Утро 25-го августа было пасмурным и ветреным, готовым расплакаться осенним дождем. Аозаки Токо проснулась, быстро собралась и, оставив свой чемодан в номере, отправилась завтракать.
Небольшой ресторанчик в гостинице ее не привлек, и потому ей пришлось пройти немного по улицам, прежде чем она отыскала подходящее заведение. Там она села за столик и заказала себе полный кофе из утреннего меню. Посетителей в кафе почти не было (потому, собственно, Токо и отдала предпочтение ему, а не переполненному гостиничному ресторану), и заказ принесли быстро. Звучала тихая приятная музыка, и воздух, свободно проникавший сквозь приоткрытые окна, был наполнен щемящей тяжестью прибрежного города. Обстановка навевала воспоминания, хотя старшая Аозаки никогда прежде в этом кафе не была, и ничто не мешало ей сосредоточиться на своих мыслях в тишине и спокойствии.
Покончив с завтраком, Токо оплатила счет и поднялась на ноги с тем, чтобы вновь вернуться в гостиницу. Пока что никаких дел и планов у Аозаки не было, — она могла свободно шататься по знакомому городу. Главное — не привлекать к своей персоне лишнего внимания.
Вернувшись в номер, она села в кресло и закурила. Перед этим она что-то достала из внутреннего кармана плаща и теперь задумчиво крутила это что-то в пальцах. Вещь оказалась сложенной вдвое старой фотографией; она да чемодан — вот единственное, что старшая Аозаки забрала из своей конторы в Токио, где она была директором детективного агентства, специализирующегося преимущественно на делах мистического характера, — «Храма Пустоты».
Пальцы медленно, осторожно развернули фото. С цветной карточки смотрели три неподвижных лица на фоне Биг-Бена. В центре — она, совсем еще девочка в те времена, выпускница академии Рейен; красно-рыжие волосы свободно спадают на плечи, очки, на лице улыбка, сгиб фотографии проходит как раз по ней. Слева стоит светловолосый молодой человек в щеголеватом красном цилиндре и такого же цвета плаще; у него холодные голубые глаза, и он забыл улыбнуться. Это Корнелиус Альба. Справа от Токо стоит мрачный мужчина в черном, с загадочным ожерельем на груди. Он выше даже напялившего цилиндр Корнелиуса, а Токо рядом с ним выглядит и вовсе маленькой и хрупкой. У него черные, очень глубоко посаженные глаза с непроглядными тенями под ними, низко нависающие брови, резкие, выделяющиеся черты лица. Это Арая Сорен.
По общему состоянию фото видно, что оно сделано уже давно, несколько лет назад, и прошло со своей хозяйкой немало дорог. Много месяцев оно спокойно стояло в рамке в конторе, но все же вновь последовало за Токо, как тень того прошлого, которое давно уже пора было забыть, но выкинуть из головы никак не получалось. Старшая Аозаки была не очень сентиментальна. Однако своим воспоминаниям противостоять не могла даже она.
Токо довольно долго разглядывала фотографию. На лице ее появилась какая-то вымученная улыбка, и она прикрыла глаза. Она сложила карточку пополам, затем скомкала и хотела уже швырнуть в урну, но рука волшебницы замерла в замахе. Какое-то время она так и сидела: подняв руку, опустив голову. Наконец, ее пальцы дрогнули, и она с тяжелым вздохом вновь расправила фото, попытавшись выровнять новые трещинки, появившиеся на месте сгибов. Теперь несчастная карточка казалась еще более старой. Токо горько усмехнулась; она чувствовала себя такой же истрепанной и бесполезной, как это фото.
Тихо ругаясь, Токо выдернула изо рта почти истлевшую сигарету и ссыпала пепел в пепельницу. Затем она встала и вложила фото обратно во внутренний карман своего пальто. От того, что перед глазами теперь не было проклятой карточки, легче не становилось. К сожалению.
Какое-то время она стояла, напряженно что-то обдумывая. Наконец, она накинула пальто на плечи, взяла ключи и вышла в коридор.
И чуть не столкнулась с проходящей мимо девушкой в берете. Той самой, что видела вчера Токо — девушка-алхимик со знаками Атласа на одежде.
