Арквейд проснулась от того, что на лицо ей упал лучик солнечного света. Ночью она не потрудилась задернуть шторы на окнах, и теперь свет, не встретив на своем пути никакого препятствия, весело играл на закрытых веках девушки, тревожа ее и без того хрупкий сон. Она тихонько застонала и, зевнув, потерла глаза, словно пытаясь согнать с них надоедливый свет. Когда же у нее этого не получилось, принцесса разлепила веки и огляделась, вспоминая, где она находится.
Ее номер, от окоема до окоема, был залит золотистым солнечным светом. Часы на прикроватной тумбочке показывали без пяти одиннадцать. Арквейд припомнила слова портье о том, что в двенадцать придет горничная. Значит, у нее есть только час, чтобы привести себя в порядок. Пора вставать.
С далеко немузыкальным кряхтением Арквейд оторвала голову от подушки и села на постели. Пелена света соскользнула с ее лица вниз. Девушка вздохнула почти с облегчением и, спустив ноги на пол, наконец, встала. Босиком пройдя в ванную, она обнаружила там оставленную вчера на полу одежду. Сполоснув лицо холодной водой, леди подобрала свои вещи и вернулась в комнату. Там она не спеша оделась и, усевшись на кровати, задумалась.
Арквейд, несомненно, не была обычной туристкой; она прибыла в этот город с определенной целью, и, чтобы правильно понять ее задачу, нужно уяснить одну простую — или же наоборот, непростую, — истину: Арквейд Брюнстад являлась вампиром.
Она принадлежала к древнему народу истинных предков и была, возможно, их последним представителем. В далекие годы расцвета их цивилизации, более восьмисот лет назад, она была создана своей расой как идеальное оружие для борьбы с падшими, поддавшимися великой жажде крови истинными предками, и их вольными или невольными творениями — мертвыми апостолами, вампирами, когда-то бывшими людьми. Тогда еще Арквейд была абсолютно безгрешна и не знала никаких вампирских импульсов. Она была лишь палачом, лишенным чувств и мыслей. Вся ее жизнь была подчинена лишь одной цели — убийству очередного врага. Истинные предки восхваляли ее именем своей белой принцессы, однако избегали тесного общения с нею; бо́льшую часть своей жизни в те времена она была отчаянно одинокой.
Но однажды ее одиночеству пришел конец. Служитель Церкви — Михаэль Роа Вальдамьонг, очарованный ее красотой и могуществом, предложил Арквейд свою любовь. Впрочем, намерения Роа были вовсе не так честны, как казалось наивной принцессе; могущественный чародей, этот человек уже долгое время искал вечного бессмертия и в стремлении своем достиг пределов возможностей тела. Тогда он возжелал обрести вечную жизнь иным способом — стать мертвым апостолом. Во все времена обрести вампирскую сущность человек мог лишь двумя методами — магическим и с помощью укуса истинного предка. И поскольку Арквейд все равно принадлежала к этому роду, Роа решил воспользоваться вторым.
Однако Арквейд, как упоминалось ранее, не ведала вампирских импульсов и сводящей с ума жажды; она была полностью лишена этого проклятия. Чтобы сохранить эту чистоту, от нее требовалось лишь только никогда не пить человеческой крови. До сих пор она не знала жажды.
