Она была недостойна чужой любви. Эту простую истину Юуки открыла ещё в тот миг, когда обнаружила себя в полном одиночестве среди сверкающих клубов снежного бурана. Малютка поняла, сколь ничтожной была цена бурлящей в её венах жизни, едва угодила в лапы кровожадного вампира. Она убедилась в своей неполноценности, снося колкие насмешки одноклассников по поводу того, что в отличие от них была всего лишь найдёнышем, ненужной даже собственным родителями сиротой. Девочка осознала всю глубину собственной беспомощности бесконечно-долгими зимними вечерами, с неугасаемой надеждой ожидая того единственного, в чьих объятиях чувствовала себя защищённой — но холодные пасмурные дни утекали как вода, а он всё никак не приходил. А потом, раз за разом отталкиваемая угрюмым лиловоглазым подростком, она действительно поверила в свою абсолютную никчёмность. И, наконец, полностью со всем смирилась, когда тот, ради кого юная принцесса была готова воспротивиться даже воле Курана Канаме, объявил себя её врагом.

Юуки была не в праве полюбить. Ведь для этого ей пришлось бы довериться кому-то и рискнуть снова оказаться посреди пустынного заснеженного поля, словно выброшенная за ненадобностью кукла. А ещё, это означало бы наравне с любовью разрешить себе и всю остальную гамму человеческих эмоций, включая раздражение, злость, а возможно и ненависть. Но ректор Кросс, Момояма-сан и Канаме-сама всегда были так добры к ней, что малышка просто не могла позволить себе сердиться или обижаться на них. И, в конце концов, совершенно искренне обожая своих благодетелей, она запретила себе испытывать к ним любые чувства, кроме горячей благодарности. Эта хрупкая девочка всегда улыбалась, стараясь оправдать возложенные на неё ожидания, но никого и никогда не впускала к себе в душу. Она так и не решилась добровольно назвать Кайена Кросса отцом или открыть Йори хотя бы самую невинную из своих тайн. Не рассказала Канаме о тех бессонных ночах, когда она, совсем ещё крошкой, задыхалась от переполнявших её отчаяния и одиночества. И даже почти обезумев от неуправляемых кровавых видений, не нашла в себе сил признаться своему самому близкому человеку, насколько необходимо ей было его тепло.

Юуки знала, что у неё просто не было права на любовь. Потому она и отдавала другим свою кровь так легко, словно совсем не нуждалась в ней сама. Молча терпела неуважение и грубость Айдо-семпая даже после того, как стала его чистокровной повелительницей. Всегда позволяла брату любые капризы, разрешая обращаться с собой как с безвольным ребёнком. И сразу простила, когда самый дорогой в мире юноша направил на неё дуло пистолета.

Она действительно не имела права на любовь... Но так и не смогла забыть жаркий блеск родных фиалковых глаз. Не испугалась, неожиданно столкнувшись у кладбищенских ворот с тем, кто поклялся её убить. Опрометчиво позволила себе несколько лишних мгновений забытия в долгожданном тепле любимых рук. И, не сдержавшись, запуталась пальцами в нежном шёлке пепельных волос, доверчиво потянувшись к источнику мучительно-желанного аромата.