Снова ночь прольет печальный свет
На темных улиц лабиринт.
Там, где родится вновь рассвет,
Сейчас лишь фонари машин.

читать дальшеШум дождя напоминал о работе. Стоило ему усилиться, как на душе становилось все тяжелее и тяжелее. От того, что происходит. От тех убийств Мастера Оригами и о том... С кем же приходится работать. Никто не говорил, что работать в паре будет просто. Но все говорят, что работа в паре эффективна. И в этом есть доля истины. Только если пара состоит в нормальных отношениях. И это не обязательно относится к "семейным" отношениям.
Партнеры. Напарники. Или просто — копы. Да какая разница, когда по улицам свободно разгуливает детоубийца? Какая разница, когда взгляд сосредоточен на голографических досье или карте города, судорожно откидывая лишнее и устаревшее, сжимая зубы, когда в голове нет ни единой зацепки, не единой догадки, когда ничего НЕТ!
Нет....

Кровь осталась на моих руках,
Ее уже не смоет дождь.
Мой разум вновь захватит страх,
А тело растерзает дрожь.

Скрывая за холодной пленкой тело ребенка на очередной пустоши продрогшего города. Тело, лежащее в грязи. Истощенное. Холодное. Мертвое тело маленького мальчика. Оригами в руке. А на груди бутон орхидеи. Ни ранений. Ни следов насилия. Опять ничего. Никакой зацепки.
— Норман! — за спиной криминалиста послышался до боли знакомый, твердый голос его напарника, — нашел что-нибудь?
— Не единой зацепки.
Твердая рука Блейка легла на плечо Нормана, а взгляд старшего устремился на тело мальчика. В глазах Блейка даже намека не было на то, что ему жаль ребенка. Конечно же, ему больше нравится жалеть собственную задницу ради сохранения рабочего места.
— Если обнаружишь что-нибудь — немедленно сообщи мне, — похлопав Нормана по плечу, Блейк одарил его весьма многозначительным взглядом, который подсказал Норману, что лучше бы ему что-нибудь найти, а не то жизнь точно не будет казаться сладкой.
Но он ничего не нашел...
"У.Р.С, запись: не единой зацепки..."

Я знаю, что ты здесь, со мной,
Твой голос слышу в темноте,
Меня ты манишь за собой,
Все, хватит, это ведь просто дождь...

— Ты ведешь себя слишком высокомерно, Блейк!
— А что ты предлагаешь, а, Норман?! Сюсюкаться с каждым встречным, как ТЫ любишь?!
— Не выводи меня!
— А не то что?! Нападешь? Ударишь?! Ты в миг вылетишь со своего рабочего места! И никто, слышишь, НИКТО тебя не возьмет!
Норману ничего не оставалось сделать, как подчиниться, сжать зубы и проклинать все существо Блейка, каждое его слово, каждый его взгляд. Нахальный, но твердый. У Блейка было больше опыта в работе, Норман был для него всего лишь "новичком". И именно поэтому старший по званию совершенно не стеснялся распускать руки. Сжать пиджак Нормана, вынуждая его смотреть прямо в глаза. Блейк одним взглядом мог опустить свою жертву на колени, унизить и даже уничтожить. Его слова могли быть мягкими и добрыми, но они могли быть пропитаны ядом, сжигающим все естество изнутри, заставляя страдать, умолять о пощаде. Это даже была некая... Честь. Выслушивать такие "речи". Блейку это нравилось, и он даже не пытался это скрыть.

Хватит, слышишь? Хватит, уходи!

Но он не уйдет. Его губы изогнуться в коварной улыбке. Рука сорвет галстук с шеи "младшего", с силой рванет пиджак, вынуждая мужчину упасть на стол. Сорвет рубашку. Жадно прильнет к губам криминалиста, кусая, разрывая, проникая. Глубже. Сильнее. Властно. Давая понять КТО тут главный. Не позволяя даже пискнуть.
Крепко сожмет руку, вынуждая младшего застонать то ли от боли, то ли от пылкой страсти. Изогнуться и впиться пальцами в волосы Блейка. Словно пытаясь отстранить его, даже если придется вырвать ему все волосы. Но он продолжит колоть, щекотать, дразнить и брать то, чего он хочет. Или просто демонстрировать свою власть на шкурке подобравшейся так близко неосторожной и наивной мышки.
Продолжит оставлять следы на светлой коже, проведет языком по тонкой царапине на щеке, доберется до уха и вновь вырвет жалобный скулеж с губ Нормана. Не нравится? Скорее наоборот. Просто очень хорошо скрыто. ФБР умеет хранить тайны. Умеет загадывать загадки и прекрасно разгадывать их.
Каждое прикосновение — загадка. А ответная реакция — легкое предположение на ответ.
Бумаги мягко слетали со стола, трещавший под натиском тел ФБР-овцев. Слышался властный шепот со стороны Блейка. А Норман старался молчать, как один из тех подозреваемых. Но и они, рано или поздно, были вынуждены открыть рот.

Это просто дождь.
Он вновь оставит раны на моей груди

Пальцы крепко сжали маленький, продолговатый стеклянный сосуд с голубоватыми гранулами Триптокаина. Вторая, чуть подрагивающая, рука коснется черных очков, снимая и отбрасывая их подальше. Дыхание участилось, а сердце грозилось вырваться наружу. Голова кругом. Хочется пить. Хочется Его.
Но чего хочется больше в сегодняшний, дождливый день? Трипто или... Его?

***
— Если кто узнает, отправишься к своей мамочке на тот свет, Норман.
И за пропитанными холодом и отвращением словами послышался внушительный хлопок, поднявший белоснежные листья бумаги с пола, на которых красовались портреты жертв Мастера Оригами.
И тишина.
Только легкие всхлипы. Дрожь. Пальцы, сжимающие порванную рубашку. Утомленный взгляд. И шум дождя, лениво оплакивающего напуганный город.