Роа же желал получить бессмертие только лишь от нее одной, как самого могущественного истинного предка из всех, когда-либо встречавшихся ему. Хитростью он, названный «Змеем Акаши», заставил ее выпить своей крови, сокрыв ее в лепестках белой розы и предложив ее принцессе. Не зная о запрете, Арквейд испила ее, и стоило только крови коснуться ее губ, как Брюнстад обуяло страшное безумие. В тот день она уничтожила многих истинных предков; а желание Роа исполнилось — он стал мертвым апостолом, украв при этом бо́льшую часть сил белой принцессы. Впоследствии он и его соратники довершили свое черное дело, расправившись едва ли не со всеми оставшимися в живых истинными предками. Арквейд же, лишь придя в себя, сломленная и убитая горем, смогла призвать замок Брюнстад и укрылась в его подвалах, приковав себя к трону тысячью цепей и смирив, таким образом, свою бесконечную жажду. Позже ей удалось выследить и убить Роа; однако и здесь она потерпела неудачу, поскольку бывший церковник овладел таинством реинкарнации. Отныне он возрождался едва ли не дважды в столетие, выбирая для своих целей детей, одаренных магическим талантом, из семей богатых и знатных. Таким образом он сменил за последние восемьсот лет семнадцать инкарнаций. Ребенку, в котором пробудилась сущность «Змея Акаши», передавались все его способности и магические цепи. Но каждый раз Арквейд неизбежно настигала его и убивала вновь. Так она мстила ему за свое разрушенное прошлое и исполняла долг, возложенный на нее еще во времена ее далекой молодости — долг убивать безумных вампиров.
Итак, Арквейд прибыла в Лондон не с целью осмотреть местные достопримечательности. Она была практически уверена, что именно здесь вновь пробудился ее старый враг. И действительно — этот город насквозь пропах какой-то чертовщиной, как это бывает со всеми местами, где появляется один из мертвых апостолов. Арквейд слишком часто приходилось ощущать этот тяжелый запах, чтобы перепутать его с чем-либо другим.
Роа уже, вероятно, знает — или, по крайней мере, догадывается — о том, что она, Арквейд, явилась за ним в этот город. Возможно, он захочет опередить ее и напасть первым, если, конечно, силы выбранной им ипостаси позволят. Следует остерегаться хитрости «Змея Акаши»; один раз он уже обманул ее, — больше она подобному случиться не позволит.
Но не стоит забывать и о других факторах, могущих повлиять на результат этой кампании. Факторов этих всего два, но и они внушают опасения. Первый — это, конечно, Церковь. Отношения с Ватиканом у принцессы Шинсо всегда имели сложный характер. Поскольку Арквейд являлась вампиром, хоть и не выпившим ни капли крови за последние восемьсот лет, она выглядела в глазах Церкви опасным чудовищем, «нечистью», «еретичкой», как они называли ее, и безусловным врагом, а, следовательно, она подлежала уничтожению. Арквейд и сама понимала, что потеряв стабильность, она несет огромнейшую потенциальную угрозу человечеству, что стоит ей только утратить контроль над жаждой, как она сотрет этот мир в кровавую пыль. Именно поэтому Церковь неусыпно наблюдала за ее, Арквейд, состоянием; даже и сейчас бывшая белая принцесса была уверена, что за ней следят, и что воины-экзекуторы Ватикана, то есть ребята из Агентства Погребения, готовы уничтожить ее, если вампирский импульс одержит над ней верх.
В ее конфликт с Роа Церковь предпочитала не вмешиваться. Тем не менее, она даже помогала Арквейд в самом начале, потому что могущество, украденное «Змеем Акаши» у белой принцессы Шинсо, безусловно, угрожало всему человечеству и Ватикану — в том числе.
Вторым же фактором, который определенно мог повлиять на складывающуюся ситуацию, была Ассоциация магов. Ранее Арквейд никогда не сталкивалась с волшебниками лицом к лицу; они предпочитали избегать ее, будучи осведомленными о той силе, что она хранила в себе, а она, в свою очередь, сторонилась их. Но сейчас все было иначе. Здесь, в Лондоне, находится главный штаб Ассоциации. Он располагается в часовой башне Вестминтерского дворца на берегу Темзы — в Биг-Бене, мимо которого Арквейд вчера проходила. Возможно, они даже и не обратят внимания на вампирские склоки, но... Кто ж их знает, этих непредсказуемых фокусников? Что может прийти в их головы? Арквейд даже задумываться об этом не желала.