Холодные глаза незнакомки, отливающие лиловым, скользнули по Аозаки, и она остановилась. Алхимик и волшебница замерли, неотрывно глядя друг на друга. Что-то с этой девочкой с косичкой было не так, — Токо поняла это сразу. Лицо алхимика было сердитым и напряженным, слишком сердитым и напряженным для вечно спокойных атласовцев. Похоже, ее совсем недавно вывели из себя.
Впрочем, Аозаки это не касалось. Она повернулась к девушке спиной и принялась возиться с ключами, оглашая коридор металлическим стуком. Сквозь звон она услышала тихий вопрос:
— Вы ведь волшебник, да?
Она не обернулась. Ключи в ее руках замерли.
— Что? — ответила Токо вопросом на вопрос, пытаясь изобразить недоумение. Тем не менее, реакция выдала ее с головой.
— Я видела вас вчера вечером. Ваш чемодан... — чародейка услышала, как алхимик за ее спиной переводит дыхание. — Вы ведь из Ассоциации? Атлас прознал, что я здесь, и, проглотив свою гордость, решился попросить помощи у Часовой Башни, чтобы поймать меня, так?
— Прошу прощения? — Токо повернулась к девушке. Волшебница нахмурилась, и меж ее бровей пролегла тонкая складка. — О чем вы говорите, мисс? Я ничего не знаю о...
— Не дурите мне голову! — Вдруг воскликнула алхимик. Наверное, это была истерика... такая, своеобразная, какую только и мог позволить себе член Атласа. — Теперь уже скрываться нечего. Если собираетесь меня... то делайте свое дело, а не вешайте лапшу мне на уши.
Токо стояла неподвижно под взглядом лиловых глаз. Что-то было не так. Эта девочка... Возможно ли, что она — замаскированный охотник? Но какого черта она тогда творит? Другой на ее месте давно бы уже дрался с Токо, а не истерил перед ней, словно подросток в переходный период. Чего она добивается? Чтобы Аозаки признала свою личность? Глупо.
— Я не понимаю, о чем вы говорите, мисс, — сказала, наконец, волшебница, и это была чистая правда.
На лице юного алхимика появилась нехорошая ухмылка.
— Какой смысл? — спросила она, и Токо подавила желание повторить этот вопрос. — Какой смысл что-то скрывать? Добыча сама идет вам в руки. Я думала, волшебники гораздо более решительные и алчные, и никогда не позволят себе упустить выгоды.
«Ждет, что я признаюсь», — решила про себя Аозаки.
— Я не имею никакого отношения к вашему делу, мисс, — сделала чародейка новую попытку. — На самом деле, мне уже пора идти. Прошу меня извинить.
С этими словами она пошла по коридору к манящей надписи «выход». Токо услышала, как девушка выругалась в полголоса, и не успела волшебница сделать и трех шагов, как почувствовала рывок, словно зацепилась за что-то. Это что-то рвануло ее обратно, снова развернув ее к алхимику. Очки слетели с ее лица, со стуком ударившись об пол, но, к счастью, не разбились. Девушка из Атласа стояла, подняв руку перед лицом, сжав в ладонь в кулак. Токо взглянула вниз и увидела собственную вздетую руку: рукав был стянут так, словно его обмотала невидимая нить.
— Эфирная связь!.. — воскликнула она пораженно. — Ты из рода Эльтнем!
— Верно, — на лице алхимика появилась косая усмешка. — Я Сион Эльтнем Сокарис. Атласия.
Только теперь до волшебницы начало доходить. Да, она слышала что-то такое... Три года назад. Италия, Рыцари Щита; в этом были замешаны люди «Гигантской Ямы»... Сион Эльтнем... Атласия...
Черт побери. Как не повезло нарваться на этого алхимика! Прямо говоря, из Токо был никудышный боец. Главным ее талантом была вовсе не боевая магия: она была «кукольником», умела создавать идеальные марионетки. В схватке она пользовалась или рунами, с которыми умела неплохо обращаться, или содержимым своего чемодана. Что же, чемодан ее остался в номере. Единственный выход — использовать руны.
