Когда глаза с трудом разлепились и настроили фокус, за окном был все еще вечер. Или уже вечер? Рядом с его койкой дежурил вампир, который, узнав о его пробуждении одним из своих вампирских чувств, повернулся:
— Как самочувствие? – в глазах и на лице отражалась легкая усталость.
— Неплохо, вроде бы... – ответил боевой маг, садясь – Даже встать могу! – и, обрадовавшись этому, свесил ноги.
— Вот как?.. – улыбнулся как-то натянуто – Хоть это хорошо...
— А в чем дело?
Клим, в полминуты посмотрев на его вопрошающее лицо, произнес:
— Ты надышался почти смертельной дозой этого смрада, но твоя регенерирующая способность справилась, и спустя трое суток ты почти поправился... А вот Мишка...
«Так и знал! Блин, и нахрен он сунулся?..»:
— Неужели...?
— Слава Богу, нет. Но это отравило его, и теперь постэффекты будут преследовать до конца жизни. Не знаю, обрадуешься ты этому или нет, но, похоже, его можно вычеркнуть из кандидатов на Силу Лиса...
С другого конца палаты раздался глухой сухой кашель, и перевертыш, от этого сев, согнулся пополам, и, справившись с приступом, пробормотал:
— Похоже, скоро один кровосос получит-таки карандашом под ребро... – и как-то истерически рассмеялся, Фока, спросонья поворчав, снова заснул на одеяле у ног – Я жив, и, значит, меня еще рано сбрасывать со счетов!.. Даже если мои шансы получить эту Силу приравнялись к нулю, я не собираюсь останавливаться!.. Я буду с вами, буду помогать, чем смогу и ни в коем случае не стану обузой, поняли?! Я должен своими глазами увидеть того, кто станет новым демоном Бездны!..
Саша, с недоуменным удивлением выслушивая эту речь, безотрывно смотрел прямо ему в глаза, и только сейчас заметил, что цвет их был грязно-зеленый, как морская вода на мели. Миша, восстановив дыхание, обратился:
— Клим, не обижайся на мои идиотские шутки, ладно? И сделай одолжение: выйди буквально на пару минут.
Тот, кивнув, быстро покинул палату, плотно закрыв за собой дверь. Боевой маг, проводив его взглядом, пробормотал, вставая с койки:
— Ты не обязан выполнять своего обещания. Это уже неважно... – и добавил тут же – Во мне чего-то не горит желания выслушивать трогательный рассказ о твоей семье... И к тому же, не хочется будить твоего младшего брата...
— Когда Фока спит, то его не способно ничто разбудить. Будь спокоен. А вот я обещал. А если обещал, то должен сдержать обещание, иначе чего стоит моя честь мага-перевертыша?
Саша, глубоко вздохнув, сел обратно. Тот, помолчав еще с полминуты, начал:
— Семья моя не отличалась от остальных семей в округе ничем. Разве что родители несли в себе кровь магов-перевертышей. Но, естественно, никто в поселке этого не знал. Когда мне исполнилось семь, отец начал водить меня в лес. Это было обычное дело, ничего примечательного: папка водит отпрыска, чтобы учить правильно рубить деревья на дрова, собирать хворост, а в охотничий сезон – ставить силки и капканы... Да только он там меня учил обращаться с оружием и драться. Ножи, палки покороче, шесты, всякая всячина, даже не смахивающая на оружие – все шло в дело... Конечно, не обошлось и без заклинаний. Там же он впервые вытащил из кобуры свой револьвер, естественно, разряженный. А когда он начал учить меня стрелять из него, это был самый счастливый день в моей жизни... – взгляд был погружен в себя, он тонул в нахлынувших воспоминаниях, практически забыв об окружающем – В тот же год родился Фока. Когда и ему исполнилось семь, отец стал и его водить в лес... Мама иногда ходила вместе с нами, чтобы понаблюдать, и все утро готовила всякие вкусности и брала с собой, укладывая в самую большую корзинку... Пирожки с яблоками. Я их просто обожал. Мама сама делала варенье каждую осень... Эх, если бы ты попробовал маминых пирожков с яблоками, то понял бы, что нет чудесней сладости на свете... – губы едва заметно разошлись в улыбке, но тут же вернулись обратно – Мне вот-вот должно было исполниться 15-ть. Испокон веков в этом возрасте нам открывается тайна поворачивания к миру другой гранью... Но что-то произошло. Я не понял тогда толком, что именно, а когда понял, то было слишком поздно... – пальцы резко сжали одеяло – В поселке как-то узнали о тайне моей семьи. Люди ненавидят тех, кто не похож на них. Для них не существует понятия «перевертыш», а существует лишь «оборотень»... Зверь, кровожадный убийца... Мы ничего не делали им, а они списали на нас все беды, посетившие их со дня нашего появления, и даже неурожай 25-тилетней давности... Владеющим Силой запрещено применять ее против простых людей... А мой отец применил... Наша родовая грань – гигантский серый пес. Папу я видел только в облике филина, и то в раннем детстве... И я никогда не видел его в ярости... В слепой безудержной ярости. Нескольких вошедших он убил у меня на глазах, я даже не сообразил спросонья, насколько все серьезно... Он, совершенно потеряв голову, понесся по поселку, круша все, рвя и меча... И мстительные настроения вылились на тех, кто остался зажат в угол, то есть нас... Маму просто зарубили нашим же топором, — голос стал монотонен, он словно бы пересказывал события в книжке, эмоции пропали с лица – Я, схватив Фоку, попытался сбежать через окно, но там ждала засада... Я плохо помню, что было потом, так как меня чем-то оглушили, но одно я помню точно – когда я очнулся, мой брат, издав какой-то странный звук, прыгнул и, перекувыркнувшись в воздухе, перекинулся, а потом повис на руке нашего соседа через дом... Видно, сказался страх и увиденное... Мы сумели как-то сбежать и добраться до соседнего села, хотя оно было в 18-ти километрах... Отца настиг Патруль в двух метрах от разоренного поселка, а Фока не смог вернуться в нормальное состояние, и вот таков результат... – и, закончив, рухнул обратно на подушку лицом вверх, глаза его вопреки всему были сухи.
Боевой маг, дослушав, встал и собрался уходить. У двери его окликнули:
— Знаешь что, Ксан?..
— Что? – обернулся, на сей раз решив не заметить прозвища.
— Я ни секунды не думал, что после рассказа о моей семье мы станем друзьями. Ведь и твоих родных, и родных Тамары, и родных Клима наверняка постигла не менее завидная участь... Так что учти, — повернулся, криво ухмыльнувшись – Я не собираюсь тебе проигрывать!..
— И ты учти, — ухмыльнувшись в ответ, открыл дверь – Что я тоже не собираюсь...
А когда Миша наконец смог нормально стоять и сносно передвигаться, Василию Ивановичу прибавилась еще одна головная боль – тот постоянно заявлялся к нему в кабинет и, не обращая внимания на частые приступы кашля и общую слабость, упрямо настаивал на том, чтобы его не только оставили в Училище, но и позволили и дальше тренироваться и ездить на задания с остальными. Даже в коридоре при случае преследовал. Тамара всякий раз после этого практически волочила его на себе до комнаты или лазарета – смотря, что было ближе. Выздоровление затянулось, отравленные легкие не желали восстанавливаться, а он сам продолжал тренироваться с ними на равных, вопреки уговорам. Клим уже плюнул на это, сказав: «Когда будешь помирать, сообщи, чтобы кровь зря не пропала...». Саша перестал с ним препираться и даже подтрунивать над ним, на что тот изрядно обиделся, но не подал особо виду.