Впрочем, она упустила еще один важный фактор, достойный внесения в ее списки. Что, собственно, происходит в самом Лондоне? Кто правит здешними ночами, на чью территорию занесло Арквейд, и как этот некто отнесется к их с Роа танцам? Арквейд, бо́льшую часть своей жизни проведшая во сне, собственноручно прикованная к трону, плохо представляла текущую ситуацию не только в мире светлого дня, но и в мире тьмы. Она не знала даже, чего ей ждать от этого города, встретившего ее холодным ливнем и грозой, а сейчас кутающего в золотистый утренний свет. У кого она может попросить помощи в случае чего, а от кого ей следует держаться подальше?
Ответов на все эти вопросы Арквейд пока что не знала. Да и что тут впустую размышлять, если очень скоро она все увидит сама, стоит только ей повстречаться с Роа и закатить веселую ночную вечеринку. Следует думать, что на огонек к ним, встревоженные шумом, мигом сбегутся и церковники, и волшебники, и вся местная нечисть, и мало ли кто еще. Мир, лежащий за пределами естественного, очень чувствителен к любым изменениям. Арквейд хорошо знала Роа: тот всегда любил окружать себя множеством мертвецов, превращенных им из местных жителей. Наверняка «вампирские» смерти уже стали достоянием общественности. Будет странно, если никто не зашевелится, встревоженный этими происшествиями.
Арквейд перевела взгляд на часы. Двадцать минут двенадцатого. Она вздохнула. До ночи, когда придет время охоты, еще далеко. Незачем сидеть в номере; стоит хотя бы пойти прогуляться, раз уж погода наладилась. Арквейд встала и подошла к окну, сощурив свои темно-красные глаза. Свет никак не мог ей повредить, однако она все-таки была вампиром и чувствовала себя неуютно под неусыпным оком солнца. Как бы то ни было, это не имеет никакого значения. Возможно, она сумеет почувствовать присутствие Роа в городе... и хоть немного отдохнет и приведет мысли в порядок перед грядущим боем.
Погода на улице была хорошей, солнце отражалось в лужах, разбрызгивая кругом пригоршни света. Девушка покинула номер и, спустившись в холл, оставила ключ на стойке администратора, заверив того, — сегодня это был кто-то другой — что скоро вернется. Действительно, долго гулять она не намеревалась. Затем мисс Брюнстад вышла на улицу.
И первым делом оглянулась, пытаясь вспомнить, как сюда добралась. Спустившись по лестнице, она зашагала куда-то по улице. Прохожих попадалось не очень много; в раздумье она вообще не замечала окружающих людей. Время шло медленно, прогулка затягивалась, и к концу второго часа Арквейд начала уставать. Ноги сами принесли ее обратно к гостинице. Она зашла в холл и, забрав ключи у портье, отправилась в свой номер, где улеглась на застеленную кровать и практически сразу заснула прямо в одежде. Проснулась же она только вечером, на закате. В комнате было темно, хоть глаз выколи, поскольку окна выходили на восток. Тем не менее, темнота ей не слишком мешала — ее по-кошачьи чувствительные глаза легко приспосабливались к любому мраку. Арквейд медленно встала и, потянувшись, подошла к окну. Город за стеклами дышал ночью. Уже начинали зажигаться фонари, и в окнах жилых домов тоже включали свет. Еще чуть-чуть — сейчас солнце скользнет за горизонт, погаснет окончательно вечерняя заря, — и настанет время тьмы и ее многочисленных слуг.
Арквейд чувствовала себя отдохнувшей. Близилось полнолуние, а в это время ее силы, как вампира и как истинного предка, многократно увеличивались. Такова была ее природа: в темное время суток она становилась практически неуязвимой, а полная луна питала ее могущество своим сиянием. Через три дня и она, и Роа достигнут пика своих сил. Это будет самый удачный момент для битвы. Если Арквейд потерпит поражение, Церкви придется ждать еще полмесяца, пока не наступит новолуние, которое неизбежно уменьшит — и значительно — силы Роа. Но кто знает, что может произойти за пятнадцать дней? Медлить нельзя.