Свободная рука Токо дернулась, чтобы приступить к рисунку, но Атласия легко разгадала ее намерение — против алхимического анализа и эфирной связи не спасал огромный потенциал наследницы Аозаки. Свистнули невидимые нити, обвивая запястье волшебницы, в этот момент что-то оглушительно громыхнуло в номере Токо. Дверь, которую старшая Аозаки в волнении забыла закрыть, распахнулась настежь, и что-то черно-алое мгновенно скользнуло в коридор. Эльтнем не успела защититься, — огромная магическая кошка, обитавшая в загадочном чемодане Токо, бросилась прямо на алхимика.
Эфирная связь против этой сущности оказалась бесполезна. Разъяренное создание невозможно было удержать. В руках алхимика появился пистолет, но поздно, — кошка повалила ее, зубами выдрала револьвер из ладони и проглотила его так, словно это всего-навсего была рыба. Нити, удерживающие обе руки Токо, ослабли, когда рассерженный дух прижал Сион к полу, и волшебница выпрямилась, устало потирая затекшие запястья, разгоняя кровь.
— Хватит, — негромко сказала она, и пылающие магическим алым огнем глаза кошки мгновенно обратились к ней. Миг — и она уже послушно отступает к своей хозяйке, усаживается у ее ног и смиренно принимает ласку, когда та чешет кошку за ухом. Сион встала, слегка покачнувшись, и дико уставилась на чародейку с ее бестелесным «питомцем».
— Ты все-таки маг, — пробормотала алхимик.
— Да, ты оказалась права, — Токо пожала плечами, и ее мерцающий огненными сполохами зверь вновь повернул голову к Эльтнем. — До чего же вы, алхимики, упрямы! Теперь сюда наверняка сбегутся ребята из Ассоциации. Нам обеим не поздоровится.
— Так ты здесь не для того, чтобы вернуть меня Атласу...
— Дошло, наконец, — сварливо откликнулась Токо, доставая из кармана пачку сигарет. Щелкнула зажигалка, и к потолку потянулась тонкая струйка дыма. — И стоило втягивать меня в драку? — волшебница прищурилась, глядя на девушку-алхимика из-под ресниц. — Это так не похоже на хладнокровных алхимиков...
Она вздохнула и подобрала свои очки, водрузив их на нос. После чего вдруг улыбнулась, а затем даже захихикала:
— Ну ты даешь, девочка Эльтнем! Разбить вдребезги все мои стереотипы... Где ж твоя хваленая школа логики, Атлас?


Вечерело. Небо слегка прояснилось, и теперь солнце медленно, но неумолимо катилось к горизонту, теряя свою ослепительную силу. Серая пелена облаков неуклонно влекла свои колесницы на запад, вслед за уходящим светилом, расчищая дорогу громадному оку луны. Подобно огромной птице, увенчанной короной вечерних звезд, вставала она на востоке, величественная и кровавая из-за вечного лондонского смога или еще по какой-то причине. Всего один день отделял ночную царицу от ее торжества.
На улицах города зрели беспорядки. Вот уже неделю или даже больше здесь не прекращались загадочные ночные убийства, люди пропадали, выходить по вечерам из дому становилось небезопасно, но и родные стены не защищали от неведомых убийц. Скотланд-Ярд был бессилен, и у горожан складывалось впечатление, что полиция более не в состоянии их защитить. Все больше поступало сообщений о нависшей над Лондоном панике, паранойе, которая непрестанно выливалась в ошибочные нападения обычных людей друг на друга. Словно чья-то злая воля туманила сознания добропорядочных жителей города, и охвативший их страх все более походил на истерию. Даже у тренированных людей, военных и полицейских, постепенно сдавали нервы, особенно когда на небеса медленно вплывала тяжелая августовская луна.
Немногие в городе знали или, по крайней мере, догадывались об истинных причинах этого безумия, а те, кто обладал какими-то сведениями, предпочитали молчать, стиснув зубы.
