры.

Пока Йазу приходил в себя, Лоз решил, что он все-таки пока играет в волка. На волков все трое очень походили. С точки зрения Лоза, разумеется.

- Серрые бррратья, - Лоз перекатывал рык в горле. - Ррррр.

Йазу неожиданно улыбнулся - сквозь слезы - и зарычал в ответ. Кадаж вскинул голову.

- Теперь ты плачешь?

Вот оно как бывает... Звери. Красиво. Правильно. Честно. И есть Законы. А тут - нет.

- Я плакал? - недоуменно переспросил Йазу. - Прости.

В этом "прости" было столько отчаянной силы. Йазу понимал, что за Кадажем - Выбор. Выбор между всем - и всем.

- Долга нет, Кадаж. Остальное - есть.

- Ты не понимаешь!

Йазу наклонил голову. Чуть обернулся, посмотрел на Нэлле. В глазах ее были - отчаяние с паникой пополам. Нэлле покачала головой. Кадаж должен выбрать сам. За себя и за братьев. Ведь хоть Йазу и не хочет, он пойдет за братом. А для Лоза и вовсе нет иного пути.

Спорить с Кадажем было бессмысленно.

Ему опять и больно, и душно. И Мать зовет.

Лоз, уловивший неладное, обнял Кадажа. Через его голову посмотрел на Йазу.

Мы с тобой одной крови. Ты и я. У Йазу из каждой фразы рождались крылатые образы. Он просто сел совсем рядом. Кадаж вцепился в братьев, притянул к себе. Они сидели на диване, обнявшись. На экране дрожал последний кадр.

Они едины. Зачем им быть - одним? Зачем становиться Сефиротом?

Нэлле стояла на крыльце, накинув на плечи куртку, и курила. Она не держала их. Не могла и не хотела. Нет привязи прочней свободы. Нет кандалов прочней собственного выбора.

У того, что держало, гнало и сжигало Кадажа, не было ничего, кроме жажды и силы. И все же...

Нэлле не могла стать тем, чем она не была. И не могла перестать быть тем, кто есть.

Им придется принимать решения самим.