В общем-то, Арквейд готова была отправляться на охоту. Взяв с собой плащ, она не стала утруждать себя спуском в холл и сдачей ключей портье — девушка просто раскрыла окно и прыгнула в темноту. Сейчас, ночью, никто не станет ломиться к ней в номер и удивляться ее отсутствию. Как бы то ни было, церковников, сидящих у нее на хвосте, таким дешевым трюком все равно не обманешь, да Арквейд к тому и не стремилась. Просто ей казалось неуместным тратить время на пустые, никому в этом мире не нужные формальности.
Ее вампирской ловкости могла позавидовать любая кошка. Прыгала она со второго этажа, на мощеный тротуар, но приземлилась так, словно спускалась по лестнице — мягко и изящно, даже стука каблуков слышно не было. Оставалось только надеяться, что никто, кроме лиц сильно заинтересованных, за нею не наблюдал. Она заметила какую-то тень, слишком неясную и быструю, чтобы принадлежать обычному человеку. Легкая улыбка коснулась ее бледного, почти прозрачного лица, — ну что ж, раз уж она принцесса, следует привыкать к эскорту. Пусть даже и непрошенному.
На самом деле, внимание шпионов ее даже как-то успокаивало. Нельзя сказать, что эти ребята вступятся за нее в случае чего, — они и сами будут рады, если Арквейд вдруг не станет; но, по крайней мере, они довершат ее дело и убьют Роа. Она на это надеялась.
Просто идти по улицам Арквейд не хотелось — она уже вдоволь нагулялась за последние дни. Уж лучше избрать более быстрый и экономичный, с точки зрения времени, способ перемещения... Белая принцесса вдруг взмыла в воздух, словно в полете; летать она не умела, однако могла очень далеко и высоко прыгать. С земли она переместилась на крыши домов, и теперь ее легкий силуэт четко был виден на фоне алой от смога, низко висящей практически полной луны.
Беспечность Арквейд вполне могла выйти ей боком — она прекрасно это сознавала. Мало ли кто мог заметить ее среди ночи? Люди, волшебники... Может дойти до того, что утром лондонские газеты напишут о ней, шмыгающей с крыши на крышу. Местные СМИ и так уже ломятся от насквозь желтых статей про многочисленные ночные «вампирские» убийства. Но какое ей, Арквейд, в сущности, до этого дело? Она выполнит свою задачу и вернется в Тысячелетний Замок досматривать цветные сны. Люди забывчивы; через полвека они уже и не вспомнят про подобные сказки. И будут правы — нечего им лезть в дела ночи.
Внезапно Арквейд что-то почувствовала и замедлила свой бег. Спрыгнув с низкой крыши на землю, она огляделась. «Похоже, здесь недалеко парк, — отметила она про себя. — Вон деревья какие-то... Что здесь не так? Может, магическое поле? Нет, не похоже. Вряд ли это Роа. Пойду дальше». Решив так, девушка уже было хотела развернуться и уйти, как вдруг услышала какой-то странный звук. Она, конечно, не могла знать, что именно с таким звучанием взводится пистолетный курок, но чутье подсказало ей, что сейчас ее атакуют. Только это и спасло ее от незавидной участи быть раненной в сердце освященной серебряной пулей. Для вампира ее уровня такое оружие было, конечно, опасным, но не смертельным. Впрочем, какое-то время, не говоря уж о силах, ей пришлось бы потратить на восстановление — освященное серебро слишком мощная штука, чтобы прямо так взять и исцелиться. Пока она восстанавливалась бы, с ней можно было бы сделать все, что угодно — даже человеку не составило бы труда добить такую Арквейд. А потом... Потратив столько сил, она уже вряд ли сможет драться с Роа на равных и, скорее всего, погибнет... и хорошо еще, если сможет забрать его с собой. А ведь он может заставить ее выпить крови. Ужасные перспективы.