Когда ночное светило с кажущейся неторопливостью вползло на свой звездный трон, Арквейд и Алукард покинули особняк Хеллсинг, чтобы отправиться на охоту. С ними была Виктория, которую князь нечисти попросту не смог не взять с собой, ибо на ее компании настояла Интегра, применив в этом деле всю свою твердость. Впрочем, Алукард все равно не был расположен к тому, чтобы дракулина принимала активное участие в охоте и в результате долгих препирательств отослал Полицейскую в тот район города, где Неро Хаос и Роа Вальдамьонг уж точно не могли появиться. Виктория явно расстроилась, но подчинилась, скрепя сердце. Несмотря на то, что Арквейд сильно сочувствовала ей, но в целом она была согласна с Алукардом — в битве с прародителями мертвых апостолов двухмесячному вампиру делать нечего.
Сиэль ушла незадолго до заката, пообещав связаться с ними, если вдруг обнаружит вражеские следы.
Никто из них не надеялся, что им удастся отыскать хотя бы одного вампира этой ночью. Решающая битва по негласной договоренности была запланирована на завтра, а сегодня — только разведка, как надеялся Алукард, боем. Однако ни Арквейд, ни Сиэль его надежд не разделяли. Поэтому белая принцесса, да и ее спутник тоже, так удивилась, когда в одном из полутемных переулков они наткнулись на какую-то фигуру, сидящую на корточках и что-то рассматривающую на земле. Незнакомец поднял голову при их приближении, и Брюнстад замерла на месте, — даже не касаясь ее, Алукард ощутил неожиданную дрожь, пробравшую вдруг его спутницу.
— А, неужели явились? — незнакомец поднялся на ноги. Скупой фонарный свет озарил его фигуру: высокий бледный человек, мужчина с копной густых темных волос. Его глаза сияли алым, а губы кривила жуткая усмешка. — Я вас ждал, моя принцесса, — изящно прижав правую руку к груди, он отвесил легкий, несколько наигранный и издевательский, но все же изысканный поклон. — И вас, благородный господин, — еще один поклон — уже в сторону Алукарда.
— Роа, — откликнулась Арквейд. Алукард молчал, рассматривая незнакомца, и она продолжила: — Ты в своем обличье. Я думала, ты будешь выглядеть иначе.
— Я набрал достаточно сил, чтобы не прибегать более к чужой внешности, принцесса. Признаться честно, меня весьма раздражают все эти перевоплощения: никогда не знаешь, кем родишься, — Вальдамьонг осклабился и с притворным упреком заметил: — В этот раз мне пришлось действовать быстро, и не вышло выбрать более-менее приличное тело. Способности его меня устраивают, а вот внешность... Ничего общего ни с Сиэль, ни с тем, чем я был раньше и стал сейчас.
Их окружили. Оба вампира знали это, и ни одна жилка не дрогнула у них на лицах, когда из темноты появились уродливые фигуры подвластных Роа упырей. Поскольку улица, на которой они находились, была довольно узкой, гули окружили Арквейд и Алукарда плотным кольцом, и их смрадное дыхание наполнило воздух хрипами и глухим рычанием, какое не могло принадлежать ни одному живому человеку.
— Ты решил утопить этот город в крови? — глаза Арквейд опасно сощурились, и она усмехнулась: — Что ж, твои амбиции выросли за последние десятилетия. Раньше ты осмеливался появляться лишь в небольших городках, которые легче подчинить своей воле.
— Моя маленькая принцесса, я могу поделиться с тобой, если хочешь, — Роа картинным жестом указал на своих несчастных рабов. — Ты же знаешь, я сама щедрость. Все мое — твое.
— Благодарю тебя, Роа. Но я вынуждена отказаться, — Алукард заметил, что ладони его спутницы удлинились, и на них появились острые когти. Белая принцесса готовилась к бою. Вальдамьонг тоже заметил это, и усмешка его слегка померкла, когда он сказал с притворной печалью:
— Я бы и рад потанцевать с тобой, моя госпожа, но, боюсь, время бала еще не пришло. Прошу меня извинить, миледи. Милорд, — и он вновь поклонился Алукарду, и поклон этот был откровенно насмешливым. Брюнстад успела только крикнуть "стой!", как мертвый апостол исчез, оставив их наедине со своими безобразными слугами, которые зарычали, готовясь напасть. Арквейд и Алукард переглянулись. Алукард усмехнулся.