— Какая реакция! — проговорил мужской голос низким и хрипловатым баритоном. Арквейд повернулась на звук. Как странно, кажется, выстрел был с другой стороны. Ее враг явно не человек, как ей показалось сначала. Никто не смог бы скрыться от мистических золотых глаз белой принцессы Шинсо. Неужто Роа ударил первым? Что ж, он обучился неплохо маскироваться. — Вы совершенно точно необычный противник.
Тут Арквейд, наконец, смогла разглядеть его — точнее, наверное, он позволил ей себя увидеть. Вот он стоит, на самом краю освещенного круга — высокий темноволосый мужчина в алом плаще и широкополой фетровой шляпе того же цвета, отбрасывающей небрежную тень на бледное лицо незнакомца. Глаза были укрыты за желтыми стеклами круглых очков в тяжеловесно выглядящей оправе. Собственно, только эти очки, словно пара тусклых фонарей, высвечивались из глубокой тени. Арквейд нахмурилась. Она-то думала, что новое воплощение Роа будет моложе — обычно он проявлялся в довольно юном возрасте — семнадцать, восемнадцать лет, может, чуть старше. Но здесь мужчине было явно за тридцать... Может, это все-таки кто-то другой? Но тогда зачем он атаковал? Арквейд очень сильно хотелось задать этот вопрос, но вместо этого она спросила:
— Кто вы?
Она стояла, прямая, как натянутая струна, и явно готовая к битве, но нападать не торопилась. Может быть, здесь какая-то ошибка?
— Здесь меня называют Алукардом, — ответил мужчина. Свет блеснул на металлической поверхности направленного на Арквейд пистолета. — Не соблаговолите ли назвать свое имя, мисс?
Брюнстад вздохнула едва ли не с облегчением. Если уж ее странный противник интересуется ее именем, значит, скорее всего, нападать он уже не станет. Хотя всякое могло случиться, и бдительность она терять не собиралась. Арквейд ответила с лучезарной улыбкой:
— Довольно необычный способ знакомиться, не находите? Сначала вы в меня стреляете, а потом только начинаете разбираться. Черт побери, как это мило. Впервые встречаю такого заносчивого мертвого апостола. Я — Арквейд Брюнстад, если мое имя, конечно, о чем-нибудь вам говорит.
В том, что перед ней вампир, белая принцесса не сомневалась. Она не понимала только, откуда у мертвого апостола может взяться концептуальное оружие, которое скорее подошло бы какому-нибудь церковнику вроде ребят из Агентства Погребения. Получается, что она столкнулась с хищником, предпочитающим кровь своих сородичей... Что ж, всякое бывает. Вон, Арквейд и сама уже восемьсот лет как занимается охотой на себе подобных. Впрочем, у нее на то есть веские причины. А у этого самого Алукарда какое оправдание?
Ответом на ее последнюю реплику было гробовое молчание. Прошло не менее тридцати секунд, пока ее противник-собеседник не нарушил, наконец, тишины. Он сказал:
— Как-как? Мертвый... кто?
— Апостол, — ответила Арквейд, покачав головой. «Какие же необразованные вампиры пошли», — подумалось ей. Она шумно вздохнула и прежде, чем ее новый знакомый успел что-то сказать, спросила: — Так зачем вы напали на меня? Неужто я забрела на чужую территорию?
— Боюсь, что так, — откликнулся Алукард. Он шевельнулся, и когда на его лицо упал тусклый фонарный свет, Арквейд смогла разглядеть широкую хищную ухмылку, напомнившую ей о безумии вкусивших крови истинных предков. От подобных воспоминаний по ее спине побежали холодные мурашки. — вы находитесь на земле под протекцией протестантской церкви и ее рыцарей; я, Алукард, служу семье Хеллсинг.
Это имя, принадлежащее одной из знаменитейших семей охотников на демонов в западной Европе, несомненно, было известно Арквейд. Главным образом, знание это ей обеспечила Церковь — именно она являлась, быть может, и невольно, распространительницей подобных сведений. Так что именно благодаря церковникам, имена охотников — и фамилия Хеллсинг в их числе — были известны даже такой все на свете проспавшей соне, как Арквейд. Были ей знакомы и другие знаменитые фамилии — в основном, они принадлежали семействам восточной Азии; известно, что те народы преуспели в охоте на различных демонов, выработав у себя необычные, сверхъестественные способности. Однако Хеллсинг, в противоположность им, оставались самыми обычными людьми, но успехи их, тем не менее, успели войти в историю. Тем они и прославились.
Британские острова, несомненно, являлись центром свободного протестантского мира. Но и не только. Было повсеместно известно, что Британия спокойно относилась ко многому из того, что католический мир считал греховным и подлежащим немедленному уничтожению. Нет, здесь, конечно, не приветствовали разнообразную нечисть, вроде демонов и вампиров; но та же Ассоциация Магов вполне прижилась здесь, создав необычную атмосферу и еще более усилив дух свободы и протеста в Соединенном Королевстве. Автономная от католического мира, от закоснелых ватиканских взглядов на жизнь и веру, Англия становилась своеобразной Меккой для существ и созданий самых разнообразных видов и способностей. Роа, на сей раз ты выбрал богатейшую почву для своих мерзких планов! Да, безусловно, существовал риск, что против вампира такой силы обернутся все местные фракции и организации; однако и вероятность того, что оные фракции спляшут под его дудку, тоже была весьма большой, и отрицать это было бессмысленно. В общем, в этот раз «Змею Акаши» было где развернуться — его ждала огромнейшая шахматная доска с практически неограниченным набором фигур, полностью в его распоряжении.
— Вот, значит, как, — наконец, проговорила Арквейд в задумчивости. В ее сознании потихоньку начинала складываться интересная картинка, мозаика, состоящая из разных кусочков-знаний. — Понятно. Не слышала, чтобы у семьи охотников на демонов ходили в слугах вампиры. Как это вас угораздило?
— Так вышло, — Алукард неопределенно пожал плечами. Его высокая, закутанная в алый плащ фигура казалась неестественной на фоне ночного мрака. — Вас это в любом случае не касается. Послушайте, мисс: вы — вампир. А я, как мы видим, — охотник на вампиров. Так какого черта мы стоим здесь и без толку мелем языками? Не пора ли нам уже решить, чьей душе нынче ночью суждено отправиться в Ад?
— Не торопитесь, мой враг, наш обмен любезностями еще не подошел к концу, — с очаровательной улыбкой откликнулась Арквейд. — Увы, я совсем не та, на кого вам следует охотиться, а в профессии вашей я скорее ваша коллега, чем противник. Но если вам так хочется на экскурсию к Люциферу, то я, пожалуй...
— Остановитесь! — вдруг потребовал чей-то голос. Арквейд даже подпрыгнула от неожиданности, когда увидела, как из тени появляется чья-то легкая, хрупкая фигура. Но еще более она удивилась тому, что знает, кого сейчас увидит. Когда свет упал на лицо девушки, так вовремя вмешавшейся в их с Алукардом беседу, белая принцесса, казалось, готова была сесть там, где стояла.
— Ты... — негромко, на грани шепота, проговорила она.
— Да, это я, — ответила Сиэль, позвякивая какими-то мечеобразными лезвиями. Она прошла в круг света, встав между Арквейд и Алукардом.
— Но ведь я убила тебя. Роа...
Девушка покачала головой, глядя прямо в алые глаза Арквейд.
— Я вовсе не Роа. Я Элезия Сиэль — дитя, которое было захвачено Роа Вальдамьонгом, «Змеем Акаши», и которое ты убила в конце прошлого века. Увы, до конца умереть у меня не получилось. Не стану вдаваться в подробности и рассказывать о своей жизни после встречи с тобой; скажу лишь, что нынче я работаю в Агентстве Погребения. Я здесь с той же целью, что и ты.
— А, так это ты приходила сегодня утром к Интегре, — догадался Алукард. — Посланник Ватикана, значит...