— Начнем первыми? Будет весело! — сказал он и достал пистолеты из кобур. Они рванулись к упырям, как две молнии. Когтями правой руки Арквейд резанула по жуткой морде одной твари и рассекла ее на части. Глаза упыря вылетели из глазниц. Он зашатался и рухнул. Левой рукой принцесса полоснула по шее другого монстра, и голова его повисла на спине, держась на куске кожи. Упырь взмахнул лапой и попал по своему сородичу, а потом свалился. Арквейд стала наносить резкие удары по врагам, всем сразу и каждому по отдельности. Она была похожа на смертоносный вихрь, вокруг которого падали разрезанные, изуродованные монстры. По сравнению с ней они двигались неуклюже и бестолково.
Новый упырь попытался схватить девушку, но она отсекла ему руку и глубоко вонзила когти ему в морду. И тут же снесла полголовы второму гулю. Третий попытался наброситься на нее сзади, но получил мощный удар ногой в живот, и его отшвырнуло на несколько шагов. Арквейд не ограничивалась только работой когтями, нещадно пиная гнусных тварей. К ней просто нельзя было подойти близко. Упырь подскочил к Арквейд, но споткнулся, остановленный жестким боковым ударом в колено. Тут же его морда разлетелась на куски от перекрестного взмаха когтей девушки. Она пригнулась, уходя от летящей ей в голову лапы другого монстра, и рассекла ему брюхо. Внутренности зловонной массой высыпались на мостовую. Тварь наступила на них, поскользнулась и рухнула на спину. Арквейд перепрыгнула через поверженного противника и в полете саданула ногой в голову следующего упыря. Приземлившись, она принялась раздавать стремительные удары врагам, буквально превращая их в фарш.
Тем временем Алукард выпускал пулю за пулей в упырей. Грохот выстрелов давил на уши. Вспышки ослепляли. Упыри тоже не могли подойти к Алукарду, он безжалостно расстреливал их. Один монстру всадил пулю в живот, потом в голову, и она просто взорвалась, усыпав переулок отвратительными ошметками. Алукард ощерился в хищном оскале, из-под оранжевых стекол очков по-соколиному сверкнули его алые глаза. Его пальцы непрерывно нажимали на спусковые крючки пистолетов. Упырь прыгнул на него сзади. Алукард услышал сопение твари, развернулся, разбил ей голову ударом рукоятки «Шакала», и выстрелом в грудь сбил с ног другого монстра. Враги наседали на Алукарда, тупо подставляясь под его пули. Он то распрямлял руки в стороны, то скрещивал их, направляя пистолеты на мерзких чудовищ. Он наклонялся, отскакивал и стрелял, стрелял, стрелял.
Но патроны имеют обыкновение заканчиваться. Так и случилось. Алукард впустую щелкнул несколько раз спусковыми крючками и без колебаний начал бить тварей пистолетными рукоятками по мордам. Вонзил ствол в глаз монстру и пнул его ногой в живот. Тот отлетел на своих приятелей, и они грохнулись неопрятной кучей на дорогу. На минуту для Алукарда возникла пауза. Он быстро перезарядил пистолеты и выбросил пустые обоймы. Они звонко клацнули о камни мостовой. Упыри подскочили к нему.
Снова загремели выстрелы. Вскоре почти все порождения тьмы были уничтожены. Остальные твари были уже не столь активными, как раньше. Принцесса напала на них, оттесняя гадин прочь.
— Вы прелесть, дорогая! — крикнул ей Алукард и пошел за девушкой, с улыбкой прицеливаясь в отступающих упырей. — Значит, тот напыщенный тип и есть ваш Роа Вальдамьонг? — спросил Алукард, выстрелив в гуля, тут же рассыпавшегося в прах. Она прикончила последнего рычащего монстра режущим взмахом по шее и ответила:
— Да. Это он.
Арквейд и Алукард посмотрели друг на друга.
— Что ж. Я не слишком люблю, когда враг избегает боя, — Князь нечисти пожал плечами.
— Он его не избегает. — Голос Арквейд прозвучал совсем негромко. — Завтра. Все решится завтра.
— Я буду на это надеяться, — откликнулся Алукард, и выстрелил вновь. На устах его замерла холодная усмешка.