Сиэль смерила вампира холодным взглядом и проговорила с подчеркнутой серьезностью:
— Вам, слуга Хеллсинг, с Арквейд сражаться нельзя. Она вовсе не тот вампир, за которым вы охотитесь.
— Элезия, я сама разобралась бы... И без твоего вмешательства. Или ты хочешь отомстить мне, когда все закончится? — Арквейд мягко, едва ли не с состраданием, взглянула на церковницу.
— Не строй из себя праведницу, вампир, — Сиэль мрачно опустила глаза. — Тебе прекрасно известно, что Ватикану твоя смерть не нужна. Твое время и так скоро придет. Ты не сможешь сражаться с импульсом вечно, пока Роа продолжает перерождаться, будь ты хоть трижды принцесса истинных предков. Тогда у тебя будет только две возможности: или поддаться жажде и закончить свое существование при вмешательстве Церкви, или навечно заснуть в Тысячелетнем Замке.
— Первый вариант не для меня, — весело улыбнулась Арквейд. — Я буду сражаться до последнего, а когда придет время — уйду, как подобает последней из моего рода. Но не недооценивай меня, Элезия; я вовсе не такая старушка, какой ты себе воображаешь. Я семнадцать раз побеждала воплощения Роа; я сделаю все, чтобы этот, восемнадцатый, раз оказался для него последним. Ну, а если нет — я вернусь. Вернусь столько раз, сколько потребуется, и убью его столько, сколько бы он ни возрождался. Но к черту эту патетику. Алукард! вы там еще не заснули?
— Нет, — встряхнулся вампир. — Я вижу, у вас тут дружеская встреча. Впервые встречаю служителя Ватикана, спокойно общающегося с порождением тьмы...
— Похоже, Искариоты испортили ваше впечатление о Ватикане, — протянула Сиэль с мрачной улыбкой. — Мы в Агентстве Погребения не так агрессивны, как наши собратья по оружию в XIII отделе. Сами понимаете, темные материи и всякое такое...
— Искариоты? — переспросила заинтересованная Арквейд.
— Да, возрожденная инквизиция, — пояснила Сиэль. — Войско Ватикана, охотники за неугодными Церкви. Настоящие фанатики.
— Славные ребята, — с кровожадной ухмылкой кивнул Алукард.
— Да, что-что, а сражаться они умеют, — девушка закатила глаза. — С мозгами только проблемы... Хотя, я слышала, их лидер весьма хитер. Его опасается даже сам Папа Римский. Максвелл, кажется...
— Энрико Максвелл, — подсказал Алукард.
— Точно. Не так давно, по моим сведениям, произошло столкновение протестантских рыцарей с Искариотами. Руководил операцией Александр Андерсен, один из самых могучих бойцов XIII отдела и всего Ватикана...
— Ха, отличная вышла битва! — вновь оскалил острые зубы в кривой ухмылке Алукард. Его глаза весело и зло сверкнули из-под оранжевых стекол очков. — В этот раз мне отрубили голову...
— Чудесно, — пробормотала Арквейд.
— Не то слово, — покачала головою Сиэль. — В результате, мне сегодня пришлось выпрашивать разрешение Ее Величества у Интегры Хеллсинг. Хорошо тебе, Арквейд, — поскольку ты и так фактически вне закона, тебе не нужно носиться с пачкой документов. Вряд ли к тебе станет приставать констебль с требованием предъявить разрешение на вот эти железки, — девушка-агент звякнула своим оружием.
— Конечно, я ведь и не ношу с собой ничего такого, — улыбнулась белая принцесса.
— Я думаю, ты поняла, о чем я говорю, — Сиэль явно не разделяла ее настроения. — Впрочем, это все неважно. Надеюсь, вы примете мой совет к сведению и не станете драться друг с другом, пока Роа расправляется где-то с очередной жертвой.
После этой фразы Арквейд тоже резко посерьезнела. Меж ее нахмурившихся бровей пролегла глубокая складка. Повисшую хрупкую тишину нарушил Алукард:
— Роа? Речь идет о Роа Вальдамьонге, я полагаю?
— Именно о нем. Знаете что-нибудь об этой персоне? — встрепенулась Арквейд.
— Интегра мне кое-что рассказала, — признал вампир, взглянув на принцессу. Помедлив немного, он отвесил ей легкий, отдающий иронией поклон. — Приветствую вас, Ваше Высочество.
Арквейд улыбнулась и сделала кокетливый книксен. Сиэль кашлянула:
— Господа, это все, конечно, прелестно, но не могли бы вы устроить обмен любезностями в другом месте и в другое время, хорошо? Как? Отлично. Надеюсь, мы договорились. Что мы решим насчет Роа?
— А что решать-то? — удивилась Арквейд. — Отыщу его и убью — вот и все.
— Мне нравится этот настрой, — отметил Алукард.
— Очень в стиле лунной принцессы, — Сиэль устало потерла переносицу. — Полнолуние будет через два дня, в ночь с двадцать шестого на двадцать седьмое августа... Начнется без пятнадцати двенадцать, если быть точной. В это время силы всех вампиров максимально возрастают — вам это должно быть прекрасно известно. К этому дню Роа уже нужно будет выследить. Если нам ничто больше не помешает...
— Обычно Роа отмечает свое логово сильным магическим полем. Скорее всего, он захочет уничтожить Лондон, чтобы напитать свое тело силою местных жителей, — Арквейд взглянула на Сиэль, явно ожидая ее реакции. Та кивнула:
— А пока он будет просто убивать и превращать жертв в упырей, чтобы задержать нас.
— Ну, уж с упырями-то проблем точно не возникнет, — с мрачной улыбкой Алукард погладил один из своих пистолетов — серебряный Casull.
— Если он, конечно, не придумает чего-нибудь нового, — задумчиво протянула Арквейд.
— Да, от него этого можно ожидать. Хроники говорят, что семнадцать раз он повторял один и тот же сценарий практически без изменений... Неужто в голову ему не может прийти план поумнее?
— Посмотрим, — белая принцесса позволила себе легкую улыбку. — В конце концов, его традиционность во многом нам на руку. В каком-то смысле она делает его предсказуемым. Фактически, мы уже знаем его следующий шаг. Но нужно быть готовыми к неожиданностям.
— Это верно, — Сиэль взглянула в темные небеса. — До рассвета еще далеко. Можно потратить остаток ночи на поиски... Алукард, вы с нами?
— Ох уж этот запах приключений и крови, — изрек вампир со своей обычной ухмылкой. — Конечно, я с вами. В конце концов, охота на вампиров — это моя обязанность. И должен признать, что вы, мисс, — еще один легкий поклон Арквейд, — и вы, юная леди, — учтивый кивок Сиэль, — заинтриговали меня этим своим Роа. Я буду рад принять участие в этой авантюре, если вы мне позволите.
— Что ж, тогда в путь. Разделимся, — Арквейд указала на запад. — Я пойду в ту сторону. Думаю, что если мы ничего не обнаружим, встречаться нам сегодня смысла нет. Так что доброй ночи, — и она взмыла вверх в немыслимом прыжке и куда-то унеслась по крышам. Сиэль тоже исчезла в темноте — только сверкнули лезвия ее необычных мечей. Наконец Алукард остался один. Постояв еще немного на самой границе света и тьмы, он резко развернулся, так, что его алый плащ красиво завихрился, и словно растворился в ночи.
Никто — ни вампиры, ни агент-экзекутор — не обратил внимания на огромного ворона, сидевшего на погасшем фонарном столбе и наблюдавшего ту сцену, что разыгралась на этой площади перед парком. Казалось, это самая обычная птица, но была у нее одна странная черта — глаза ее светились в ночи тусклым алым светом, как у Алукарда и Арквейд. Когда все ушли, ворон расправил свои огромные крылья и тоже взлетел, теряя перья. Какое-то время его силуэт еще выделялся на фоне багровой луны, пока он окончательно не исчез в ночном мраке.